Константин Волков о тайнах профессии, Сергее Бубке, Байкале и репутационном банкротстве международного спорта
31.05.2024 15:00:00
Сергей КАНАШИЦ
Такое встретишь нечасто: Матвей Волков — прыгун с шестом в третьем поколении. В Минск он перебрался четыре года назад из Иркутска 16-летним пацаном и с тех пор на международных стартах представляет Беларусь, не первый год являясь едва ли не главной подрастающей мировой звездочкой этого очень сложного, но невероятно зрелищного вида спорта. Но сегодняшняя наша беседа не с ним, а с его отцом — Константином Волковым, фигурой для прыжков с шестом советского периода почти культовой. Во-первых, он обладатель первой для СССР олимпийской медали в этой дисциплине, которую завоевал на Олимпиаде-1980 в Москве. Во-вторых, выступал и взял награду на первом в истории чемпионате мира по легкой атлетике в Хельсинки в 1983-м. В-третьих, он сын своего отца, Юрия Волкова, а тот — заслуженный тренер, один из основоположников школы прыжков с шестом в СССР. В-четвертых, Константин Волков сам является наставником для своего сына, работая с ним на базе РЦОП по легкой атлетике, и в тренерском ремесле преуспел не меньше отца. Ну а в-пятых, он просто искренний, интересный и очень неординарный человек, в чем вы сами легко убедитесь, если дочитаете этот текст до конца.
Отец и сын, Константин и Матвей Волковы.
— Скорость разбега. Без нее высоко не прыгнешь. Это определяющий фактор. Матвей с нынешним рекордсменом мира Арманом Дюплантисом бегут приблизительно в одно время, Матвей даже чуть быстрее. Если брать классические сто метров, то остальным прыгунам они привезут гигантское для спринтеров преимущество в 4—5 метров. Матвей, к слову, бежал 60 метров в финале зимнего чемпионата Беларуси и показал высокий результат — 6,91. Старт он профильным участникам проигрывает, потому что специально его не тренирует, там нужна работа других мышц, для прыжков бесполезных, но по дистанции легко наравне со всеми держится. Так что потенциал для новых рекордов у Матвея очень высок. А что касается шеста, это совсем не главное. В правилах насчет него даже нет никаких ограничений — можешь использовать любой, из каких угодно материалов. Совершенствовать его больше невозможно, он уже сделан максимально легким и функциональным. Современный, к слову, процентов на 20 легче того, которым пользовался я. Так что для новых рекордов осталась чистая физика: импульс скорости плюс внутренняя энергия и технический КПД.
— Мировой рекорд Дюплантиса сейчас составляет 6,24. А есть здесь предел человеческих возможностей?
— Думаю, потолок находится в районе 6,40. И Дюплантис, и Матвей теоретически готовы соревноваться на таком уровне, но для этого нужно бежать почти как бог и идеально входить при этом в шест.
— Прыжки с шестом — самый технически сложный вид легкой атлетики?
— Сложно сказать однозначно, везде свои особенности, сложности, технические нюансы. В нашем виде из неочевидных деталей отмечу одну: преодоление чувства страха. Просто посмотрите на шестиметровую высоту снизу вверх и представьте, что вам туда нужно сперва запрыгнуть, а потом оттуда упасть. В этом плане шестовики чем-то схожи с прыгунами с трамплина и горнолыжниками. Если будешь бояться высоты — далеко не прыгнешь, если не поборешь страх скорости — не разгонишься. У нас та же история: нужно расслабиться и делать четко все движения. Скажу больше: из десяти девочек, которые занимаются этим видом спорта и показывают на первых порах вполне достойные результаты, девять потом отсеиваются. Маленькие они прыгать не боятся, а как взрослеют — барьер в голове: выше определенной планки взлететь не могут, клинит.
— В том и проблема, что мир живет в этом абсурде, считая его новой нормой. Запад загнал себя в угол и с политической, и с финансовой точек зрения, а сейчас лихорадочно думает, как оттуда выбраться. Пандемия, на которую не повелся только Александр Лукашенко, была одной из таких попыток. Сейчас раскачивают военную ситуацию. Весь мир — надутый мыльный пузырь. А Коу не больше чем обычная марионетка. На него имеется внушительный компромат, и он делает то, что ему говорят, не имея ни малейшей самостоятельности в решениях.
Серебряная награда Константина Волкова на Играх-1980 в Москве стала первой олимпийской медалью для советских прыгунов с шестом.
— Матвей это все понимает?
— Конечно. После начала СВО нам звонил представитель фирмы Puma, с которой у Матвея контракт. Говорит: «Собирайте вещи и переезжайте на Запад. Все устроим в лучшем виде: дадим гражданство, деньги, жилье, обеспечим старты…» Матвей наотрез отказался.
— Красавчик! А какова сегодня его главная мотивация?
— Сын идеологически очень заряжен. Читает труды Ленина, Маркса… Где-то сам пытается разобраться, где-то я подсказываю. Дискутируем о том, что такое капитализм, товарно-денежные отношения, возможность свободно распоряжаться своим трудом и его результатами. Говорим и о том, почему мир сегодня поглотил финансовый спрут, который к классическому капитализму не имеет никакого отношения. В Беларуси, к слову, все гораздо честнее как в плане политики, так и экономики. Скажу больше. Здесь выстраивается модель, которую необходимо перенимать в том числе и на территории России, чтобы развиваться и расти, чтобы навести порядок. Если бы не Александр Лукашенко, в Беларуси все разворовали бы и развалили бы всю промышленность, такой страны сегодня просто не существовало бы. Батьку многие пытались свергнуть, но никто не сумел этого сделать. А знаете почему? Потому что это его земля и его страна, ему некуда и незачем бежать. Всем, кто сегодня катит на Лукашенко бочки, я отвечаю: вы больные люди! Посмотрите вокруг и сделайте выводы. Вам Сингапур нравится? А ничего, что там премьер-министр Ли Куан Ю 52 года государством управлял, пока не превратил его из отсталой британской колонии в один их самых высокоразвитых уголков планеты! И до сих пор там такие законы, что не забалуешь. Порядок всегда держится на дисциплине, иначе никак.
— Не так давно вы заявили, что нужно рвать все отношения с World Athletics. Менее радикальных решений для выхода из кризиса нет?
— Для меня вообще странно, что легкую атлетику представляют неким единым видом спорта, тогда как это целый конгломерат совершенно самостоятельных дисциплин, часто абсолютно между собой не связанных. В том и проблема, что World Athletics сидит на этой теме, никому ничего не хочет отдавать, да еще пытается диктовать всем свою волю. Давно пора разделить королеву спорта на отдельные виды и федерации. Марафон, например, уже практически самостоятелен, хотя World Athletics все равно продолжает его доить. Марафонцы автономно зарабатывают больше, чем вся легкая атлетика, вместе взятая, — там спонсоры, рекламные контракты, массовость, миллионные призовые. Иркутская девочка Маша Коновалова на марафонах два миллиона долларов заработала в те времена, когда о таких деньгах мог только Сергей Бубка мечтать. World Athletics сегодня — это самая бестолковая и политизированная федерация в мире. Призовые на соревнованиях под ее эгидой копеечные, а формат турниров — анахронизм и безмозглость, следить за ними с трибуны стадиона просто невозможно, кругом хаос и бардак, ничего не видно и не понятно. Поэтому беговые дисциплины должны быть отдельно, прыжковые — отдельно, толкательные и метательные — еще одно направление.
— И сейчас как раз то время, когда мы можем взять развитие ситуации в свои руки?
— Конечно! Мир делится по экономическим, политическим и, соответственно, по спортивным зонам. Игры БРИКС — первая ласточка, но лиха беда начало. Сейчас поднимается допинговая буча с китайскими пловцами, и вот посмотрите, они и китайцев из мирового спорта скоро выкинут. Поэтому нам нужно объединяться и работать сообща. И тут вопрос стоит не о создании неких параллельных спортивных структур или организаций, дублирующих или заменяющих нынешние международные федерации, а об организации новых. В легкой атлетике это те самые федерации по видам спорта. Всемирная федерация прыжков с шестом, скажем. Будут и зрительский интерес, и спонсоры, и призовой фонд. А главное — никакая World Athletics не запретит мировым звездам участвовать в этих соревнованиях, потому что они не будут иметь к ней никакого отношения.
— В те времена таких, как Козакевич, называли антисоветчиками, а сейчас именуют коротко и ясно — русофобами. Родился он, к слову, в Литве в 1953 году, на территории СССР, но потом перебрался в Польшу. Козакевич ненавидел русских и СССР. МОК хотел его дисквалифицировать, сочтя тот жест за попрание олимпийских принципов, но отмазали поляка, как ни странно, советские чиновники: Козакевич являлся представителем социалистического лагеря, а значит, формально своим. Мне рассказывали, что на слушаниях по делу он имел очень бледный вид и именно тогда выдумал весь этот бред: якобы своим свистом и шумом публика мешала ему прыгать. Я уверен, что причина в другом.
— На первом в истории чемпионате мира по легкой атлетике, который в 1983 году принял Хельсинки, вы тоже стали серебряным призером. Уступив лишь Сергею Бубке.
— То, что выиграл он, а не я, — стечение нелепых обстоятельств. В 1984 году я у Бубки все соревнования выиграл, в которых мы участвовали, включая турнир «Дружба-1984», организованный соцлагерем как альтернатива Олимпиаде в Лос-Анджелесе. А в Хельсинки посоревноваться в прыжках с шестом прибыли аж 56 участников, из которых больше половины с трудом были способны преодолеть планку на высоте 3—4 метров. В первый квалификационный день при этом Бубка не смог выполнить ни одной удачной попытки, как у нас говорят «забаранился», и в финал не вышел. Но начался дождь, все участники выйти в сектор не успели и соревнования перенесли на следующий день. Все бы ничего, но там вдруг выяснилось, что организаторы решили отменить предыдущие результаты и начать отбор снова. Тем, кто квалификацию выполнил, в том числе и мне, это показалось странным, и мы, девять фаворитов соревнований, повторно выходить в сектор отказались. Чтобы сохранить лицо и избежать скандала, прибегли и вовсе к парадоксу: постановили начать сразу с финала, куда допустить абсолютно всех! Но и здесь Бубка едва вновь на «забаранился». У него оставалась последняя попытка на 5,20, он был в панике и не знал, что делать. Я дал дельный совет. В итоге он взял 5,70, а мне выполнить свою попытку помешали марафонцы: они ворвались на финишный круг на стадион в открывшиеся ворота, а вместе с ними в возникшую аэротрубу влетел и встречный ветер — метров 10 в секунду. Я просто физически не смог набрать нужный разбег. Вот такое дикое невезение. А Бубке я еще и половину шестов своих отдал, которые мне из США прислали, он с ними потом долго прыгал. Видимо, в качестве благодарности он потом орал, что белорусов и русских нужно навсегда убрать из мирового спортивного календаря. Больше руки ему не подам.
— Но Бубка ведь легенда, его называли донецким вундеркиндом!
— Весь Бубка — это чистая фармакология. Лет 12 назад мы с ним в Киеве встретились, я спросил: «Почему у тебя сыновья не прыгают?» Он говорит, мол, не хочу, чтобы у них была моральная травма — выше меня все равно не прыгнут. И дальше: «Им же не дадут принимать те препараты, которые я принимал. Пусть лучше в теннис гоняют». А вот я не боюсь, что Матвей будет ниже меня прыгать, потому что чист, ничего не принимал.
— До пяти лет жил в Иркутске, с пяти до четырнадцати — в Донецке, потом вновь вернулся в Сибирь.
— Каким в вашей памяти остался Донецк?
— Хороший город. Практически родной мне. В 2013 году я был там в последний раз, зашел в дом, в котором жил на улице Артема недалеко от вокзала…
— Там сейчас бомбят.
— Больно… В Донбассе все и всегда говорили по-русски. В деревню вглубь Украины заедешь — там другой говор. Им я тоже владел свободно, украинский в школе учил. Но это был слог Тараса Шевченко и Леси Украинки, а не нынешний придуманный новояз.
— Знакомые в Украине с тех времен остались?
— Есть. В том числе из тех, с кем вместе тренировался, с кем прыгал. К Сане Черняеву, чемпиону СССР — 1980, в 2020-м в гости заезжал, он в Броварах живет. Посидели, пообщались. Он: «Знаешь, Костя, хреново все, воруют здесь все кругом…» Я ему: «А в Беларуси, хочешь верь, а хочешь нет, все отлично». Мы тогда с Матвеем только переехали в Минск, впечатления были свежи, и я охотно ими делился. Когда СВО началась, звоню Черняеву и слышу в трубке мат-перемат: «Да вы, русские, козлы, урки…» «Ты чего, — недоумеваю, — белены, что ли, объелся?» «Вы все одним миром мазаны, — вопит, — ваши буряты у нас телевизоры и унитазы воруют, мародерствуют…» Какие унитазы? Какие телевизоры? Мы в тысячу раз лучше вас живем! Крыша у людей съехала, будто массовое помешательство какое-то.
— А правда, что ваш отец стал заниматься прыжками с шестом после того, как посмотрел популярный в 1950-е годы фильм «Тарзан». Юного Волкова поразило, с какой ловкостью король джунглей с помощью бамбуковой палки летал через высоченные деревья. Это не легенда?
— Так и было. После войны американский фильм «Тарзан» имел большой успех. В главной роли там снялся Джонни Вайсмюллер, олимпийский чемпион по плаванию, а прыжки в качестве дублера исполнял мировой рекордсмен шестовик Корнелиус Вармердам. Отец увидел, и его это очень поразило. Купил книжку Николая Озолина «Прыжки с шестом», по ней и учился. Сарайчик возле дома в Иркутске был, он на него запрыгивал. Сам до всего доходил, создал собственную систему тренировок.
Вошли в историю. Призеры первого чемпионата мира по легкой атлетике в Хельсинки — 1983 (слева направо): Константин Волков, Сергей Бубка (оба — СССР), Атанас Тарев (Болгария).
— Там погода более суровая. В начале апреля уже может быть тепло, но при этом точно помню, как однажды в июне выпал снег. И не просто землю припорошило, а лег одеялом сантиметров в 10! Так что трудно сказать, когда там лето.
— Зато удивительный ландшафт и потрясающая природа. Признаться, очень хочется побывать: Байкал, Ангара, тайга, Саяны…
— Там есть потрясающая горная база «Шумак», я впервые побывал на ней в 1986 году — травму лечил. Там ванны радоновые, другие целебные минеральные источники от разных болезней. Через перевал три километра, потом вниз. Пешком двое суток идти, если с грузом. А налегке с приятелем как-то за день это расстояние преодолели. Суровый путь. Но он того стоит. Мой знакомый туда с ребенком приехал, с сыном. Тот во второй класс пошел, очень серьезные проблемы со зрением были, практически ничего не видел, стоял вопрос о переводе в спецшколу для слабовидящих. На «Шумаке» специальный источник имеется: воду из него пить нельзя, нужно умываться. Причем полоскать глаза утром, когда солнце встает из-за горы, и вечером, когда за другую гору садится. Так они и делали. И вот сидим мы, спустя недели две, при свечах, пьем чай. Вдруг смотрим: пацан газету изучает. «Ты что делаешь?» — спрашиваем. «Читаю», — отвечает. В темноте! А там реально тяжелый диагноз был, лечению не поддавался. До сих пор этот парень, я его хорошо знаю и ему уже за 40, прекрасно видит и на зрение не жалуется.
— А ваша болячка зажила?
— Стало гораздо легче. Другой вопрос, что спортивную карьеру я к тому моменту закончил, из сборной Союза меня убрали. Хотя я потом без тренировок и подготовки 5,70 прыгал на соревнованиях зоны Сибири и Дальнего Востока. Для сравнения: на Олимпиаде в Сеуле в 1988-м медаль брали с результатом 5,80.
— Байкал тоже чудо света?
— Я одно время являлся председателем Федерации парусного спорта Иркутской области и этот Байкал на яхте вдоль и поперек облазил. Красиво, конечно. Там есть потрясающие места. Да еще в сочетании с Саянами, я красивее гор нигде не видел. А тайга! Белорусский лес тоже красивый, но тайга другая — мелкого кустарника и зарослей в ней гораздо меньше. Ковер изо мха местами такой густой и мягкий, что можно босиком ходить.
— Не скучаете?
— Нет. Мир сейчас такой, что коммуницировать легко и на расстоянии. Новости все тоже в общем доступе. Когда в прошлом году прилетели с Матвеем в Иркутск в первый раз после переезда в Беларусь в 2020-м, испытали легкий культурный шок. Такое впечатление, словно город варвары захватили: грязно, все как-то невпопад, вкривь и вкось. В Минске мы привыкли к чистоте и порядку, чувствуем здесь себя, как дома.
— Ваш личный рекорд — 5,85, но прыгали вы и на 5,96. Что это за история?
— Это случилось на одной из тренировочных прикидок, когда готовились к Олимпиаде-1984 в Лос-Анджелесе, на которую из-за политического бойкота сборная СССР в итоге не поехала. Дело было в Сочи, там тогда шикарный прыжковый сектор был — по ветру. Май. Хорошая погода. Прекрасная физическая форма. Высоту ставил наобум. Видно, что высоко, а потом померили: 5,96 — мировой рекорд. Понятно, что неофициальный и никем не засчитанный. Матвей, кстати, готов на эти цифры прямо сейчас. При соответствующем настрое, серьезной конкуренции и антураже топовых соревнований, уверен, готов брать такую высоту. На последнем чемпионате мира это гарантировало место на пьедестале. Увы, соревновательной практики высокого уровня сейчас очень не хватает, а это необходимое условие для роста.
s_kanashyts@sb.by
Отец и сын, Константин и Матвей Волковы.Формула успеха
— Константин Юрьевич, в танке главное — дуло, а в прыжках — шест?— Скорость разбега. Без нее высоко не прыгнешь. Это определяющий фактор. Матвей с нынешним рекордсменом мира Арманом Дюплантисом бегут приблизительно в одно время, Матвей даже чуть быстрее. Если брать классические сто метров, то остальным прыгунам они привезут гигантское для спринтеров преимущество в 4—5 метров. Матвей, к слову, бежал 60 метров в финале зимнего чемпионата Беларуси и показал высокий результат — 6,91. Старт он профильным участникам проигрывает, потому что специально его не тренирует, там нужна работа других мышц, для прыжков бесполезных, но по дистанции легко наравне со всеми держится. Так что потенциал для новых рекордов у Матвея очень высок. А что касается шеста, это совсем не главное. В правилах насчет него даже нет никаких ограничений — можешь использовать любой, из каких угодно материалов. Совершенствовать его больше невозможно, он уже сделан максимально легким и функциональным. Современный, к слову, процентов на 20 легче того, которым пользовался я. Так что для новых рекордов осталась чистая физика: импульс скорости плюс внутренняя энергия и технический КПД.
— Мировой рекорд Дюплантиса сейчас составляет 6,24. А есть здесь предел человеческих возможностей?
— Думаю, потолок находится в районе 6,40. И Дюплантис, и Матвей теоретически готовы соревноваться на таком уровне, но для этого нужно бежать почти как бог и идеально входить при этом в шест.
— Прыжки с шестом — самый технически сложный вид легкой атлетики?
— Сложно сказать однозначно, везде свои особенности, сложности, технические нюансы. В нашем виде из неочевидных деталей отмечу одну: преодоление чувства страха. Просто посмотрите на шестиметровую высоту снизу вверх и представьте, что вам туда нужно сперва запрыгнуть, а потом оттуда упасть. В этом плане шестовики чем-то схожи с прыгунами с трамплина и горнолыжниками. Если будешь бояться высоты — далеко не прыгнешь, если не поборешь страх скорости — не разгонишься. У нас та же история: нужно расслабиться и делать четко все движения. Скажу больше: из десяти девочек, которые занимаются этим видом спорта и показывают на первых порах вполне достойные результаты, девять потом отсеиваются. Маленькие они прыгать не боятся, а как взрослеют — барьер в голове: выше определенной планки взлететь не могут, клинит.
Порядок держится на дисциплине
— Вы не выступили на Олимпиаде в Лос-Анджелесе и фактически недосчитались еще одной медали. Вполне вероятно, золотой. Решение не лететь в США принимало тогда политическое руководство СССР, сейчас же шлагбаум на Игры в Париже перед вашим сыном ставит не государство и даже не Международный олимпийский комитет, а исключительно World Athletics (Международная федерация легкой атлетики) в лице ее руководителя британца Себастьяна Коу. История на уровне абсурда.— В том и проблема, что мир живет в этом абсурде, считая его новой нормой. Запад загнал себя в угол и с политической, и с финансовой точек зрения, а сейчас лихорадочно думает, как оттуда выбраться. Пандемия, на которую не повелся только Александр Лукашенко, была одной из таких попыток. Сейчас раскачивают военную ситуацию. Весь мир — надутый мыльный пузырь. А Коу не больше чем обычная марионетка. На него имеется внушительный компромат, и он делает то, что ему говорят, не имея ни малейшей самостоятельности в решениях.
Серебряная награда Константина Волкова на Играх-1980 в Москве стала первой олимпийской медалью для советских прыгунов с шестом.— Матвей это все понимает?
— Конечно. После начала СВО нам звонил представитель фирмы Puma, с которой у Матвея контракт. Говорит: «Собирайте вещи и переезжайте на Запад. Все устроим в лучшем виде: дадим гражданство, деньги, жилье, обеспечим старты…» Матвей наотрез отказался.
— Красавчик! А какова сегодня его главная мотивация?
— Сын идеологически очень заряжен. Читает труды Ленина, Маркса… Где-то сам пытается разобраться, где-то я подсказываю. Дискутируем о том, что такое капитализм, товарно-денежные отношения, возможность свободно распоряжаться своим трудом и его результатами. Говорим и о том, почему мир сегодня поглотил финансовый спрут, который к классическому капитализму не имеет никакого отношения. В Беларуси, к слову, все гораздо честнее как в плане политики, так и экономики. Скажу больше. Здесь выстраивается модель, которую необходимо перенимать в том числе и на территории России, чтобы развиваться и расти, чтобы навести порядок. Если бы не Александр Лукашенко, в Беларуси все разворовали бы и развалили бы всю промышленность, такой страны сегодня просто не существовало бы. Батьку многие пытались свергнуть, но никто не сумел этого сделать. А знаете почему? Потому что это его земля и его страна, ему некуда и незачем бежать. Всем, кто сегодня катит на Лукашенко бочки, я отвечаю: вы больные люди! Посмотрите вокруг и сделайте выводы. Вам Сингапур нравится? А ничего, что там премьер-министр Ли Куан Ю 52 года государством управлял, пока не превратил его из отсталой британской колонии в один их самых высокоразвитых уголков планеты! И до сих пор там такие законы, что не забалуешь. Порядок всегда держится на дисциплине, иначе никак.
— Не так давно вы заявили, что нужно рвать все отношения с World Athletics. Менее радикальных решений для выхода из кризиса нет?
— Для меня вообще странно, что легкую атлетику представляют неким единым видом спорта, тогда как это целый конгломерат совершенно самостоятельных дисциплин, часто абсолютно между собой не связанных. В том и проблема, что World Athletics сидит на этой теме, никому ничего не хочет отдавать, да еще пытается диктовать всем свою волю. Давно пора разделить королеву спорта на отдельные виды и федерации. Марафон, например, уже практически самостоятелен, хотя World Athletics все равно продолжает его доить. Марафонцы автономно зарабатывают больше, чем вся легкая атлетика, вместе взятая, — там спонсоры, рекламные контракты, массовость, миллионные призовые. Иркутская девочка Маша Коновалова на марафонах два миллиона долларов заработала в те времена, когда о таких деньгах мог только Сергей Бубка мечтать. World Athletics сегодня — это самая бестолковая и политизированная федерация в мире. Призовые на соревнованиях под ее эгидой копеечные, а формат турниров — анахронизм и безмозглость, следить за ними с трибуны стадиона просто невозможно, кругом хаос и бардак, ничего не видно и не понятно. Поэтому беговые дисциплины должны быть отдельно, прыжковые — отдельно, толкательные и метательные — еще одно направление.
— И сейчас как раз то время, когда мы можем взять развитие ситуации в свои руки?
— Конечно! Мир делится по экономическим, политическим и, соответственно, по спортивным зонам. Игры БРИКС — первая ласточка, но лиха беда начало. Сейчас поднимается допинговая буча с китайскими пловцами, и вот посмотрите, они и китайцев из мирового спорта скоро выкинут. Поэтому нам нужно объединяться и работать сообща. И тут вопрос стоит не о создании неких параллельных спортивных структур или организаций, дублирующих или заменяющих нынешние международные федерации, а об организации новых. В легкой атлетике это те самые федерации по видам спорта. Всемирная федерация прыжков с шестом, скажем. Будут и зрительский интерес, и спонсоры, и призовой фонд. А главное — никакая World Athletics не запретит мировым звездам участвовать в этих соревнованиях, потому что они не будут иметь к ней никакого отношения.
Русофоб Козакевич и донецкий Бубка
— Ставший чемпионом на московской Олимпиаде-1980 поляк Владислав Козакевич после своего рекордного прыжка оскандалился, показав публике неприличный жест рукой, означающий, что видал он их всех в гробу. Трактовку этого эпизода приходилось слышать от многих. Что скажете об этом инциденте вы как очевидец и непосредственный участник событий?— В те времена таких, как Козакевич, называли антисоветчиками, а сейчас именуют коротко и ясно — русофобами. Родился он, к слову, в Литве в 1953 году, на территории СССР, но потом перебрался в Польшу. Козакевич ненавидел русских и СССР. МОК хотел его дисквалифицировать, сочтя тот жест за попрание олимпийских принципов, но отмазали поляка, как ни странно, советские чиновники: Козакевич являлся представителем социалистического лагеря, а значит, формально своим. Мне рассказывали, что на слушаниях по делу он имел очень бледный вид и именно тогда выдумал весь этот бред: якобы своим свистом и шумом публика мешала ему прыгать. Я уверен, что причина в другом.
— На первом в истории чемпионате мира по легкой атлетике, который в 1983 году принял Хельсинки, вы тоже стали серебряным призером. Уступив лишь Сергею Бубке.
— То, что выиграл он, а не я, — стечение нелепых обстоятельств. В 1984 году я у Бубки все соревнования выиграл, в которых мы участвовали, включая турнир «Дружба-1984», организованный соцлагерем как альтернатива Олимпиаде в Лос-Анджелесе. А в Хельсинки посоревноваться в прыжках с шестом прибыли аж 56 участников, из которых больше половины с трудом были способны преодолеть планку на высоте 3—4 метров. В первый квалификационный день при этом Бубка не смог выполнить ни одной удачной попытки, как у нас говорят «забаранился», и в финал не вышел. Но начался дождь, все участники выйти в сектор не успели и соревнования перенесли на следующий день. Все бы ничего, но там вдруг выяснилось, что организаторы решили отменить предыдущие результаты и начать отбор снова. Тем, кто квалификацию выполнил, в том числе и мне, это показалось странным, и мы, девять фаворитов соревнований, повторно выходить в сектор отказались. Чтобы сохранить лицо и избежать скандала, прибегли и вовсе к парадоксу: постановили начать сразу с финала, куда допустить абсолютно всех! Но и здесь Бубка едва вновь на «забаранился». У него оставалась последняя попытка на 5,20, он был в панике и не знал, что делать. Я дал дельный совет. В итоге он взял 5,70, а мне выполнить свою попытку помешали марафонцы: они ворвались на финишный круг на стадион в открывшиеся ворота, а вместе с ними в возникшую аэротрубу влетел и встречный ветер — метров 10 в секунду. Я просто физически не смог набрать нужный разбег. Вот такое дикое невезение. А Бубке я еще и половину шестов своих отдал, которые мне из США прислали, он с ними потом долго прыгал. Видимо, в качестве благодарности он потом орал, что белорусов и русских нужно навсегда убрать из мирового спортивного календаря. Больше руки ему не подам.
— Но Бубка ведь легенда, его называли донецким вундеркиндом!
— Весь Бубка — это чистая фармакология. Лет 12 назад мы с ним в Киеве встретились, я спросил: «Почему у тебя сыновья не прыгают?» Он говорит, мол, не хочу, чтобы у них была моральная травма — выше меня все равно не прыгнут. И дальше: «Им же не дадут принимать те препараты, которые я принимал. Пусть лучше в теннис гоняют». А вот я не боюсь, что Матвей будет ниже меня прыгать, потому что чист, ничего не принимал.
Донбасс и массовое помешательство
— Ваше детство прошло в Донбассе?— До пяти лет жил в Иркутске, с пяти до четырнадцати — в Донецке, потом вновь вернулся в Сибирь.
— Каким в вашей памяти остался Донецк?
— Хороший город. Практически родной мне. В 2013 году я был там в последний раз, зашел в дом, в котором жил на улице Артема недалеко от вокзала…
— Там сейчас бомбят.
— Больно… В Донбассе все и всегда говорили по-русски. В деревню вглубь Украины заедешь — там другой говор. Им я тоже владел свободно, украинский в школе учил. Но это был слог Тараса Шевченко и Леси Украинки, а не нынешний придуманный новояз.
— Знакомые в Украине с тех времен остались?
— Есть. В том числе из тех, с кем вместе тренировался, с кем прыгал. К Сане Черняеву, чемпиону СССР — 1980, в 2020-м в гости заезжал, он в Броварах живет. Посидели, пообщались. Он: «Знаешь, Костя, хреново все, воруют здесь все кругом…» Я ему: «А в Беларуси, хочешь верь, а хочешь нет, все отлично». Мы тогда с Матвеем только переехали в Минск, впечатления были свежи, и я охотно ими делился. Когда СВО началась, звоню Черняеву и слышу в трубке мат-перемат: «Да вы, русские, козлы, урки…» «Ты чего, — недоумеваю, — белены, что ли, объелся?» «Вы все одним миром мазаны, — вопит, — ваши буряты у нас телевизоры и унитазы воруют, мародерствуют…» Какие унитазы? Какие телевизоры? Мы в тысячу раз лучше вас живем! Крыша у людей съехала, будто массовое помешательство какое-то.
— А правда, что ваш отец стал заниматься прыжками с шестом после того, как посмотрел популярный в 1950-е годы фильм «Тарзан». Юного Волкова поразило, с какой ловкостью король джунглей с помощью бамбуковой палки летал через высоченные деревья. Это не легенда?
— Так и было. После войны американский фильм «Тарзан» имел большой успех. В главной роли там снялся Джонни Вайсмюллер, олимпийский чемпион по плаванию, а прыжки в качестве дублера исполнял мировой рекордсмен шестовик Корнелиус Вармердам. Отец увидел, и его это очень поразило. Купил книжку Николая Озолина «Прыжки с шестом», по ней и учился. Сарайчик возле дома в Иркутске был, он на него запрыгивал. Сам до всего доходил, создал собственную систему тренировок.
Вошли в историю. Призеры первого чемпионата мира по легкой атлетике в Хельсинки — 1983 (слева направо): Константин Волков, Сергей Бубка (оба — СССР), Атанас Тарев (Болгария).В Беларуси, как дома
— В Минске сейчас жара, а в Иркутске когда наступает лето?— Там погода более суровая. В начале апреля уже может быть тепло, но при этом точно помню, как однажды в июне выпал снег. И не просто землю припорошило, а лег одеялом сантиметров в 10! Так что трудно сказать, когда там лето.
— Зато удивительный ландшафт и потрясающая природа. Признаться, очень хочется побывать: Байкал, Ангара, тайга, Саяны…
— Там есть потрясающая горная база «Шумак», я впервые побывал на ней в 1986 году — травму лечил. Там ванны радоновые, другие целебные минеральные источники от разных болезней. Через перевал три километра, потом вниз. Пешком двое суток идти, если с грузом. А налегке с приятелем как-то за день это расстояние преодолели. Суровый путь. Но он того стоит. Мой знакомый туда с ребенком приехал, с сыном. Тот во второй класс пошел, очень серьезные проблемы со зрением были, практически ничего не видел, стоял вопрос о переводе в спецшколу для слабовидящих. На «Шумаке» специальный источник имеется: воду из него пить нельзя, нужно умываться. Причем полоскать глаза утром, когда солнце встает из-за горы, и вечером, когда за другую гору садится. Так они и делали. И вот сидим мы, спустя недели две, при свечах, пьем чай. Вдруг смотрим: пацан газету изучает. «Ты что делаешь?» — спрашиваем. «Читаю», — отвечает. В темноте! А там реально тяжелый диагноз был, лечению не поддавался. До сих пор этот парень, я его хорошо знаю и ему уже за 40, прекрасно видит и на зрение не жалуется.
— А ваша болячка зажила?
— Стало гораздо легче. Другой вопрос, что спортивную карьеру я к тому моменту закончил, из сборной Союза меня убрали. Хотя я потом без тренировок и подготовки 5,70 прыгал на соревнованиях зоны Сибири и Дальнего Востока. Для сравнения: на Олимпиаде в Сеуле в 1988-м медаль брали с результатом 5,80.
— Байкал тоже чудо света?
— Я одно время являлся председателем Федерации парусного спорта Иркутской области и этот Байкал на яхте вдоль и поперек облазил. Красиво, конечно. Там есть потрясающие места. Да еще в сочетании с Саянами, я красивее гор нигде не видел. А тайга! Белорусский лес тоже красивый, но тайга другая — мелкого кустарника и зарослей в ней гораздо меньше. Ковер изо мха местами такой густой и мягкий, что можно босиком ходить.
— Не скучаете?
— Нет. Мир сейчас такой, что коммуницировать легко и на расстоянии. Новости все тоже в общем доступе. Когда в прошлом году прилетели с Матвеем в Иркутск в первый раз после переезда в Беларусь в 2020-м, испытали легкий культурный шок. Такое впечатление, словно город варвары захватили: грязно, все как-то невпопад, вкривь и вкось. В Минске мы привыкли к чистоте и порядку, чувствуем здесь себя, как дома.
— Ваш личный рекорд — 5,85, но прыгали вы и на 5,96. Что это за история?
— Это случилось на одной из тренировочных прикидок, когда готовились к Олимпиаде-1984 в Лос-Анджелесе, на которую из-за политического бойкота сборная СССР в итоге не поехала. Дело было в Сочи, там тогда шикарный прыжковый сектор был — по ветру. Май. Хорошая погода. Прекрасная физическая форма. Высоту ставил наобум. Видно, что высоко, а потом померили: 5,96 — мировой рекорд. Понятно, что неофициальный и никем не засчитанный. Матвей, кстати, готов на эти цифры прямо сейчас. При соответствующем настрое, серьезной конкуренции и антураже топовых соревнований, уверен, готов брать такую высоту. На последнем чемпионате мира это гарантировало место на пьедестале. Увы, соревновательной практики высокого уровня сейчас очень не хватает, а это необходимое условие для роста.
s_kanashyts@sb.by