Возлюби ближнего и дальнего

ПЕРЕДАЧА «Пусть говорят», пожалуй, не из лучших образцов телепублицистики. Порой ей больше подошло бы прицельное «Пусть кричат». В процессе взаимного галдежа, как нередко бывает, обнаруживает себя тот еще человеческий паноптикум. Кто-то бросил детей в роддоме. Другой (о ужас!) родную мать на цепи в подвале держит. Третья немотивированно мужа прописки лишила, и он больше года по подвалам бомжует.

Да и в своей жизни всякого нагляделся. Ворюга так родственников «зауважал», что в их отсутствие квартиру обчистил. Подросток выследил незнакомую женщину и, ворвавшись к ней в дом, избил чуть ли не до смерти, вымогая деньги. Муж в упор из охотничьего ружья жену расстрелял.

У нас, будем честны и справедливы, далеко не всегда выплясывается с евангельским «возлюби ближнего своего». Где погладить бы — куснем. Где утешить — напакостим.

Поневоле задумаешься: неужели так трудно понять и поддержать другого человека? Попытаться услышать его, ощутить, понять. С тем, чтобы в нужную минуту с открытыми душой и сердцем прийти на помощь. С пустым внутренним багажом готовность к такому гуманному шагу нулевая.

Забываем нередко: возможность любви и добра в самом человеке. Ее накапливать надо, постоянно аккумулировать в себе. Без такого нравственно перспективного «складирования» просто невозможна обязывающая к действию доброжелательность.

Более того, все это симпатично только в органическом режиме. Никакой калькуляции, никакого самолюбования. Смотрите, мол, люди, какой я добрый, замечательный человек. Заметил, снизошел, расщедрился, помог. Так нет же. Подобная, с позволения сказать, помощь сродни саморекламе, самопиару, имиджевой самораскрутке. И цена им — ломаный грош.

Да, конечно, не все так просто и схематично. Поэзия души не всегда согласна с прозой бытия. Никто никому в нем не подходит плотно и точно, как пазлы или фишки домино. Бог по такой мерке не создает — притираться надо. Порой даже диву даешься: один творец — и такая разная продукция. Один «конвейер» — и такие разнополюсные типажи. От хрестоматийно известной Салтычихи до матери Терезы. От маньяка-убийцы Чикатило до священника Александра Меня. При таком разительном диапазоне никак не обойтись без уже упомянутого «возлюби ближнего». Этого универсального позитивного знаменателя.

Иной эдак ехидненько спросит: «А кто ж ближний-то?» Но вот тут как раз все предельно просто. Долго искать его не надо. Кто близко, кто рядом, тот и ближний. Тот, с кем чаще встречаешься, контактируешь, с кем имеешь дело.

И многого вам друг от друга не надо. Чуть-чуть человеческого внимания, тепла, непритворной заинтересованности. Рассмотри доброе, достойное, светлое. Только и всего. И очень скоро заметишь, как шаг за шагом, метр за метром разрушается зло.

Иногда только грустно жалеешь: темпы не те, армия волонтеров-альтруистов маловата. Иначе почему так робко бывает добро и так наступательно, так заметно все то, что мешает нам жить. Что посягает на нравственную среду и человека в ней. Что мешает воспринимать благое, как норму, а откровенное зло — аномалией и ошибкой.

Правда, и «сладковатая» библейская чрезмерность тут едва ли желательна. Никак, например, не могу понять Льва Толстого, корившего себя за неспособность полюбить крыс. То бишь «накрыть» своей писательской любовью все живое на земле. Сам я, например, их терпеть не могу, ничуть не терзаясь по такому поводу.

Речь-то ведь идет больше о другом. Об умении полюбить в ближнем (да и в дальнем тоже) достойное любви. Это и будет конкретное проявление человечности, так необходимое всем нам и каждому в отдельности. Без известной «соринки» в чужом глазу.

Включаю телевизор. Настраиваю его не на уголовную хронику, не на боевик или триллер. Обыкновенная новостная программа. А там опять: убили, изнасиловали, подожгли, взорвали, шантажируют… И вот в тот момент хотелось уже не просто сказать, а буквально выкрикнуть: «Возлюби ближнего!»

Грех вспомнить, но когда-то, довольно много лет назад, мы малость иронизировали над обилием на телеэкране благостных кадров. Доярок, подставивших ведро под коровье вымя. Комбайнов, бороздящих созревшую ниву. Стад, пасущихся по кормовому безбрежью выпасов. Боже, как же теперь всего этого не хватает!

Помнится, даже в далеком от темы американском вестерне «Великолепная семерка» отдана дань человеку добра и труда. Когда персонаж пытается сделать комплимент одному из бойцов отряда по поводу его геройства, тот решительно возражает. Дескать, это не я, а твой отец настоящий герой… Он ведь на земле работает! Той самой, которая извечно сопротивляется. И из года в год побеждать такое сопротивление — настоящее мужество!

Как не порадоваться таким созидательным акцентам!

г. Глуск