«На мне нет крови невинных людей»

Важное событие произошло в Литве: впервые в истории страны властями проиграно судебное дело, фигурант которого публично усомнился в официальной версии событий, произошедших в январе 1991 года. Участковый суд Вильнюса оправдал дипломата и левого политического деятеля Альгирдаса Палецкиса, обвинявшегося в отрицании «советской агрессии» против Литвы. Таким образом, поставлена под сомнение одна из аксиом новейшей литовской истории.

Официальная версия такова: 13 января 1991 года при взятии под контроль вильнюсской телебашни «советские войска умышленно убили 13 безоружных гражданских лиц и одного спецназовца». А.Палецкис обвинялся в том, что в 2010 году в эфире одной из радиостанций заявил, что в тот день никакого «расстрела мирных жителей советскими солдатами» не было, а, «как сейчас выясняется, свои стреляли в своих». Затем на процессе он представил настолько убедительные свидетельства своей правоты, что суду лишь оставалось вынести вердикт «Обвинения не подтвердились».

Если снять налет ажиотажности, то результат расследования А.Палецкиса — не сенсация, а лишь подтверждение того, о чем на протяжении двух десятков лет твердил миру непосредственный участник тех событий — бывший начальник Вильнюсского гарнизона генерал Владимир Усхопчик. Он настаивал, что январские события 1991 года — крупная игра, и если говорить прямо, то провокация националистов, произошедшая при попустительстве тогдашнего руководства СССР.

Кстати, все эти годы прокуратура Литвы энергично добивалась от Минска выдачи генерала, возлагая на него ответственность за гибель людей. Однако никаких доказательств его вины представлено не было. «Да их и не могло быть!» — убежден генерал–лейтенант в отставке, с которым я встретился.

Справка «СБ»

УСХОПЧИК Владимир Никитович родился 7 января 1946 года в Ровенской области УССР. В 1967 году окончил Киевское высшее общевойсковое командное училище. Службу проходил в Группе советских войск в Германии, в Дальневосточном военном округе. После окончания в 1980 году Военной академии имени М.В.Фрунзе назначен командиром мотострелкового полка, затем — заместителем командира мотострелковой дивизии. В период 1986 — 1988 годов находился в качестве военного советника в Афганистане. Награжден орденом Красной Звезды и афганским орденом Красного Знамени. В январе 1989 года назначен командиром мотострелковой дивизии Прибалтийского военного округа. С июня 1991 года проходил службу в Беларуси — командиром мотострелковой дивизии, с августа 1992 года — командиром армейского корпуса. Указом Президента от 22 мая 2000 года назначен заместителем министра обороны Беларуси. 19 февраля 2004 года освобожден от должности заместителя министра обороны, вышел в отставку. Живет и работает в Минске.

Призвать к ответу

— Владимир Никитович, как вы восприняли решение суда по делу Палецкиса?

— С облегчением и удовлетворением. Наконец–то и в Литве стала очевидной подоплека тех событий. Конечно, меня удручает, что потребовался 21 год на установление истины, но лучше поздно, чем никогда... Честно говоря, было мало надежды, что суд оправдает Палецкиса. Многие мои друзья, в том числе и в Литве, сильно сомневались в таком исходе процесса. Тем более стоит отдать должное смелости судьи, не побоявшейся признать правоту этого человека. Впрочем, каким бы ни оказался вердикт, лично для меня важнее был другой факт: наконец–то нашелся литовец, который не побоялся сказать правду да еще привел свидетельства 12 своих соотечественников, подтвердивших его слова. И ведь это не просто рядовой очевидец, а весьма авторитетный политик и дипломат, кавалер ордена «За заслуги перед Литвой» и французского ордена Почетного легиона.

— Каким вам видится дальнейшее развитие событий?

— Думаю, литовская прокуратура, столь позорно проигравшая это дело, будет обжаловать судебное решение. Однако Палецкис уже заявил, что в случае пересмотра вердикта никакие наказания, штрафы и тюрьмы не остановят его на пути выяснения правды о 13 января. И я считаю, что беспристрастное расследование тех событий становится возможным при нынешнем принципиальном руководстве Литвы. Если оно будет последовательным, то сейчас, после выяснения невиновности солдат и офицеров Советской Армии в гибели людей, следует задаться вопросами о настоящих организаторах и исполнителях того кровавого спектакля, найти и привлечь их к ответственности.

Угрозами не ограничилось

— Давайте вспомним, что происходило на рубеже 1990 — 1991 годов в Вильнюсе. Расскажите о дивизии, которой вы командовали. Какие задачи перед ней стояли? Кому она подчинялась?

— 107–я мотострелковая дивизия была отдельной, организационно не входила ни в какой корпус, поэтому подчинялась непосредственно командующему Прибалтийским военным округом. Хотя дивизия считалась сокращенного состава, укомплектованная по штатам мирного времени, мощь ее была все–таки значительной. Полки дислоцировались в районе Вильнюса, в Укмерге находились мотострелковый полк, ракетный дивизион и инженерный батальон. В городе Побрады располагался наш учебный центр боевой подготовки. Задачи, с одной стороны, были типичны для любой части Вооруженных Сил СССР: заниматься боевой учебой и поддерживать готовность к развертыванию до штатов военного времени в случае внешней агрессии. С другой стороны, тревожные события тех лет поставили перед нами и новые задачи: не допустить хищения оружия и боеприпасов, как это произошло во многих «горячих точках» СССР; защитить от экстремистов мирное население и семьи военнослужащих; сохранить системы жизнеобеспечения Вильнюса и военных городков.

— Основания для подобных задач были?

— Для того чтобы понять атмосферу тех дней, приведу пример с командиром моего артполка. После майского парада он, человек горячий и южный, возмущенно рассказывал мне, что к нему подошел неизвестный и плюнул в лицо. «А ты что сделал?» — спрашиваю. Говорит, не сдержался и двинул ему в челюсть. Ну и правильно, отвечаю, сделал. Советский офицер не должен прощать таких выходок. А артиллерийским полком у меня командовал полковник Аслан Масхадов, будущий начштаба в армии генерала Дудаева, потом президент непризнанной Ичкерии. Но все это с ним будет потом, а в те дни это был очень толковый офицер, не допускавший и мысли о возможном развале Советского Союза. Вообще, у меня в дивизии служили представители 11 национальностей, и вот все они с утра до вечера слушали крики пикетчиков: «Русские оккупанты, вон из Литвы!» Угрозами дело не ограничивалось, начались попытки вывода из строя трансформаторных подстанций, обеспечивающих электроэнергией как военные городки, так и жилые кварталы. Пришлось создавать специальные патрули для охраны этих объектов, после чего нападения на подстанции прекратились. Столь же реальной была опасность захвата складов с оружием и боеприпасами. На каждый такой склад мною были выделены взвод и БТР, о чем было широко оповещено население. Но вот тут мы недооценили настойчивость националистов и их боевиков: попытки проникнуть в военные городки не прекратились. Сейчас я понимаю, что это делалось в расчете на неадекватное применение военной силы. Пикетчики с плакатами нахально лезли на территорию частей, провоцировали наших военнослужащих на стрельбу: видимо, организаторы этих пикетов отлично знали советский Устав караульной службы. Вообще, я думаю, что репетиция событий 13 января 1991 года прошла за два месяца до этого, 17 ноября 1990–го.

— Что произошло в этот день?

— Покажу вам один малоизвестный, доселе не публиковавшийся документ. Это приказ № 170 главнокомандующего Сухопутными войсками СССР генерала армии Варенникова. Его суть изложена в названии — «О смелых и решительных действиях личного состава войсковой части 22238 Прибалтийского военного округа по защите чести и достоинства военнослужащих». В нем дается оценка непростой ситуации в стране, и на примере в/ч 22238, то есть 107–й отдельной мотострелковой дивизии, разъяснены правильные действия в случае экстремистских выходок. В тот день несколько сотен человек заблокировали КПП и дорогу, ведущую к военному городку. Звучали ругательства и угрозы. На территорию части полетели камни, бутылки и взрывпакеты. Я позвонил министру внутренних дел Литвы и сообщил о происходящем. Никакой реакции не последовало, милиция бездействовала. По моему приказу с территории военного городка в воздух были сделаны несколько холостых выстрелов. На толпу это не произвело впечатления. Тогда группа офицеров, сержантов и солдат вышла из городка и без какого–либо оружия разогнала этих молодчиков. Им просто «дали ремня» в буквальном смысле: некоторые из офицеров вооружились солдатскими ремнями, кто–то продемонстрировал приемы рукопашного боя. Почему было сделано именно так? На мой взгляд, ситуация не выглядела настолько критической, чтобы требовалось применять оружие. Точно так же я полагал и в ночь с 12 на 13 января 1991 года. Однако мое видение обстановки не совпадало с планами людей, которые желали предъявить всему миру настоящих жертв «кровавого советского режима». Разве покажешь западным журналистам «борца за независимость», отшлепанного ремнем? Разве выдашь это за «зверства Советской Армии»? Поэтому в январе им понадобились трупы... Армия упрямо не желала поставлять убитых, пришлось организаторам тех событий взяться за дело самим.

Кто стрелял?

— Кого вы имеете в виду?

— За прошедшие годы появилось достаточно много откровенных и даже циничных свидетельств. Например, в апреле 2000 года бывший министр охраны края Буткявичюс в интервью газете «Обзор» на вопрос журналиста Альгирдаса Плукиса о том, случайны ли были те январские жертвы или они планировались литовской стороной, кратко ответил: «Да!» То есть планировались. Журналист продолжал: «То есть вы сознательно шли на эти жертвы? Вы их просто спровоцировали?» И Буткявичюс снова ответил: «Да». «И вы не чувствуете угрызений совести, ну... за то, что вы людей в общем–то подставили?» — спросил ошеломленный журналист. «Я просто играл, ясно сознавая, что произойдет. Но хочу сказать, что по сравнению с тем, что происходило в других местах Союза, это были очень маленькие жертвы. Я могу сказать и другое: эти жертвы нанесли такой мощный удар двум столпам советской власти — армии и КГБ, что произошла их компрометация. Я не могу оправдать себя перед родными погибших. Я прямо скажу: да, я планировал это. Я работал долгое время с профессором Джоном Шарпом, который занимался, что называется, гражданской обороной. Или психологической войной». То есть Буткявичюс спокойно сам во всем признался. Показательны и свидетельства Ромуалдаса Озоласа, тогдашнего заместителя премьер–министра Литвы, которые приведены в его книге дневников «Аушрос раудоняй». Там он пишет: «Было известно и о планируемых ночных событиях. И люди были призваны намеренно. Организаторы прекрасно знали, что на американцев действует лишь один аргумент — гибель невоюющих. Вот и были брошены под танки безоружные люди».

— Для чего понадобились танки?

— Чтобы это понять, следует представить обстановку. В советской республике (де–юре, во всяком случае) главные вещательные мощности — телевидение и радио — находятся в руках людей, которые ежедневно призывают литовскую часть населения к вооруженной борьбе с «оккупантами и русскими захватчиками». Людей созывают в Вильнюс якобы для защиты правительственных объектов. Тогдашний руководитель республики Ландсбергис выступает по телевидению со словами, что «над Литвой поднята кровавая рука агрессии, Литва находится в состоянии войны с СССР». Население сознательно вводят в заблуждение и настойчиво склоняют к открытому нападению на советских военных. Разумеется, в такой ситуации требуется прекратить подстрекательство и взять под контроль эти информационные источники. Из Северного военного городка Вильнюса к телерадиокомитету и телецентру выдвигаются псковские десантники и бойцы группы «Альфа» КГБ СССР...

— Почему не мотострелки 107–й дивизии?

— Думаю, это было сделано с учетом того, что семьи наших офицеров, сами солдаты–«срочники» жили в Вильнюсе и могли подвергнуться мести со стороны националистов. Но я продолжу. Подходы к телебашне были перекрыты баррикадами и грузовиками с песком. Танки как раз и понадобились для преодоления воздвигнутых вокруг зданий заграждений. Когда расчищались эти завалы, военнослужащих атаковала толпа, вооруженная обрезками труб, металлическими прутьями, ножами. Лаконичнее и точнее об этом говорится в информационной записке генерального прокурора СССР Н.Трубина: «Преодолевая оказанное вооруженное сопротивление и отражая угрожавшие их жизни нападения, военнослужащие были вынуждены отбиваться прикладами автоматов и производить предупредительную стрельбу вверх холостыми патронами. Были также произведены 13 выстрелов вверх холостыми (вышибными) зарядами из танковых пушек».

Тогда же по толпе начали стрелять сверху, из здания телецентра и с крыш расположенных вокруг домов...

— Что вы почувствовали в тот момент, когда узнали о жертвах?

— Недоумение. Даже изумление. Каким образом военные могли кого–то убить, если по моему приказу со складов дивизии им выдавались исключительно холостые патроны? Танковые экипажи тоже получили только холостые заряды и строжайшее указание вести стрельбу под углом 45 градусов, чтобы никому не навредить ни вспышкой, ни ударной волной от выстрелов. Повторю: на мой взгляд, не сложилась ситуация, которая бы требовала применения боевых боеприпасов.

— Кто же стрелял?

— Ответ можно предположить, изучив, от чего погибли люди. Смертельные ранения были нанесены из винтовок Мосина, автоматов ППШ, охотничьего оружия. Найдены гильзы от них, пули в телах погибших. Причем экспертиза установила, что в некоторых случаях расстреливались уже трупы, взятые из моргов. Я думаю, более точный ответ должны дать правоохранительные органы Литвы, но вот что утверждал, например, один из создателей «Саюдиса», известный литовский писатель В.Петкявичюс: «Почему–то Буткявичюс из Ладзияй привез 18 пограничников из т.н. «армии по охране края» и, переодев их в гражданскую одежду, разместил на телебашне. Они оттуда и стреляли».

— Какие потери были среди военных?

— Телесные повреждения различной степени тяжести получили 78 военнослужащих и дружинников, в том числе два офицера были ранены ножами, один дружинник — пулей. Тяжелое ранение от брошенного в него взрывного устройства получил капитан Гаврилов, а лейтенант КГБ Виктор Шатских был убит возле здания телерадиокомитета выстрелом в спину из пистолета.

— Что стало итогом той ночи с 12 на 13 января?

— Телецентр и телерадиокомитет были взяты под охрану советскими военными, но это уже не имело большого значения. Главная задача режиссеров развала СССР оказалась выполненной: появились «убитые из числа мирных граждан». Соответственно западные СМИ подняли слаженный крик о «зверствах советской военщины», а М.Горбачев получил повод окончательно отказаться от введения в Литве прямого президентского правления. С этого момента процесс разрушения СССР начал ускоряться, затем в августе последовал топорный путч ГКЧП — и в сентябре Горбачев подписал указ о выходе Литвы из состава Советского Союза.

Мы сохранили верность присяге

— Скажите, будь у вас возможность пережить те события заново, изменились бы ваши действия как начальника Вильнюсского гарнизона?

— Не изменились бы ни на йоту. Знаете, я много думал об этом. И пришел к выводу, что действовал единственно правильным образом. Мы сохранили верность законам СССР и военной присяге, но при этом старались вести себя максимально корректно, не допустить кровопролития и жертв среди гражданского населения.

— Может быть, следовало поступить жестче?

— Я не получал приказов от вышестоящего начальства на этот счет, но в самой дивизии находились горячие головы, которые, например, предлагали взять штурмом литовский парламент. Что там брать? Там пришлось бы не брать, а собирать — разбегающихся «защитников», если бы к парламенту подошли несколько танков. Но я этот пыл остудил. Сказал, что из воюющего Афганистана, где пробыл два с лишним года, я прибыл служить в мирный город. И хочу, чтобы он таковым остался.

— Два десятка лет на вас пытались возложить ответственность за гибель людей в Вильнюсе. Вы испытывали чувство вины?

— Мне за себя стыдно не было. На мне нет крови невинных людей, перед их памятью я склоняю голову. Но однажды мне стало больно. Когда после январских событий я приехал к матери в деревню и она встретила меня словами: «Сыночек, неужели правда, что ты в Вильнюсе стрелял по людям?» Вот это меня, честно скажу, повергло в шок, — что ложь докатилась до моего родного крова. Я тогда с горечью ответил: «Мама, неужели ты могла в это поверить? Ты же меня вскормила и воспитала...» И она, я думаю, сердцем почувствовала, что ее сын говорит правду.

— Сегодня, после суда в Вильнюсе, правда становится очевидной и для множества людей из бывшего СССР...

— Очень хочется в это верить.

Свидетельствуют очевидцы

Из показаний на суде по делу А.Палецкиса

Болеславас Билотас, бывший член «Саюдиса»:

— Что происходило у телебашни, я до самого утра не знал. Пришел в штаб «Саюдиса», а Витаутас Петкявичус вслух говорит: свои стреляли в своих вчера. Я говорю: так ведь это же будет международный скандал! А он говорит: кто в этом бардаке разберется сейчас? Все свалить на русских, и сойдет...

Похороны были созваны пышнейшие, собралась вся Литва, людей было очень много, настроение было не антисоветское, а антирусское. И мы у себя на бюро были даже довольны тем, что пролилась наша литовская кровь от русской руки. Мы могли требовать: русские, вон из Литвы! Так и было: они собрались и уехали без единого выстрела. А мы остались.

Я ничего никому не говорил. Мы тогда договорились, что самое лучшее — молчать и не распускать языков. И если бы на суде меня не спросили, я и сегодня ничего бы не сказал. Я считал, что это честь моей родины, потому и не разглашал. И я чувствую за это беспокойство на душе, потому что вижу, что человека судят ни за что, а тех, кто разорил наши заводы, не судят. Мне от этого стыдно даже...

Кристина Брадаускене, математик–программист:

— Услышав призыв Ландсбергиса защитить телебашню от захвата и узнав, что людей к ней свезли со всей Литвы, мы с подругой сварили две кастрюли горячей еды и поехали кормить защитников. Атмосфера там была почти дискотечной — ровно до того момента, пока ребята из охраны края не сообщили, что танки движутся в нашу сторону, и не попросили нас взяться за руки. Я видела выстрелы, доносящиеся с дома напротив, они были видны в ночи, потому что стреляли трассирующими пулями. Если бы это были советские солдаты и нас давили бы танками — жертв было бы намного больше.

Павел Лагодный, житель Вильнюса, бывший военнослужащий:

— В тот день Ландсбергис целый день выступал по телевидению и радио. Сам сидел в подвале, но призывал, чтобы все бежали к телебашне. Я тоже пошел посмотреть и видел, что начали стрелять с пятиэтажного крестообразного дома № 37 на улице, которая теперь называется улицей 13 января. Были вспышки и падали люди — то ли они так прятались, то ли были ранены–убиты. На второй или третий день после событий я пошел в поликлинику. Иду и вижу столпотворение детей. Смотрю: у них сумка с гильзами. Я сам держал в руках гильзу 16–го калибра, и еще от ППШ с круглым диском, такие еще в войну были. Они были на вооружении в армии до начала 50–х, современная армия их не использовала. Видел там и гильзы от винтовки Мосина. Жалел потом, что не взял. Хотя... Ну показал бы я сейчас суду эти гильзы — кто бы мне поверил?

Юозас Куолялис, из книги «Дело на стыке двух столетий»:

«Есть обоснованная версия, что часть «жертв» — это люди, погибшие в ту ночь в других местах, даже и во время автокатастроф. Прокуратура СССР это тщательно расследовала. Документально установлено, что ни одного из погибших не убили военные. Из материалов следствия известно, что пули поразили людей не спереди и не со спины, а сверху вниз. Стреляли с крыш и из окон домов, находящихся вблизи телебашни. Хорошо известно, что в 1991 году «Саюдис» имел вооруженные формирования, созданные с помощью западных разведок. В обвинительном заключении отмечено, что один из погибших был застрелен пулей из оружия образца 1891 года. Неужели солдаты Советской Армии стреляли из винтовок Мосина или (что намного вероятнее) это один из недобитых «лесных братьев» вытащил из тайника обрез и решил тряхнуть стариной?»