Заслуженный артист Беларуси Андрей Душечкин отмечает юбилей
07.02.2020 15:24:58
Валентин ПЕПЕЛЯЕВ
Завтра свой 60-летний юбилей отметит заслуженный артист Беларуси актер театра имени М. Горького Андрей Душечкин. Он родился в семье народной артистки СССР Александры Климовой и актера-педагога Андрея Душечкина-Корсаковского. На горьковской сцене служит с 1981 года. Называет себя везучим артистом, но за этим везением — скрытые от посторонних глаз труд, упорство, вера в себя. Сегодня династию продолжает и его сын Александр.
Фото Виталия Пивоварчика
– Я всегда был реализован. Никогда не сидел, не ждал, не простаивал, не мучился. Молодым артистом играл по 40 спектаклей в месяц. На меня после института пришло пять заявок, я участвовал в четырех дипломных спектаклях. Хотел идти в штат «Беларусьфильма», но мама сказала: «Не дури, ты будешь там мало играть». Я стал сниматься в кино с четвертого курса, на радио работал со второго. Но когда поступал в театр, делал два огромных показа…
Было много гастролей. Я застал время расцвета советского театра, когда он был очень популярен. Появились культовые театральные режиссеры — Юрий Любимов, Анатолий Эфрос, Анатолий Васильев, в кино — Андрей Тарковский. В Прибалтике возникла своя плеяда выдающихся театральных режиссеров. В Беларуси был мастер моего курса Валерий Николаевич Раевский, как личность он очень многое нам дал. Педагог Илья Львович Курган просто вложил в руки вторую профессию — диктора, и это мне потом пригодилось: всю жизнь я работал на радио и телевидении во всех качествах.
Придя в театр молодым актером, попал на период Бориса Алексеевича Глаголина — это режиссер и впоследствии директор театра на Таганке. Сыграл Степана Тятина в его спектакле «Егор Булычов и другие». После Глаголина был назначен Валерий Маслюк, с которым мы отработали 9 лет. Появились интересные постановки — «Ночные карлики и Антигона», «Гамлет», «Бабье царство»… После Валерия Маслюка был период, когда вернулся в театр Борис Иванович Луценко и появился режиссер Витас Григалюнас. Я отработал во всех его спектаклях. Сыграл женскую роль знойной вдовы в комедии «Утешитель вдов», которая принесла мне оглушительный успех. Очередь к билетной кассе театра имени Горького начиналась у кинотеатра «Центральный». Я не помню, чтобы такое было впоследствии. Позже появились интереснейшая постановка «Калигула» и два спектакля на Малой сцене — «Я верю в гороскопы» Андрея Карелина и «Альпийское сияние» Петера Туррини. Две шикарные пьесы, немножко театр абсурда. Эти камерные спектакли изнутри были энергетически наполнены смыслом.
Когда совсем молодым человеком должность главного режиссера, а впоследствии и худрука занял Сергей Михайлович Ковальчик, я тоже ему поверил. Моя мама, народная артистка СССР Александра Климова, работала с его отцом Михаилом Ковальчиком над тремя прекрасными спектаклями: «Сладкоголосая птица юности», «Вишневый сад» и мюзиклом «Невеста из Имеретии». Я поверил тогда Сергею Ковальчику, потому что это человек из театральной семьи, который будет уважать театр. И не ошибся. Он уважал и уважает его, он воспитан так же, как и я. Он пришел со своим пониманием театра. Начал с «Бега» Булгакова, обожаю этот материал, и советский фильм Алова и Наумова, и роль Голубкова, которую посчастливилось сыграть. Хотя я всегда мечтал о князе Мышкине, но не довелось, уже перерос.
Потом возникли «Подводники», которых я уважаю. Этот материал говорит нам о чем-то важном. Появилась чистая бродвейская радость «Знойные мамочки». На свой юбилейный вечер 5 февраля я попросил Сергея Ковальчика, чтобы мы сыграли именно этот спектакль. Хотя есть и «Двенадцатая ночь», и «Леди на день». Делать что-то отдельно не позволила ситуация — пока мы работаем не в своем здании.
Актеры любят поговорить, это у нас в профессии. Но если говорить по делу, все очень просто: актер — это репертуарный лист. Повезло — не повезло, обидели — не обидели, это уже второй вопрос. Какой у тебя репертуарный лист — вот такой ты и актер. И тут ничего не поделаешь. Так вот он у меня неплохой. Я еще не вспомнил «Дядюшкин сон» Достоевского в постановке Модеста Абрамова — хороший, игровой, осмысленный спектакль. Так что я не могу сказать, что жизнь обошла меня стороной.
— Андрей Андреевич, а талант могут не замечать?
— Не замечать талант невозможно. Я верю в то, что талант можно убить, затравить, отравить, не давать реализовываться. И все это происходит именно потому, что не замечать талант нельзя. Он не даст себя не заметить. Но защищаться, как правило, не умеет.
— Ваша мама Александра Климова всегда вела активную общественную жизнь, сейчас актеры уходят от этого.
— Да, поразительная вещь! Александра Ивановна была активным общественным деятелем. Она входила в комитет по Ленинским и Государственным премиям СССР, в комиссию БССР по делам ЮНЕСКО, была много лет председателем Военной шефской комиссии Белорусского военного округа. При этом ни в одной партии никогда не состояла. И в КПСС ее не приняли, хотя она уже имела орден Ленина. Считалось, что у нее неуравновешенный характер. Отдадим должное бдительности первичной партийной организации, которая не пустила ее заявление, оно так и было.
По сути, Александра Ивановна была советским человеком, иначе она так хорошо не сыграла бы Комиссара в «Оптимистической трагедии». Да, сейчас я вижу очень четкую тенденцию: или ты общественный деятель и депутат, или артист. Сергей Шнуров мне больше нравился на сцене, чем в Общественном совете при комитете по культуре. Не хочу никого обидеть, я за это разделение. Творческий человек должен создавать картины, писать книги. Я твердо уверен, что не надо быть артисту директором театра. Его дело — играть на сцене.
Комедию «Знойные мамочки» Андрей Душечкин и коллеги играют с бродвейским куражом.
— Стихи сегодня пишутся?
— Конечно! У меня очень активная страница в Фейсбуке именно в плане творчества, там представлен весь мой стихотворный период недавнего времени. Пишу постоянно, очень многие меня там читают. Я давно стал членом Союза писателей Беларуси, у меня огромное количество публикаций, просто я никогда их не афиширую. Литература — жанр долгий, пишется, как правило, много и долго, вынашивается еще дольше, издается и доходит до читателей не сразу. За последние два года опубликовался в двух наших хороших белорусских журналах и в двух российских.
— Некоторые актеры уходят в литературу и поэзию, спасаясь от невостребованности в театре, а вы всегда были востребованны…
— Были моменты, когда в театре я был не то чтобы не у дел, но не было роли, которая забирала бы энергетику. Я еще и преподавал 10 лет в Белорусском университете культуры и искусств, и этот период был очень интересным. Он заставлял меня много готовиться и читать, вырабатывать свою систему преподавания. Это тяжелый труд.
Помню, в 1985 году наш театр гастролировал в Киеве, родном для меня городе по линии отца Андрея Душечкина-Корсаковского. Спектакли шли в Театре русской драмы имени Леси Украинки, откуда мои родители и начали свой творческий путь. Ко мне вдруг подошел ведущий артист этого театра Николай Рушковский и сказал: «Переходи к нам. Вот отцовский столик, будешь за ним сидеть». Я люблю Киев, и мое сердце в тот момент, конечно, дрогнуло. Но у меня настолько все хорошо было в нашем театре, что я подумал: зачем его менять, если я в нем нормально существую? И оказался прав…
pepel@sb.by
Фото Виталия Пивоварчика– Я всегда был реализован. Никогда не сидел, не ждал, не простаивал, не мучился. Молодым артистом играл по 40 спектаклей в месяц. На меня после института пришло пять заявок, я участвовал в четырех дипломных спектаклях. Хотел идти в штат «Беларусьфильма», но мама сказала: «Не дури, ты будешь там мало играть». Я стал сниматься в кино с четвертого курса, на радио работал со второго. Но когда поступал в театр, делал два огромных показа…
Было много гастролей. Я застал время расцвета советского театра, когда он был очень популярен. Появились культовые театральные режиссеры — Юрий Любимов, Анатолий Эфрос, Анатолий Васильев, в кино — Андрей Тарковский. В Прибалтике возникла своя плеяда выдающихся театральных режиссеров. В Беларуси был мастер моего курса Валерий Николаевич Раевский, как личность он очень многое нам дал. Педагог Илья Львович Курган просто вложил в руки вторую профессию — диктора, и это мне потом пригодилось: всю жизнь я работал на радио и телевидении во всех качествах.
Придя в театр молодым актером, попал на период Бориса Алексеевича Глаголина — это режиссер и впоследствии директор театра на Таганке. Сыграл Степана Тятина в его спектакле «Егор Булычов и другие». После Глаголина был назначен Валерий Маслюк, с которым мы отработали 9 лет. Появились интересные постановки — «Ночные карлики и Антигона», «Гамлет», «Бабье царство»… После Валерия Маслюка был период, когда вернулся в театр Борис Иванович Луценко и появился режиссер Витас Григалюнас. Я отработал во всех его спектаклях. Сыграл женскую роль знойной вдовы в комедии «Утешитель вдов», которая принесла мне оглушительный успех. Очередь к билетной кассе театра имени Горького начиналась у кинотеатра «Центральный». Я не помню, чтобы такое было впоследствии. Позже появились интереснейшая постановка «Калигула» и два спектакля на Малой сцене — «Я верю в гороскопы» Андрея Карелина и «Альпийское сияние» Петера Туррини. Две шикарные пьесы, немножко театр абсурда. Эти камерные спектакли изнутри были энергетически наполнены смыслом.
Когда совсем молодым человеком должность главного режиссера, а впоследствии и худрука занял Сергей Михайлович Ковальчик, я тоже ему поверил. Моя мама, народная артистка СССР Александра Климова, работала с его отцом Михаилом Ковальчиком над тремя прекрасными спектаклями: «Сладкоголосая птица юности», «Вишневый сад» и мюзиклом «Невеста из Имеретии». Я поверил тогда Сергею Ковальчику, потому что это человек из театральной семьи, который будет уважать театр. И не ошибся. Он уважал и уважает его, он воспитан так же, как и я. Он пришел со своим пониманием театра. Начал с «Бега» Булгакова, обожаю этот материал, и советский фильм Алова и Наумова, и роль Голубкова, которую посчастливилось сыграть. Хотя я всегда мечтал о князе Мышкине, но не довелось, уже перерос.
Потом возникли «Подводники», которых я уважаю. Этот материал говорит нам о чем-то важном. Появилась чистая бродвейская радость «Знойные мамочки». На свой юбилейный вечер 5 февраля я попросил Сергея Ковальчика, чтобы мы сыграли именно этот спектакль. Хотя есть и «Двенадцатая ночь», и «Леди на день». Делать что-то отдельно не позволила ситуация — пока мы работаем не в своем здании.
Актеры любят поговорить, это у нас в профессии. Но если говорить по делу, все очень просто: актер — это репертуарный лист. Повезло — не повезло, обидели — не обидели, это уже второй вопрос. Какой у тебя репертуарный лист — вот такой ты и актер. И тут ничего не поделаешь. Так вот он у меня неплохой. Я еще не вспомнил «Дядюшкин сон» Достоевского в постановке Модеста Абрамова — хороший, игровой, осмысленный спектакль. Так что я не могу сказать, что жизнь обошла меня стороной.
— Андрей Андреевич, а талант могут не замечать?
— Не замечать талант невозможно. Я верю в то, что талант можно убить, затравить, отравить, не давать реализовываться. И все это происходит именно потому, что не замечать талант нельзя. Он не даст себя не заметить. Но защищаться, как правило, не умеет.
— Ваша мама Александра Климова всегда вела активную общественную жизнь, сейчас актеры уходят от этого.
— Да, поразительная вещь! Александра Ивановна была активным общественным деятелем. Она входила в комитет по Ленинским и Государственным премиям СССР, в комиссию БССР по делам ЮНЕСКО, была много лет председателем Военной шефской комиссии Белорусского военного округа. При этом ни в одной партии никогда не состояла. И в КПСС ее не приняли, хотя она уже имела орден Ленина. Считалось, что у нее неуравновешенный характер. Отдадим должное бдительности первичной партийной организации, которая не пустила ее заявление, оно так и было.
По сути, Александра Ивановна была советским человеком, иначе она так хорошо не сыграла бы Комиссара в «Оптимистической трагедии». Да, сейчас я вижу очень четкую тенденцию: или ты общественный деятель и депутат, или артист. Сергей Шнуров мне больше нравился на сцене, чем в Общественном совете при комитете по культуре. Не хочу никого обидеть, я за это разделение. Творческий человек должен создавать картины, писать книги. Я твердо уверен, что не надо быть артисту директором театра. Его дело — играть на сцене.
Комедию «Знойные мамочки» Андрей Душечкин и коллеги играют с бродвейским куражом.— Стихи сегодня пишутся?
— Конечно! У меня очень активная страница в Фейсбуке именно в плане творчества, там представлен весь мой стихотворный период недавнего времени. Пишу постоянно, очень многие меня там читают. Я давно стал членом Союза писателей Беларуси, у меня огромное количество публикаций, просто я никогда их не афиширую. Литература — жанр долгий, пишется, как правило, много и долго, вынашивается еще дольше, издается и доходит до читателей не сразу. За последние два года опубликовался в двух наших хороших белорусских журналах и в двух российских.
— Некоторые актеры уходят в литературу и поэзию, спасаясь от невостребованности в театре, а вы всегда были востребованны…
— Были моменты, когда в театре я был не то чтобы не у дел, но не было роли, которая забирала бы энергетику. Я еще и преподавал 10 лет в Белорусском университете культуры и искусств, и этот период был очень интересным. Он заставлял меня много готовиться и читать, вырабатывать свою систему преподавания. Это тяжелый труд.
Помню, в 1985 году наш театр гастролировал в Киеве, родном для меня городе по линии отца Андрея Душечкина-Корсаковского. Спектакли шли в Театре русской драмы имени Леси Украинки, откуда мои родители и начали свой творческий путь. Ко мне вдруг подошел ведущий артист этого театра Николай Рушковский и сказал: «Переходи к нам. Вот отцовский столик, будешь за ним сидеть». Я люблю Киев, и мое сердце в тот момент, конечно, дрогнуло. Но у меня настолько все хорошо было в нашем театре, что я подумал: зачем его менять, если я в нем нормально существую? И оказался прав…
pepel@sb.by