Фронтовик Иван Федосенко рассказал, чего больше всего солдат боится на войне и каково это -- быть однажды похороненным

Поздняя осень 1944 года. 318-я горнострелковая дивизия, где служил Иван Федосенко, в составе 4-го Украинского фронта с ожесточенными боями продвигалась в глубь Карпат в общем направлении на Кошице.

9 ноября была взята высота между селами Старина и Стакчин. Связисту Федосенко приказали оперативно установить связь с командованием, но в это время немцы открыли пулеметный огонь по всему, что шевелилось. 

— Но что делать. Автомат за плечи, пару гранат за пояс, катушку и телефонный аппарат в руки — и вперед! Кругом все взрывается, свистят пули, а ты идешь, ищешь порыв. Нашел, зачистил концы, скрутил зубами. Это на тот случай, что если даже и убьют, то все равно связь будет. Так вот, залег я на той высоте в какую-то ямку, телефонный аппарат — под плащ-палатку, чтобы не намок. До вечера корректировал огонь. А потом возле меня разорвался снаряд…

Телефонист Федосенко к тому времени был уже умудренным солдатом. В Красную Армию его призвали в сентябре 1943 года сразу после того, как освободили его родной Комарин Брагинского района. Иван тот день навсегда запомнил: он колол дрова во дворе своего дома, как вдруг его окликнули два советских солдата: «Немцы есть в деревне? Надо организовать переправу батальона, он на той стороне Днепра». 

Иван поручил сестре найти в поселке лодки. Сам поплыл первым — на том берегу Днепра действительно были наши. К вечеру сельчане переправили батальон.

А молодого солдата Федосенко направили на курсы снайперов и минометчиков. Попал в 1331-й стрелковый полк 318-й горнострелковой дивизии. Вместе с товарищами штурмовал Керчь, затем Севастопольские высоты. К слову, в боях за Севастополь он был удостоен первой и самой дорогой для него медали — «За отвагу».

Ветеран протягивает пожелтевший от времени лист. Его читаю вслух с дрожью в голосе: «Телефониста взвода связи 1-го стрелкового батальона красноармейца Федосенко Ивана Митрофановича за то, что в боях за освобождение города Севастополь 7 мая 1944 года в районе колхоза «Большевик» под ураганным артиллерийско-минометным огнем противника устранил 21 порыв линии связи, чем обеспечил бесперебойную связь командного пункта батальона с командным пунктом полка, представить к медали «За отвагу».

— Знаете, — делает в повествовании паузу ветеран, — дети очень часто меня спрашивают: страшно ли на фронте? Я им рассказываю, как готовились к штурму Керчи. В окопе один к одному прижавшись сидят солдаты. Кто-то без конца курит, кто-то в голос разговаривает со своими родственниками, которые далеко в вечности, кто-то читает молитву, кто-то затих… Все под напряжением. Вокруг рвутся снаряды. Смерть может настичь тебя так быстро, что никогда не знаешь, останется ли хоть мгновение, чтобы попрощаться с жизнью. И вдруг ракета — сигнал к атаке. Солдаты бегут. Кто-то уже убит, кто-то упал раненый и кричит нечеловеческим голосом. Но оставшиеся бегут: любой ценой нужно взять позицию! Не можешь стрелять, иди в рукопашную: бей прикладом, коли штыком, режь ножом, бей лопаткой… Вот и судите, страшно ли на фронте. Очень страшно.

Чувствовал ли это Федосенко в том роковом бою под чехословацким Кошице, он и сам теперь затрудняется ответить. Был приказ, и он его выполнял. Только когда очнулся в полубреду в медсанбате на операционном столе, понял, что был на волоске от смерти. «Кричи, солдат, сколько есть силы, повезло тебе», — приговаривал хирург, заштопывавший изувеченные осколками ноги связиста.

Он знал, что говорил. Лежащего без сознания у телефонного аппарата бойца приняли за мертвеца. У «убитого» изъяли документы и передали в штаб, чтобы оповестить родителей о гибели их сына. Похоронная команда, шедшая вслед за батальоном, положила тело в яму. Как вдруг из нее донесся жуткий стон. Это был голос Ивана Федосенко...

После медсанбата солдата отправили в госпиталь, который находился в Ужгороде. Там воин перенес несколько сложнейших операций. Когда немного оклемался, решил выслать весточку домой, где по нему, как потом выяснилось, уже и поминки справили. В письме было лишь два предложения: «Мама, я жив, только ранен в ноги». На большее у изможденного солдата сил не хватило.

— Помню, лежу на полу на подушках, под теплым одеялом, — вспоминает ветеран. — Сплю. Слышу девичий плач. С трудом открываю глаза и вижу: сидит подле меня девочка лет четырнадцати, и так она, бедненькая, рыдает, руками глаза вытирает. Думала, что я не очнулся от наркоза и умер.

С чувством, щемящим сердце, говорит Иван Митрофанович о Дне Победы. Тогда он лежал в госпитале в Уфе. В три часа ночи 9 мая 1945 года палаты взорвались восторженными криками. И хотя за окном шел снег, на душе бойцов было тепло. Как ждали все они этого известия! Федосенко в тот момент почему-то вспомнились родная деревня и начало… войны, разделившей его жизнь на «до» и «после».

Иван был старшим из троих детей Митрофана и Анны Федосенко. В 1941-м окончил 8 классов, учился в школе хорошо. Воскресным утром 22 июня 17-летний Ваня вместе с юношами-ровесниками играл в бильярд в «красном уголке» маслозавода. А когда только в обед они выбрались на улицу, увидели в поселке нечто необъяснимое. Что такое? Пожар? Хуже — война!..

Прямиком из бильярдной Иван с товарищами отправились в райком комсомола и потребовали взять их на фронт добровольцами. Приняли. Отправили всех на подготовку в Воронеж, в школу разведчиков-диверсантов. Правда, потом Федосенко комиссовали.

Иван Митрофанович листает альбом со старыми фотографиями. Останавливается на одной из них, где запечатлены пятеро молодых ребят — струнный ансамбль. Ветеран тяжело вздыхает:

— Знаю точно, что трое на этом снимке с войны не вернулись… А ведь у каждого из нас были свои мечты. И я об этом обязательно тоже рассказываю школьникам. Я играл на мандалине и балалайке. Параллельно был главным художником школьной газеты. Собирался поступать в московский Институт зодчества, живописи и ваяния. Первый — заочный — подготовительный курс прошел успешно. Рисовал маслом, карандашом, акварелью. Приняли на второй курс. Но тут грянула война… 

Ветеран украдкой вытирает со щеки скупую слезу. Ведь  он оптимист. Верит: не зря Господь отмерил ему судьбу, полную трудностей. Жизнь, считает ветеран, у него сложилась. Женился на несравненной своей, ныне покойной, Галине Михайловне. Сына и дочь воспитали, есть внуки, правнуки...

Мирную жизнь Иван Митрофанович посвятил бухгалтерскому делу. В 1957 году заочно окончил Институт народного хозяйства. В Калинковичи его пригласили, когда в городе началось строительство мясокомбината и нужно было открывать финансирование градообразующего предприятия. А когда учредили районное управление сельского хозяйства, позвали туда. «Напряжение в работе было большое, аграрии меня поймут. Да раз назвался груздем, полезай в кузовок», — пожимает плечами ветеран.

В районе тогда насчитывалось более двух десятков колхозов и 6 совхозов. И во все хозяйства, ввиду того что кадры далеко не везде были с профессиональным образованием, приходилось часто наведываться. Ивану, инвалиду войны, как и полагалось, через каждые 7 лет выдавали «Запорожец» с ручным управлением. Однажды автомобиль, не прослужив и трех лет, не по вине Ивана Митрофановича попал в ДТП. Восстановлению машина не подлежала, выделить другую ему тоже не могли, потому что срок не пришел.

В общем, пройдя несколько раз по кругу, Иван Митрофанович решил попросить помощи у своего бывшего замполита — генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева. И написал он ему в письме: мол, вместе воевали в 18-й армии, помогите решить вопрос. 

Ответ Леонида Ильича не замедлил долго ждать. Из Москвы позвонили в Минск, из Минска — в Гомель, оттуда — в Калинковичи… А примерно через месяц после письма ветерану выделили новое авто. За рулем Иван Митрофанович проездил до 89 лет…

uskova@sb.by