Бывший узник шталага 352 Борис Попов спустя 80 лет побывал на месте фашистского лагеря военнопленных в Масюковщине
25.04.2020 13:22:58
Инна ГОРБАТЕНКО
Пока поисковая рота 52-го отдельного специализированного батальона Минобороны ведет раскопки на месте шталага 352 в Масюковщине, мы решили вернуться в прошлое и узнать, как выглядел лагерь военнопленных. Вооружившись картой военных лет, вместе с бывшим узником шталага 352 Борисом Антоновичем Поповым мы направляемся на место бывшего лагеря в столичный район Масюковщина. Еще недавно здесь стояли воинские части. Теперь место готовят под строительство новых объектов городской инфраструктуры. Со всех сторон выросли многоэтажки, на пустыре ребятня пинает мяч — жизнь идет своим чередом. Сложно поверить, что когда-то на этом месте были замучены и зверски убиты десятки тысяч человек…
Борис ПОПОВ (слева) и Александр СТАРОСТЕНКО обсуждают назначение довоенных построек шталагаМы идем по асфальтированной дороге, из-под которой местами проступает каменка. Это главная дорога шталага 352. По ней десятки тысяч пленных входили в лагерь. По ней в далеком 1941 году вошел в лагерь и Борис Попов.
— В армию меня призвали в 1940 году, — вспоминает бывший узник. — Наша танковая часть располагалась в 60 километрах от польской границы в местечке Крынки. Я был механиком-водителем танка БТ-7. Броня — всего 6 миллиметров. Ее не пробивала разве что пуля. На 100 километров танк потреблял около 200 литров бензина. Кругом баки с горючим. Одно попадание — и БТ-7 вспыхивал как искра. В первом же бою под Волковыском 30 июня нас подбили. Башенного стрелка убило на месте, командиру осколком снесло челюсть, мне повезло. Из 52 танков в том бою уцелели только три, включая мой. Вот так война началась…
Территория шталага со всех сторон была огорожена колючей проволокой.— Не дошли до Минска всего 12 километров, — разводит руками Борис Попов, вспоминая, как попал в плен. — Нам навстречу немцы на мотоциклах и танках, вооруженные до зубов. А у нас из оружия — семизарядный пистолет 1890-х годов…
6 июля молодой танкист Попов оказался в лагере в урочище Дрозды. Это место сбора пленных находилось в чистом поле, огороженном со всех сторон канатами, по периметру — часовые с автоматами. Здесь держали около 150 000 советских солдат и офицеров. Условия были нечеловеческие. Первые дни не давали никакой пищи. Пленные могли пить только воду из реки, перемешанную с грязью. В таких условиях люди быстро заболевали и умирали…
— В Дроздах я пробыл 11 дней. 17 июля нас, 47 000 человек, перевели в шталаг 352 в Масюковщину, — Борис Антонович ведет пальцем по карте, показывая маршрут пешей колонны военнопленных. — Через реку Свислочь и до улицы Нарочанской. Около 12 километров. Еле дошли, настолько были истощены.
Александр СТАРОСТЕНКО показывает Борису ПОПОВУ проект детального планирования.Дорогами истории
На днях Борису Антоновичу исполнилось 98 лет, а он уверенно шагает по дорожке, ведущей к зданиям бывшего лагеря, и я едва поспеваю следом. Пока идем, Борис Попов рассказывает, из чего состояло меню узников:
— Привозили ванну, наливали в нее баланду и прогоняли мимо пленных. Берешь с земли пол-литровую кружку, черпаешь, выпиваешь и оставляешь с другой стороны ванной. Такая система кормления была в шталаге 352. Ничего, кроме этой кружки баланды, в сутки мы не получали.
— Пленных избивали? — интересуюсь.
— Избивали редко, чаще расстреливали. На моих глазах немецкий офицер застрелил пленного лишь за то, что тот зашел на травяной газон за окурком.
В докладной записке министериального советника Дорша рейхлейтеру Розенбергу говорилось: «В лагере для военнопленных в Минске, расположенном на территории размером с площадь Вильгельмплац, находится приблизительно 100 000 военнопленных и 40 000 гражданских заключенных. Заключенные, загнанные в это тесное пространство, едва могут шевелиться и вынуждены отправлять естественные потребности там, где стоят. Этот лагерь охраняется командой кадровых солдат численностью около роты. Охрана лагеря такой малочисленной командой возможна только при условии применения самой жестокой силы». Дальше советник пишет, что военнопленные, проблема питания которых едва ли разрешима, живут по 6—8 дней без пищи, в состоянии вызванной голодом животной апатии, и у них одно стремление — достать что-либо съедобное».
Здание столовой шталага сохранилось до наших дней.Гражданские заключенные в возрасте от 15 до 50 лет питались, если они из Минска, благодаря родственникам. Правда, питание получали только те из них, чья родня с утра до вечера стояла с продуктами в бесконечных очередях, тянущихся к лагерю. Ночью голодающие заключенные нападали на получивших передачу, чтобы силой добыть себе кусок хлеба.
Тем временем дорога выводит нас к тому самому месту, где стояли бараки и конюшни. Почти все они были деревянными и не сохранились до наших дней. Те немногие кирпичные, что уцелели, прошлой осенью снесли. Из уцелевших построек шталага — одноэтажное здание столовой, перестроенная в клуб довоенная автомастерская, жилой дом № 71 по улице Лынькова. Стоя у здания бани, Борис Попов вспоминает, как здесь мыли узников. За все время пребывания в плену ему удалось побывать в бане лишь однажды.
Мы стоим у трехэтажного здания 1937 года. Это здание казармы, бывший лазарет лагеря. Несколько лет назад случился пожар, который уничтожил часть кровли. Одно время здесь играли в страйкбол. Доказательство — пятна краски на стенах. Вообще, для игры в войнушку декорации отличные. Если не брать во внимание, что на этом месте было раньше. А был здесь лазарет. Его обслуживали пленные советские врачи и медсестры. Только с октября 1941 по август 1942 года здесь умерло около 10 000 человек.
До того как в здании разместился лазарет, в нем, как и в бараках, на полу лежали истощенные пленные. Среди них был и Борис Попов. Говорит, июль 1941-го выдался жарким. Многие пленные спали прямо на улице. В шталаге Борис Антонович пробыл около 10 дней. Борис Попов — о том, как ему удалось покинуть лагерь:
— Лагерь был со всех сторон огорожен проволокой, а внутри поделен на две части. В одной находились те, кого выводили на работу в город, в другой — все остальные. Я был во второй. Мне удалось пройти мимо часового в рабочий лагерь. Там пленные ночевали в конюшнях, которые прошлой осенью снесли. Спали на полу, как селедки в бочке.
За спиной Бориса ПОПОВА здание казармы, в которой его разместили с другими пленнымиРаботы в тылу фронта было много. Своими силами немцы не справлялись. Учитывая риск эпидемии в лагере, из числа заключенных решили отобрать самых крепких для неотложных работ. В один из дней на такие работы в город взяли Бориса Антоновича, где ему посчастливилось сбежать. Вообще, Борису Антоновичу не раз крупно везло:
— Александр Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГе» писал, что в лагерях многие умирали от пеллагры. Это желудочное заболевание, при котором не усваивалась пища. Я тоже заболел. Помочь от него могла только селедка. Но где ее взять? Меня, беглого узника, укрыла в своем доме незнакомая женщина. Оказалось, из еды у нее была только селедка...
Мысли на перспективу
Застраивать часть территории шталага начали в 1955 году. Тогда на улице Лынькова появилось сначала малоэтажное жилье для семей военнослужащих, а позже и многоквартирная жилая застройка. Дальнейшая застройка микрорайона связана с высвобождением территории воинской части в связи с ее переводом за пределы города. Архитекторы учитывают исторический бэкграунд местности. Проект детального планирования разработан УП «Минскградо» и утвержден Мингорисполкомом. Автор проекта архитектор Александр Старостенко не один день провел в архивах, изучая историю местности:
— Предварительно по заданию Министерства культуры к проекту детального планирования я выполнил историко-архитектурный опорный план, чтобы определить истинные границы шталага 352. Нашел в архивах довольно точные немецкие топографические карты Минска и окрестностей за январь 1944 года. На них хорошо видны очертания и основные здания лагеря. Мы работали в тесном контакте с Белорусским государственным музеем истории Великой Отечественной войны, в частности с его сотрудницей Натальей Яцкевич, — вспоминает архитектор. — Она предоставила мне графические изображения планов лагеря, сделанные тремя узниками.
Александр Старостенко совместил все имеющиеся изображения и установил истинные границы шталага. В результате удалось четко определить основные и вспомогательные зоны лагеря, его ядро — наиболее исторически значимую часть. Речь идет о месте концентрации бывших лагерных бараков, лагерном плаце и других аутентичных довоенных зданиях. Среди них столовая, автомастерские и переоборудованная в лазарет во времена шталага трехэтажная казарма... Архитектор добавил, что в работе над историко-архитектурным опорным планом сильно помогли воспоминания заслуженного архитектора БССР и бывшего узника шталага 352 Петра Сафроновича Рудика:
— Мы много лет вместе работали в проектной организации, и я знал о его военной судьбе. В 2004-м, когда я начал проектировать территорию Масюковщины, мы встречались. Он рассказывал, что попал в лагерь в августе 1941 года. Пленных было столько, что немцы не знали, куда их девать. В результате родственникам пленных разрешали их забрать и закрепить у себя на квартире. Совершенно незнакомая женщина представилась женой Петра Сафроновича и забрала его к себе. Позже он попал опять на фронт, участвовал в боях под Кенигсбергом и Берлином, был ранен. Награжден орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу». После войны Петр Сафронович вернулся в Минск.
При сносе построек шталага, в которых держали пленных, была найдена противогазная сумка.Александру Старостенко удалось также отыскать местного жителя Виктора Павлова, который до войны жил по соседству со шталагом. Оба живых свидетеля тех лет подтвердили информацию, обнаруженную в архивах, дополнили и уточнили ее.
Что будет построено на месте бывшего лагеря? Детальный план предусматривает соединение улиц Ольшевского и Голубка, то есть будет построена новая магистраль, которая свяжет этот район с центром города. С северной стороны от магистрали сохранится историческое ядро шталага 352. С южной — планируется многоквартирная жилая застройка, школа, детские садики… Вдоль улицы Лынькова в перспективе намечается строительство третьего городского транспортного кольца с двухуровневой развязкой над железной дорогой и созданием транспортно-пересадочного узла в районе станции Масюковщина и улицы Тимирязева.
— Сейчас к историко-культурной ценности относится только вот эта территория Северного кладбища при деревне Глинищи, — Александр Старостенко обводит карандашом участки на карте. — Но этого недостаточно. Необходимо придать статус историко-культурной ценности и территории ядра лагеря, в первую очередь зданию казармы-лазарета. В Мингорисполком внесено такое предложение. Есть задумки организовать в нем музей шталага 352. Территорию около здания лазарета в детальном плане решено оставить зеленой зоной. Здание бывшего лазарета можно отреставрировать и приспособить под новые функции, например, культурно-образовательные. На месте Южного кладбища решено также обустроить зеленую зону.
Герои материала сошлись во мнении, что такие места города нужно обозначать. С учетом исторического фундамента на территории ядра лагеря необходимо разбить мемориальный сквер. Как он будет выглядеть и появится ли там некий мемориал, еще предстоит продумать в архитектурном проекте этой территории.
gorbatenko@sb.by