Мария Бутина — о показушности американцев, бойфренде-предателе, тщеславии и мыслях уйти в монастырь

Шесть разных тюрем, 467 дней в неволе, 117 из них — в карцере. При фразе «демократичная Америка» она улыбается не без иронии. Ведь ее, молодую рыжеволосую девчонку, без доказательств обвинили в шпионаже и кинули за решетку. Со студенческой скамьи прямо на тюремные нары. Но это интервью не о трагедии — Мария себя жертвой не считает, напротив, говорит, что стала сильной.  Именно такой ее видят зрители российского Первого канала в программе «Куклы наследника Тутти», такой ее знают маленькие ученики, и такой она предстает перед коллегами-депутатами в Госдуме России. 

Все начинается с любопытства

— Гуглила вашу биографию и на одном из сайтов наткнулась на вкладку «о знаменитости». Когда вы проснулись знаменитой?

— Это для меня было неожиданным: в американской тюрьме я ничего не знала о том, как популярна моя ситуация в России и странах СНГ, верила, что меня не бросят, этим и жила. Надежда была не напрасной. Когда меня освободили, надзиратели завели в самолет Майами — Москва, дали квиток на последний ряд экономкласса. Сижу там и дрожу, боюсь, что заберут обратно. А тут пассажиры начали меня фотографировать. Бортпроводник тогда сказал: «Мария, когда мы взлетим, я пересажу вас в бизнес-класс, иначе вы парализуете нам работу». Я отказывалась. После пережитого было страшно верить словам, но своим я поверила. И не зря: в аэропорту Шереметьево меня передали в руки отцу.

После возвращения из США в Москву Марию Бутину в аэропорту встретил папа.

— Те, кто видел ваши интервью, наверняка обратят внимание, как шикарно себя подаете. Взгляд, паузы, акценты... Вам свойственно самолюбование и тщеславие?

— А какой женщине не свойственно провести лишние полчаса у зеркала, примеряя что-то из того места, откуда вечно нечего надеть? Тут грешна, и все мы грешны. Самолюбование не так страшно, правда, как тщеславие. Дай мне Бог держаться и не стать подвластной этому искушению. 

Вы удивитесь, но работа в Думе очень сильно отрезвляет: на госслужбу и в парламентарии идут точно не за народной любовью, ведь к тебе обращаются тогда, когда есть проблема, болевая точка, несправедливость на местах. Весь этот негатив выливается прямиком в твою душу.

Единственное противоядие — это любовь к людям. Согласитесь, легко любить того, кто нравится, приятно работать там, где требуется только «косметический ремонт». Но, как правило, простые ситуации люди решают сами, а к тебе идут, когда отчаялись. Это сложно и больно, что прекрасно спасает от гордыни. Иначе зачем идти в политику, зачем денно и нощно класть всего себя на алтарь отечества?

— Полагаю, вы сами себе отвечаете так: чтобы помогать людям. А как же сначала надеть кислородную маску на себя, а потом на других?

— Нет ни одного успешного бизнеса, который родился из желания просто заработать деньги, прославиться – в общем, исключительно получить выгоду для себя родимого. Напротив, если хочешь быть успешным, думай о других – чего они хотят, и не прогадаешь. Все ведь начинается с чистого любопытства! Основополагающий критерий успеха передачи «Куклы наследника Тутти» на Первом — мой собственный интерес. Я делаю это для людей, мне в студии интересно, и, как показывает практика, людям тоже.

— Вы как-то признались, что читаете комментарии. Некоторые пишут, мол, повезло девчонке с Америкой и тюрьмой. Посидела 18 месяцев, а хайпует уже пятый год. Вам не надоело, что все журналисты возвращаются к этим страницам биографии?

— Больно все проживать снова и снова, но мой пример — это возможность помочь таким же молодым людям, какой была я (наивным, чистым, бросающимся верить Западу), не оказаться в подобной ситуации, не повторить тех же ошибок и не переживать то, что когда-то выпало на долю мне. Именно для того и была написана книга «Тюремный дневник» — правду важно не только знать, но и делиться ею с людьми. Есть, например, ребята, которые прочитали мою книгу и не поехали за бугор или, наоборот, приняли решение вернуться. Это, кстати, стало трендом – все больше людей возвращается в Россию и Беларусь. Это переселенцы из числа тех, кто уехал, испугавшись лихих 90-х, или тех, кто был просто увезен родителями в совсем юном возрасте. Они возвращаются домой, и моя задача, уже как депутата Госдумы, вытащить из этого Содома и Гоморры максимальное количество нормальных людей.

На съемках программы «Марков. Ничего личного».

Получила по морде — ничего, бывает

— Ваш папа охотник, поэтому с 10 лет вы умеете стрелять, активно продвигаете тему адекватной легализации оружия. Эта тема и помогла вам обосноваться в Москве?

— Нет, то было, скорее, хобби, ставшее кредо. А столицу я ехала покорять с бизнес-проектом. В Барнауле у меня была сеть по продаже мебели и техники - целых семь магазинов. Была уверена, что смогу и на Москву масштабировать. Плохая идея – моих накоплений не хватило даже для закупки первой партии товара, что уж говорить об аренде помещения, найме сотрудников... Реальность настигла быстро, и Москва слезам не поверила. Но отступать не в моих правилах. По морде немножко получила – бывает.

— Но столицу покорили-таки!

— Получается, да. Так Господь устроил, и не в один момент, конечно. Я хлебнула сполна за свои недолгие годы. Хотя, постойте, в 2025-м у меня, кстати, уже 20 лет со дня выпуска из школы! Как летит время!

— Собираетесь на встрече выпускников покрасоваться?

— Нет-нет, мне правда просто интересно. Несколько наших ребят стали блестящими физиками, хочется узнать, как дела и у остальных. 

Я вам больше скажу: озлобленность и женская зависть, которая во мне была, прошла в тюрьме. Раньше каждую женщину воспринимала как соперницу. А сейчас люблю женщин, в самом традиционном смысле этого слова, конечно. У меня подруги и коллеги в основном — женщины, причем красивые, успешные и целеустремленные девчонки, в настоящей женской дружбе нахожу огромную силу, но никак не повод для конкуренции.

— Закончим тему с оружием. Не обидно, что вопрос легализации вызывает страх и негатив в вашу сторону?

— Люди, которые, не разобравшись, критикуют, просто хотят хайпануть. А я спокойно объясняю: если ты офицер, у тебя есть служебный пистолет — странно, что нет личного. После рабочего дня ты разве перестаешь быть на службе и беречь общественный порядок от негодяев? Правильно было бы ввести особый порядок, по которому оружие можно получать этой категории граждан. Скажем, во время теракта в «Крокус Сити Холле» были те, кто умеет обращаться с оружием, просто в нужный момент у них при себе его не оказалось. Кто знает, ведь был шанс, что все могло бы тогда сложиться совершенно иначе…

Визит в отделение челюстно-лицевой хирургии 11-й больницы Минска.

Стыдно подвести папу

— Имея дипломы учителя истории и политолога, вы поступили в университет в Вашингтоне. Американское образование – и правда вау или много шума из ничего?

— Американская магистратура – сплошные кейс-стади, то есть разбор реальных ситуаций из прошлого, никакой теории, моделей и научности. Просто plug-in, так это у них называется, - подставь числа методом подбора в уравнение и так тыкай, пока не подойдет. Так себе история, согласитесь. Как повышение квалификации, может, это и неплохо, а вот база должна быть сильная. В Америке с эмпирической частью все в порядке, а теорию я там не увидела и постоянно донимала по этой теме преподавателей. А что касается базового образования, то здесь можно привести исчерпывающий пример: в Америке дети имеют право не изучать математику, если она им неинтересна. Слушайте, если ваш сын скажет, что хочет есть только сладости, вы разрешите? Подрастающее поколение надо воспитывать: если будем потакать во всем, закончим плохо.

— Кстати, у нас вступительная кампания в разгаре. Выбирай вы сейчас, куда пошли бы – в вуз или колледж, получать рабочую профессию?

— История не знает сослагательного наклонения, но, наверное, в медицинский. Меня всегда привлекала нейрохирургия – загадка нашего мышления и реакций. Могла и в естественно-научном направлении пробовать себя – физика и химия шли на отлично. Мои предки поровну в двух профессиональных компетенциях: если не учителя, то электромеханики и энергетики. А еще я страстно хотела на юрфак, тогда все хотели… Для бюджета не хватило пары баллов, а учиться на платном для семьи было неподъемно, вот я и пошла на госбюджет педагогом и политологом.

— Серебряная медаль, красные дипломы – это про болезненный синдром отличницы?

— Скорее, про синдром хорошей дочери. Папа сказал мне: «Где бы ты ни училась, что бы ты ни делала в жизни, ты должна всегда быть лучшей и держать марку нашей семьи». Я очень люблю своего отца. И считаю, что нужно быть достойными своих родителей.

— Думаете, папа перестал бы вас любить из-за «синего» диплома?

— Нет. Но я не могла получить «синий», потому что это значило бы подвести папу.

— Любопытно, что печально известный Франак Вячорка был вашим одногруппником в Вашингтоне. Когда вместе учились, чувствовали, что он станет таким мерзавцем?

— Знаете, у Высоцкого есть прекрасное из «Баллады о переселении душ»: «Если туп, как дерево — родишься баобабом и будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь». У Франака в съемном домике была комнатка для встреч. Чтобы девушку развести, он при входе показывал фильм, как его, бедного-несчастного, заставили в белорусской армии служить. Он и меня к себе позвал, но, когда понял, что для меня мужчина и служба в армии – синонимы, быстро прошла любовь, и на занятиях он уже буквально агрессивно бросался на меня. Иногда приходилось даже обращать внимание преподавателя на неприемлемость оскорблений и крайнюю бестактность с его стороны.

Возложение цветов к памятнику «Непокоренный человек» в мемориальном комплексе «Хатынь».

Сложно найти достойную пару

— В вашей американской истории удивляет одна деталь. В момент задержания представители ФБР постучались в дверь и попросили выйти на улицу, потому что ордер был только на арест, но не на проникновение. Как так получилось, что в этом плане закон соблюден идеально, но в тюрьме над вами жестоко издевались?

— Все просто: задержание — днем, рядом — соседи и камеры видеонаблюдения. А в тюрьме нет объективов, никто не увидит издевательств и не услышит криков боли, там можно делать что угодно. И делали. И в итоге, протащив через карцеры и одиночки аж в шести штатах США, меня уличили в сговоре с самой собой. А потом лишились карьеры все конгрессмены, с которыми я фотографировалась или здоровалась за руку. Лишь бы, упаси господь, Америка не подружилась с Россией.

— «Врачи мне уже ничего не гарантируют» — так вы сказали о состоянии «женского» здоровья после холода в американских тюрьмах. Страшно осознавать, что у вас может никогда не быть детей?

— На все воля Божья.

— Американский бойфренд Пол Эриксон сдал вас полиции, а потом аннулировал ваш банковский счет, пока вы были в тюрьме. Не разочаровались в мужчинах после такого?

— С моим экс мы после тюрьмы говорили лишь один раз – я просила открыть мне правду. Он снова соврал, что ни при чем, но добавил, что, мол, любви-то и не надо, «давай я буду твоим продюсером, ты же теперь звезда». Я положила трубку, и больше мы не общались. 

Найти своего человека сложно — чем выше твой уровень по карьерной лестнице, тем сложнее разглядеть достойного: многие гонятся лишь за внешним лоском поста депутата и рейтинговой телеведущей. А если у меня всего этого не будет, он останется верен «и в горе, и в радости»? Но я знаю, что такой человек есть.

— В тюрьме вы читали много религиозной литературы, пришли к Богу и даже изучали иконопись. А в монастырь уйти не думали?

— Признаюсь, были мысли. Я советовалась по этому поводу с моим духовником, православным батюшкой отцом Виктором Потаповым, который окормлял меня в заключении. Но он сказал, что это пока не нужно – не просто так Господь дал мне трибуну. У каждого свое служение, у меня – в миру. Когда стану старше, уйду лучше в школу или университет на полную занятость. Впрочем, я преподавание и не бросаю – по закону о депутатской работе мне это разрешено. Вот и держу себя в «преподавательском тонусе» — веду классные часы в школах, даю открытые лекции, принимаю экзамены у магистров в составе госкомиссий. Со следующего года с одним из университетов будем делать спецкурс. Это все мое, родное, зов крови, так сказать.

— Ваша книга-исповедь «Тюремный дневник» стала бестселлером. Много на ней заработали?

— Что вы, книгоиздательство не прибыльное дело. Помните, кота Матроскина из «Простоквашино»: «Нет от тебя, Шарик, никаких доходов, а расходы одни». Много книг я покупаю сама и дарю в сельские библиотеки, клубы ветеранов, школы. Я для этого и писала книгу, не чтобы заработать, а для того, чтобы рассказать историю и предупредить об опасности. По книге есть театральный спектакль, играли уже в 10 регионах России, но моя мечта – показать его в Минске. Постановка бесплатная, это принципиально. Даст Бог, скоро выйдет и сериал. Держим кулачки.

Встреча с курсантами ДОСААФ на Всебелорусской молодежной стройке на базе Кобринского укрепления Брестской крепости.

Белорусско-российская философия добра

— Вы в третий раз у нас в гостях. Этот месяц, июль 24-го, – знаковый для страны: 30 лет назад Александр Лукашенко стал Президентом. Многие люди делятся мнением, почему в 1994-м народ сделал именно такой выбор. А вы что думаете?

— Для меня в человеке главное – это умение отвечать за слова. Александр Григорьевич из таких, он – человек слова. Помню, как после 2020 года он пообещал перемены, новации в Конституции – все сделал, я следила. Мое уважение к нему сформировалось через реальные дела. Я привела лишь один из многочисленных примеров. На параде Победы в этом году у меня был шанс личного с ним общения. Многое о человеке говорит рукопожатие, оно у Лукашенко – мужественное, но бережное и отеческое, как и взгляд – уверенный, сильный, но не агрессивный. Не зря белорусы доверяют ему управление страной уже 30 лет.

— Вы говорили, что мы – Беларусь и Россия – имеем некую единую философию, образ мышления, который миссионерски предлагаем миру. В чем это выражается?

— Это философия добра. В православии принято помогать нуждающемуся. Мы спасаем человека от беды, у нас лежачего не бьют. А протестантская этика гласит обратное: падающего подтолкни. У них считается, что Бог не любит того, у кого случилось несчастье, а значит, и другим рядом стоять не нужно.

— Вы все еще открыты миру или хотите мести?

— Ага, жду когда блюдо остынет. Если серьезно – предпочитаю давать людям шанс показать себя с лучшей стороны: обманут, тогда все, но всех ненавидеть неправильно. Если мое сердце станет черствым, то американцы победили. А я как любила людей, ближнего и Бога, так и продолжаю любить. Как верила в людей, так и буду верить. Они меня не сломали. Им никогда меня не сломать.

БЛИЦ

— По колесу баланса – здоровье, отношения, карьера – что у вас проседает?

— Ну, очевидно, отношения. (Смеется.) Романтические, я имею в виду. Исчезла куда-то женская непосредственность. Но у меня нет недостатка в друзьях, соратниках, и поддержка родных очень помогает, так что по колесу баланса у меня «все в балансе».

— Что вам дает вера?

— Приземляет. Когда начинаю думать, мол, что-то получилось благодаря мне, в этот момент вспоминаю о Боге и благодарю Его.

— Считаете себя красивой?

— Нет. Я обычная. Есть красивые девушки, но каждому свое. Когда-то я пыталась стать кардинально другой – меняла цвет волос на пепельно-белый, чтобы меня воспринимали как-то легкомысленнее. Не мое. У каждого есть сильные стороны, и их надо уметь подчеркивать.

— Какой вы руководитель?

— Смотрели фильм «Дьявол носит Прада» с Мерил Стрип и Энн Хэтэуэй? Так вот – я строже и требовательнее, чем Миранда, как к коллективу, так и к себе. Но самодурства не приемлю, барство считаю отвратительным прежде всего для того, кто его выражает. Мне приятно, когда рядом сильный коллектив. Я не та тетка, которая уничтожает всех вокруг, чтобы выделиться. С нашей командой мы – ровня, как князь и дружина – вместе делим горе и радости, но ответственность за решения на мне. Такова участь командира, и я несу ее, как мне кажется, достойно.

— Когда вас пригласили вести программу на телевидении, что чувствовали?

— Первых эфиров я очень боялась, коленки тряслись. Ходила на курсы к Лине Арифулиной – это продюсер «Фабрики звезд». Она и посоветовала обрезать рыжие волосы, сменить имидж. Я волосами, кстати, в тюрьме укрывалась, чтобы не так холодно было. Только когда лишилась их, поняла, насколько легче мне стало дышать. Все-таки в волосах есть сильная энергетика. Но я бы, будь моя воля, подстриглась еще короче, чем сейчас!