ЭКО, трансплантация, онкология - Минздрав разрабатывает новую форму согласия пациентов на лечение

Медики и юристы активно обсуждают, как лучше доносить информацию больному о состоянии здоровья и испрашивать его волеизъявление на лечение. В подробностях этих деликатных вопросов разбиралась корреспондент «Р».


Отсутствие взаимопонимания

Медики сегодня единогласны: в связи с изменениями практики и научно-техническим развитием биологии и медицины возникают новые вызовы в области прав человека. Возможности вмешательства в человеческую жизнь постоянно развиваются. С одной стороны, это позволяет спасать людей, которых раньше было спасти невозможно. С другой — сохраняется угроза использования достижений биологии и медицины в ущерб здоровью и человеческому достоинству.

Принцип добровольного и информированного согласия, который стал главным предметом обсуждения, впервые был провозглашен на международном уровне в Конвенции Совета Европы о правах человека и биомедицине. Это краеугольный камень защиты неприкосновенности человеческой личности и одно из общепризнанных прав пациентов.

— Современные разработки спасают жизнь, но иногда вызывают ограничения жизнедеятельности, — обратила внимание Елена Богдан, начальник главного управления организации медицинской помощи и экспертизы Минздрава, председатель Национального комитета по биоэтике. — Мы работаем с пациентом, который активно потребляет информацию. Зачастую из интернета. Не всегда это достоверные сведения. Поэтому основная задача — обсуждение той формы преподнесения информации, которая бы удовлетворяла потребности больного. Добровольное информированное согласие на оказание медпомощи особенно важно учитывать в таких сложных случаях, как онкология, трансплантация, детская хирургия. Специалисты юридического направления обозначили острые моменты. Мы говорим с двух позиций: права человека как пациента и права человека как врача. Медики и юристы вместе встречают вызовы в сфере биомедицины и биотехнологий. 

В законе о здравоохранении есть статья, определяющая,  что согласие на оказание медицинской помощи может быть дано в двух формах. Это устное согласие — на простое вмешательство. Например, когда женщина приходит к врачу-гинекологу на консультацию. Так она соглашается на осмотр. Если больной поступает на операцию, то он подписывает информированное согласие. Оно хранится в документации.

— Врач должен информировать пациента о том, какое вмешательство проводится, какие могут возникнуть осложнения, — вводит в проблему Елена Богдан. — Сегодня мы говорим о формате преподнесения информации, обсуждаем текст письменного согласия.

Ежедневно Елена Леонидовна рассматривает десятки жалоб со стороны пациентов. Почти стопроцентно они связаны с отсутствием взаимопонимания между врачом и пациентом, нарушением медицинской этики, отсутствием диалога. Председатель Национального комитета по биоэтике  уверена: пациента нужно информировать больше, чтобы избежать искажений.

Новый приказ Минздрава, над которым сейчас работают специалисты, будет подразумевать под собой развернутое согласие в зависимости от категории пациента: взрослый это или ребенок.

— С 2017 года мы ввели на первом и втором курсах медвузов курс «Навыки коммуникации пациента и медицинского работника», — рассказала Елена Богдан. — Это тоже шаг к решению этических моментов.


Обойти острые грани

Злободневный вопрос, которому большое внимание уделяют специалисты в области медицинской этики, — посмертное донорство органов и тканей человека для целей трансплантации. У нас и в ряде стран — Бельгии, Австрии, Чехии, Польше и других — действует презумпция согласия. Считается, что пациент согласился на посмертное донорство, если сам при жизни или его близкие после смерти не выразили свои возражения.

— Трансплантология как раз и находится на острие этих вопросов, — уверен директор РНПЦ трансплантации органов и тканей Олег Руммо. — С одной стороны, это смерть человека. С другой — шанс на новую хорошую жизнь. Эти две огромные чаши надо уравновесить. Важно, чтобы горе от утраты близкого не было перемешано с непонятными эмоциями, связанными с тем, что его якобы не захотели лечить до конца, а органы использовали для спасения других людей. Если в обществе есть доверие, если с этическими воззрениями в отношении трансплантологии все нормально, то систему выстроить очень просто. А вот когда общество отторгает трансплантацию, никакие специалисты это отторжение преодолеть не могут. Только общественное согласие, только решение этических проблем могут поспособствовать развитию трансплантологии. Мне приятно, что мы избрали такую модель, которая нас очень сближает со странами Западной Европы. Все принципы организации органного донорства у нас абсолютно соответствуют приоритетам, существующим в Европе. Это надо всем нам. Сегодня мы здоровы, а завтра можем оказаться потенциальными реципиентами.

— Обе модели, презюмированное согласие и информированное, не противоречат Конвенции Совета Европы о правах человека и биомедицине, — обращает внимание юридический администратор отдела по биоэтике Анна Михеденко. — Государство само решает, какая форма наиболее действенна в тех или иных условиях. Важно, чтобы в обществе об этом было как можно больше информации, чтобы каждый мог полноценно реализовать свое право.

Прогнозы онкологов неутешительны. Специалисты прогнозируют, что в ближайшие пятнадцать лет каждый третий в мире будет онкопациентом. Принцип добровольного информированного согласия в онкологии тоже очень важен.

— Мы испрашиваем согласие на амбулаторном и стационарном этапе лечения, — пояснила заместитель директора по медицинской части РНПЦ онкологии и медицинской радиологии имени Н.Н. Александрова Наталья Антоненкова. — Здесь защита медицинской информации важна как нигде. Пациент должен получать максимально сведений о своем диагнозе, кроме случаев, когда родственники просят не сообщать о прогнозах.

drug-olya@yandex.by