«Список Киселева»: предисловие и послесловие

Недавно в Москве в Центральном доме кино прошла презентация документального фильма «Список Киселева». Во время презентации авторы фильма благодарили директора Музея истории и культуры евреев Беларуси за помощь, оказанную при его создании.

Через несколько недель презентация и фильм были показаны по телевидению и его смогли увидеть телезрители и в Беларуси. Многие узнали об этом из газеты «Берега». Жаль, что автор рассказал лишь о содержании фильма, но не отметил, что еврейский музей в Беларуси причастен к его созданию. Именно поэтому я хочу познакомить читателей с историей поиска материалов, доказывающих, что партизан Николай Киселев со своими товарищами–партизанами спас более 200 белорусских евреев, выведя их через линию фронта осенью 1942 года. Думаю, читателям будет интересно узнать, как были установлены эти удивительные факты.

Музей истории и культуры евреев Беларуси представил документы об этом спасении в Комиссию по присуждению звания Праведник народов мира при музее Яд–Вашем (Иерусалим), и почетное звание было присуждено Николаю Киселеву посмертно.

Однажды, работая в Национальном архиве по теме, связанной с партизанским движением, я случайно обнаружила письмо политрука Николая Яковлевича Киселева, посланное в 1944 году Первому секретарю ЦК КП(б)Б П.К.Пономаренко. В нем он описывал историю евреев, убежавших из гетто местечек Вилейского района — Долгиново, Илье, Княжицы и других, и вывода их через линию фронта в 1942 году. Кроме того, автор письма рассказывал о подпольной организации в деревне Илье, членами которой были и евреи. Удивляло, с каким восхищением он говорил о героизме евреев — услышать такое мнение в те времена было очень большой редкостью. Других материалов об этом эпизоде больше не попадалось.

Через некоторое время я нашла упоминание о найденном документе в одной газетной публикации, подписанной известным исследователем Аркадием Лейзеровым. В беседе выяснилось, что и он тоже никаких материалов больше не обнаружил. Я все же продолжала поиск. Нашлись различные письма: обращение Н.Я.Киселева к другим руководителям партизанского движения в Белоруссии, датированное 1945 — 1946 годами. В них он доказывал, что группу евреев вывели партизаны под его руководством, а не другие люди, приписывающие в то время эту заслугу себе. Интересно, что в материалах партизанской бригады, руководство которой (по словам автора писем) и отправило его с евреями через линию фронта, не говорилось об этом ни слова.

Однажды в одном из писем Киселева я обнаружила обратный адрес — Академия внешней торговли в Москве. Можно было предположить, что автор писем каким–то образом связан с этим учебным заведением. Однако улицы, указанной в письме, к тому времени в Москве уже не было. Мне пришлось обратиться в министерство внешней торговли Российской Федерации, найти специалистов, которые хоть что–то знали об этой академии. Одновременно в московских военкоматах я искала данные о дивизии добровольцев, защищавших Москву осенью 1941 года, так как Киселев в одном из документов указал, что в начале войны добровольцем ушел на защиту Москвы, был ранен, взят в плен, бежал и оказался в Белоруссии. Вся эта информация немногое добавляла к известным фактам. Возможности поехать в Москву не представлялось, и поиски новых данных о Киселеве и его истории продолжались в Минске.

Прошел почти год. За это время я изучила историю евреев Долгиново и других деревень бывшей Вилейской области, но нигде не было даже намека на то, что рассказал Киселев. К сожалению, я не встречала переживших Катастрофу евреев из этих мест, и подтверждений невероятной истории не находилось.

Я уже начала поиски выходцев из Долгиново в Израиле, когда однажды в музей зашел элегантный подтянутый мужчина, уже немолодой, явно приезжий, с заметным акцентом говорящий по–русски. Обычно я расспрашиваю посетителя, откуда он, что его интересует. Но в этот момент мне необходимо было уйти. И я, извинившись, вышла на улицу. Однако что–то заставило меня вернуться, и я, подойдя к посетителю, задала обычный вопрос: «Откуда вы к нам приехали?» Он ответил, что живет в США. Тогда я спросила, где он жил до войны. Он улыбнулся и сказал, что я не могу знать это место — небольшую деревню километрах в ста от Минска. Я была настойчива, и тогда он ответил: «Долгиново». Я сразу же спросила: «Знакома ли вам фамилия Киселев?» Он как–то сразу изменился в лице: «Откуда вы знаете эту фамилию?» Не отвечая на его вопрос, я повторила свой, и тогда он сказал: «Я и моя семья обязаны этому человеку своим спасением». Но он был так поражен, что кто–то знает о Киселеве, что мне пришлось некоторое время его успокаивать. Затем мы договорились встретиться не откладывая, прямо завтра, и продолжить разговор.

На следующий день Шимон Хевлин, так звали бывшего долгиновского жителя, в течение почти пяти часов взволнованно рассказывал о том, что происходило с его семьей и другими евреями Долгиново в 1941 — 1942 годах. Много важного и интересного в этом рассказе было посвящено Николаю Киселеву. Именно со слов Шимона передо мной впервые предстал образ человека, который очень ответственно относился к своему поручению: перевести свыше 200 евреев в возрасте от 3 до 60 лет, в основном стариков, женщин и детей, через линию фронта. Многое из этого рассказа воспринималось как легенда, фантазия, а не реальность. В первую очередь это касалось заботы и помощи Киселева больным, бессильным старикам и детям во время переходов холодными ночами по оккупированной территории поздней осенью 1942 года. Зная о нравах, порой бытовавших в партизанских отрядах, мне не верилось, что они действительно стремились помочь евреям. Необходимо отметить, что переход проходил по территории, занятой врагом. Шли только ночью, питались только тем, что Николай Киселев со своими людьми (в группе было еще 7 партизан) могли попросить или заставить дать, часто угрозами, местных крестьян. А кормить надо было не десяток человек, а более 200.

И все же, несмотря на очень важные свидетельства, представленные Шимоном, который к тому же сообщил многочисленные адреса и номера телефонов других участников событий, живущих сейчас в Израиле и США, доказательств явно не хватало. Не было главного — официальных документов (не принадлежащих Киселеву) из архива, подтверждающих, что данное событие действительно происходило и людей вывели. Необходимо было узнать и о судьбе самого Николая Яковлевича, откуда он родом, его возраст и вообще все, что имело к нему отношение.

Поиски в Национальном архиве продолжались, и из «Личного листка по учету партизанских кадров», заполненного Киселевым в 1945 году, удалось узнать, что родился он в деревне Богородское возле Уфы в 1913 году, в семье крестьянина. Дальнейшую его военную биографию и то, как он попал в деревню Илье Вилейского района, мы уже знали из его письма к Пономаренко.

Находясь летом 2003 года в отпуске в Казани, я по телефону связалась с Благовещенским райисполкомом Башкирии, стремясь узнать, есть ли какие–либо Киселевы в деревне Богородское. Мне дали телефон местного музея, но там не знали о Киселеве и ответили, что жителей с такой фамилией в Богородском нет.

Вскоре в Национальном архиве я нашла еще одну копию письма Киселева одному из руководителей партизанского движения в Белоруссии, но на этот раз с припиской о его занятиях в Академии внешней торговли. И с этого времени начались мои поиски в Москве.

После различных консультаций и выяснений удалось попасть на прием к начальнику управления кадров министерства экономического развития и торговли РФ, который и дал разрешение на ознакомление с документами, хранящимися в архиве министерства. Необходимо отметить, что этот архив служебный, закрытый для посторонних исследователей. Буквально через несколько минут после прихода в архив передо мной лежало личное дело Киселева Николая Яковлевича, в котором нашлись ответы буквально на все вопросы. Жизнь и деятельность этого удивительного человека открылась в многочисленных документах и фотографиях. Именно из материалов этого архива я узнала адрес его семьи, а спустя несколько дней позвонила его дочери и встретилась с ней. В семейном архиве я ознакомилась с некоторыми письмами, присланными Николаю Яковлевичу долгиновскими евреями уже после войны. Интересно, что родственники нашего героя не многое знали об этой истории, а документы и впоследствии встречи в Израиле с участниками этого уникального рейда помогли восстановить всю историю полностью.

Но самой важной и долгожданной находкой, поставившей точку в многолетнем исследовании, явился документ, хранящийся в Национальном архиве Республики Беларусь. Это приказ Белорусского штаба партизанского движения от 14 января 1943 года о награждении денежной премией 8 партизан под руководством Киселева Н.Я. за «вывод из немецкого тыла 210 еврейских семей». Так официально подтвердилась эта информация. Только теперь можно было сказать себе, что исследование завершено и прочитана еще одна неизвестная страница истории Катастрофы белорусских евреев.

С ней познакомился кинопродюсер из Москвы Яков Александрович Каллер и решил сделать документальный фильм. Первый вариант фильма был не только о Киселеве, но и о местечке Долгиново, где в 1942 году погибло около 2 тысяч евреев. Съемочная группа снимала в Долгиново, в нашем музее. Потом, как это часто бывает в кино, был изменен сценарий, и в результате получился фильм о подвиге Киселева. Фильм создан на основе документов и материалов нашего музея, и об этом можно прочесть в титрах.

Необходимо отметить, что эта история поразила даже членов Комиссии музея Яд–Вашем по присуждению звания Праведник народов мира. Среди них есть и бывшие партизаны, которые вначале не поверили, что что–то подобное могло произойти в 1942 году. Пришлось дополнительно высылать в Иерусалим копии различных документов уже после присуждения Киселеву звания Праведник народов мира. Позже от комиссии в адрес нашего музея пришло благодарственное письмо.

Естественно, что в фильм, который длится чуть более 20 минут, не вошло очень многое: и о жизни и гибели евреев Долгиново, и о самом Николае Яковлевиче, отважном воине и партизане, настоящем патриоте, порядочном и гуманном человеке.

Инна ГЕРАСИМОВА, кандидат исторических наук, директор Музея истории и культуры евреев Беларуси.