Шпаги звон

Сегодня знаменитому белорусскому фехтовальщику Юрию Смолякову исполняется 65 лет!

Мы проезжаем с серебряным призером Олимпиады 1968 года Юрием Тимофеевичем Смоляковым по улице Якуба Коласа. «Вон бывшее общежитие мое, — показывает он на нынешнюю гостиницу «Спорт» и продолжает. — В юности жил там. Как–то случай был. Сидим с ребятами в комнате, вдруг слышим крик девушки: «Помогите!» Мы выскочили, смотрим: два здоровенных лба ее грабят. Нас увидели — тикать. А среди нас–то легкоатлеты — попробуй оторвись! Догнали, врезали для профилактики (смеется) и завели в милицию. Спустя время на одну из лекций в институте ввалились трое мужчин в черных плащах. Назвали наши фамилии. Признаться, чуть–чуть сдрейфили, обычно такие люди приносили плохие известия. (Смеется.) Но оказалось, нас наградить пришли за проявленный героизм — вручили наручные часы. Во как!» Юрий Тимофеевич притормозил на пешеходном переходе. На проезжую часть ступила девушка. «Проходите, мадам, — с улыбкой сказал Смоляков. — Видите, какой я мушкетер? Другой бы даже не остановился. Все–таки не зря я фехтованию жизнь посвятил...»

— А как вы попали в этот вид спорта? — продолжаю допрос в автомобиле.

— В 1959 году поступил в институт физкультуры на факультет легкой атлетики. Но как–то выиграл первенство вуза по фехтованию («баловался» шпагой в школе), и меня заметил легендарный белорусский тренер Герман Матвеевич Бокун. Подошел, спросил: «Хочешь заниматься фехтованием? Хочешь быть чемпионом?» В душе, конечно, очень желал, но вслух ответить не решался. «Знаешь, Юра, спортивная ходьба тяжелый вид спорта, — подбодрил меня тренер по легкой атлетике. — Раз Герман Матвеевич увидел в тебе задатки, переходи к нему, не раздумывай!»

За беседой подъехали к дому Юрия Тимофеевича. Встретили нас супруга и дочь, которая, как оказалось, замужем за Николаем Шпилевским — агентом Александра Глеба... Ну как тут удержаться от вопроса: — И часто вы общаетесь с лучшим футболистом страны?

— Конечно. Хороший, добрый, веселый, общительный парень. Беззаветно любит футбол, настоящий профессионал.

— Так вот, — продолжил Смоляков после знакомства с семьей и чаепития, — в 1960 году проходило первенство Минска по фехтованию. На этом турнире сражались все лучшие белорусские мастера: Никанчиков, Павловский, Чернушевич. В столь звездной компании не стушевался и занял второе место. Попал в сборную Беларуси. В том же году завоевал и первую серьезную награду — «золото» командного первенства СССР.

— Как к вам относились более опытные и заслуженные спортсмены, с которыми вы тренировались у Бокуна?

— Хорошо, по–отечески. Помогали. Но, конечно же, огромная заслуга в моих успехах самого Германа Бокуна — он был потрясающим тренером. В 1964 году накануне Олимпиады у нас было семь отборов. Для выступления в личных соревнованиях недотянул — уж слишком сильные фехтовальщики были в то время, а вот в состав для выступления в команде отобрался. В Токио, правда, мы заняли всего 6–е место. Нам перешли дорогу венгры, которые всегда были главными соперниками. Они и стали олимпийскими чемпионами.

— Как для вас прошел четырехлетний цикл до следующей Олимпиады?

— В промежутке между Олимпиадами пару раз белорусских фехтовальщиков вообще пытались отстранить от национальной команды, в те времена наблюдалась серьезная закулисная борьба между Бокуном и старшим тренером сборной Сайчуком. В 1961 году он даже пытался перетянуть меня в Москву, в ЦСКА, я был против. Поняв, что разговорами ничего не добьется, Сайчук решил пойти на хитрость — призвать в армию. Как–то сижу дома, приходит патруль, показывает повестку и отводит в военкомат. К счастью, я тогда был довольно популярной личностью. Начальник распределительного пункта, увидев мою фамилию, тут же связался с высшими чинами белорусского МВД. Этой же ночью эмвэдэшники меня и «выкрали». После этого Сайчук еще больше обозлился на Бокуна, ну и на меня лично. В 1967 году он поквитался со мной — не взял на чемпионат мира. После такого прецедента пришлось приложить максимум усилий, чтобы попасть на Олимпиаду в Мексике.

— Наверняка это наиболее счастливое событие в вашей спортивной жизни, ведь там вы завоевали серебряную медаль...

— Что вы... Эти старты принесли еще больше разочарований, чем японская Олимпиада. В финале проиграли все тем же венграм. До слез было обидно. Представляете, пять взрослых мужиков плачут? На пьедестале думал о неимоверной подготовке, которую прошел, о родине, о семье, которую не видел по полгода. О том, что все усилия оказались напрасными. В нашем втором месте были повинны и тренеры. Мы готовились к Играм в абсолютно других климатических условиях. Сборы проходили в горах, на кристально чистом воздухе. А в Мексике один смог и духотища — мы в прямом смысле задыхались.

Насколько глубоким оказалось разочарование Юрия Тимофеевича от мексиканской Олимпиады, стало ясно сразу: голос его потух, в глазах блеснули слезы... Выдержав паузу, задал следующий вопрос.

— Заслуженного мастера спорта вы получили?

— Нет. Так и остался «международником». Будь я москвичом — дали бы. А так, мы, белорусы, всегда оставались для московских спортивных чиновников как бы пасынками... Нам присуждали звания только в тех случаях, когда игнорировать заслуги было невозможно.

— Сколько еще вы выступали после Олимпиады в Мексике?

— До 1972 года, а потом почувствовал, что пора заканчивать. Результаты уже были не те. К тому же огромной трагедией для меня стала смерть Алексея Никанчикова. Он был моим очень хорошим другом.

— И как же складывалась ваша жизнь после завершения карьеры?

— Поработал в институте физкультуры завкафедрой фехтования, а после выхода на пенсию друг, директор Минского маргаринового завода, предложил пойти к нему консультантом. Пытался объяснить, что в этом производстве ничего не понимаю, но он настоял. Однажды быстро растаможил большую партию товара. С того времени и по сегодняшний день я «главный таможенник» завода.

— Вы в солидном возрасте. Почему до сих пор работаете?

— Мне интересно. Не представляю, как можно целыми днями сидеть дома.

— А почему не стали тренером?

— Слишком устал от спорта. Решил, что это пройденный этап жизни, нужно начинать что–то новое. Правда, один раз на дорожку все–таки вернулся. Выступил на турнире ветеранов в Венгрии. Занял шестое место. Сильно расстроился. Там главным призом был новенький «Фольксваген». Казалось, ключи от него были уже почти у меня в руках, но...

Юрий Тимофеевич засобирался, быстренько накинул светлый плащ: «На работу надо, дела таможенные. Тяжелый это труд, порой по три дня дома не появляюсь. Вас подвезти?» «Нет, спасибо» — уходить я пока не собирался. Дверь за хозяином захлопнулась. Заранее знал, что этот материал выйдет 20 сентября — в день рождения знаменитого белорусского фехтовальщика. Решил сделать юбиляру небольшой подарок — попросил родных именинника рассказать о нем. Возможно, ввиду суетливых будней и немалого расстояния (дочка с детьми живет в Германии) Юрий Тимофеевич и не услышал бы кое–какие из этих теплых фраз.

— Мой дедушка великий спортсмен. Я им очень горжусь, — сказал младший внук Егор.

— Ты рассказываешь о нем?

— Учительнице в Германии рассказал. Она сказала, что я должен им гор-диться.

— Чем любишь заниматься с дедушкой?

— Гулять с собакой, работать на даче, копать картошку. С дедулей все интересно. Он добрый, хороший, заслуженный, умный. Я его очень люблю.

«Приятно, что папу знают, — говорит дочь Елена. — Мы с мужем стараемся поддерживать его. В свое время он все делал ради меня. Пришло время отдавать долги. Дай Бог отцу здоровья и всего самого лучшего».

Присоединяемся!

Справка «СБ»

Юрий Тимофеевич Смоляков. Родился 20 сентября 1941 года в Воронежской области. Мастер спорта международного класса. Серебряный призер Олимпиады (1968 г.), серебряный призер чемпионата мира (1965 г., 1971 г.), 4–кратный победитель Кубка Европы, 8–кратный чемпион СССР, победитель III Спартакиады народов СССР, серебряный призер Универсиады (1965 г.). Кандидат педагогических наук, доцент.

Фото Александра РУЖЕЧКА, "СБ".