Родная кровь

Ни о ком в этом тихом местечке не ходило столько слухов и сплетен, как о бывшей доярке Фросе. Зародились они в ту пору, когда она еще работала на колхозной ферме. Трудилась старательно, но надои, как ни удивительно, были самыми маленькими. Тогда и стали поговаривать, что, дескать, коровы ее боятся, чувствуют во время дойки некую настороженность и даже злобу, исходящую от Фроси. Дальше — больше… Судачили, будто женщина подмешивала в еду мужу Даниле какую-то отраву, чтобы он перестал пить водку и раз в неделю под разными предлогами ездить на поселок у заброшенного кирпичного завода к распутнице Зойке.

коллаж Елизаветы Лесько

Из доярок Фросю вежливо попросили, и она долго работала в поле то на прополке, то на сборе урожая. Данила таки умер от неизвестной болезни, а выросшие дети поспешили уехать из родных мест. Алена устроилась в областном центре медсестрой. Кирилл осел неподалеку, взял в жены красивую и работящую женщину, с которой жил душа в душу. По выходным ездил со своей Ольгой к теще помочь по хозяйству, но к матери почти никогда не заглядывал. Между ними явно пробежала черная кошка. Какая — никто достоверно не знал, но опять-таки поговаривали, что причиной тому был добротный, построенный еще молодым Данилой хутор на берегу озера, который Фрося отписала целиком дочери. Почему она обделила единственного сына — непонятно, но, как говорится, дыма без огня не бывает.

Как-то поймав себя на безделье, решил, что поскольку в нашей местности обо мне идет молва как о некоем мировом судье, то неплохо было бы по старой журналистской привычке покопаться в тайнах такой неоднозначной женщины, как Фрося. И вдобавок, если получится, примирить сына с матерью. Негоже иметь самым близким людям отношения, которые даже в рамках христианской морали в глазах окружающих вызывали осуждение.

Задумался — с чего начать? Решил, что вначале следует съездить на хутор, что на окраине поселка, навестить Фросю. Неудивительно, что встретила она меня настороженно, но не без явного любопытства. 

— Вот, тетушка, — начал я, — приехал полюбопытствовать, не продаете ли случайно свой хутор? Тяжело, видать, с таким хозяйством одной. Вот люди и подсказали…

— Да мало ли, что люди говорят, — перебила меня хозяйка. — Вам что, своего мало?

— Мне-то хватает, а вот приятель столичный попросил поинтересоваться. 

Я вспомнил, что прихватил с собой красиво упакованный набор зефира, и принес его из машины.

— Давно меня никто таким гостинцем не баловал, — улыбнулась наконец Фрося и пригласила в горницу на чай. 

Прямо в распахнутое окно заглядывали ветки яблони с уже зарождающимися мелкими плодами. Перехватив мой взгляд, женщина заметила: «Урожайный будет год». 

Я осмотрелся вокруг. Всюду чисто, убрано, уютно. Да и сама хозяйка, несмотря на первоначальную настороженность, видно, все же соскучилась по гостям и суетилась на кухне. Передо мной была пожилая сухонькая женщина, которую и в лучшие годы вряд ли можно было бы назвать красивой. Однако чувствовалась в ней некая властная сила. 

Зефир был свежим и воздушным, а чай — в меру горячим и душистым. Угадав мои мысли после первого глотка, женщина с усмешкой произнесла:

— Обыкновенный чабрец. Прошлогодний, но силу еще не потерял. 

Возвращаясь к началу нашей беседы, я поинтересовался, сколько может стоить по нынешним ценам хутор в этом живописном месте. Фрося внимательно взглянула на меня и ушла от прямого ответа. Зато затронула другое.

— Сын, ясное дело, обиделся на меня, что от родительского дома ему по завещанию ничего не достанется, но я поступила правильно. Все взвесила.

Хозяйка помолчала и продолжила.

— Алене моей не повезло с мужем. Неделю назад их со Степаном развели, все двушку свою делят. Ей-то до пенсии уже недалеко, вот и переедет сюда. А под ее опекой и я смогу дожить оставшиеся годы. Степан не только пьянствовал и куролесил с другими женщинами, но и руку стал на мою дочь поднимать. Без нее он долго не протянет. Я такое уже видала, в моего Данилу пошел. И что мужики в этом поганом зелье находят… Ну, выпил на праздник рюмку-другую, да и успокойся. Работай… Мужской работы всегда хватает.

— Почему же, тетушка Фрося, с Кириллом не помиритесь? — спросил я.

— Пробовала, и не раз, — вздохнула пожилая женщина. — Только и слушать меня не хочет. Да не в доме-то дело… Он ведь любимчиком Данилы моего был и считал, что я в его смерти виновата. Дурачок! Ни одна женщина от нормального мужика не откажется, если есть хоть какая-то возможность уберечь его от пьянства. Вот и я пыталась… Может, где и переборщила, но это у нас сыном вообще запретная тема… 

Я понял, что ничего важного и нового для себя не услышу. Однако, упоминание о запретной теме намотаю на ус. Попробую добиться истины от Кирилла. 

Вышел на улицу и успел заметить отдыхавшего в сенях огромного рыжего кота. Сам я не особо люблю такой окрас, и кот проводил меня спокойным и равнодушным взглядом, показывая всем видом, что он наконец дождался, когда незваного гостя выпроводили.

Вдоль бордюра палисадника ярко горели какие-то розовые цветочки. Пытались украсить клумбу и пышные пионы. Но они уже осыпались, и не было видно, чтобы на смену спешили какие-то другие цветы. Например, те же флоксы, которые так любят в этих местах хозяева куда более скромных усадеб.

По составленному мной плану через день я должен был увидеться в райцентре с Кириллом. Мы встретились у первой скамейки небольшого сквера. Накануне я объяснил ему, что номер телефона мне дала Фрося и теперь, можно сказать, по ее поручению, я хотел бы побеседовать с ним на важную тему. По большому счету, я не врал. Видел, что и мужчина был заинтригован таким поворотом событий. 

В прошлые годы журналистской работы я замечал, что у меня выработался особый почерк при желании разговорить собеседника. Так происходит, когда не злоупотребляешь вопросами и, зацепив за одну-две неуловимые детали, заставляешь его раскрыться. Этакая сыворотка правды.

— Это правда, отец выпивал раз в неделю, — рассказывал Кирилл. — Но мать он не бил, как она это подавала людям. А напивался он всегда после того, как возвращался из поселка у старого кирпичного завода. По словам матери, там он проводил время с распутной девицей по имени Зоя. Такая там и правда живет, но отец ездил не к ней…

Кирилл замолчал, размышляя, стоит ли посвящать малознакомого человека в эту темную семейную историю. Видя, что я не тороплю, впрочем, сам продолжил рассказ.

— Как-то в юности он взял отцовский мотоцикл, чтобы прокатить с ветерком одноклассницу. Во время езды девчонка вроде как чего-то испугалась и сильно дернула водителя, то есть моего отца. Произошла авария. Он-то легко отделался, а вот подруга повредила позвоночник. С той поры она так и не покинула инвалидную коляску, хотя ей сделали несколько сложных операций. Данила понес наказание за случившееся и дал себе слово никогда не оставаться в стороне от судьбы бывшей одноклассницы. Вот к ней он и ездил. 

— Знала ли об этом Фрося? — спросил я мужчину, сидевшего с поникшим видом рядом со мной.

— Думаю, да, — ответил тот. — Но матери было выгодней, уж не знаю, по каким причинам, поддерживать версию о том, что ее муж — пьяница и развратник, хотя, по моему убеждению, отец таким не был. — И вообще… — помолчав, продолжил Кирилл. — Я считаю мать преступницей. Не единожды я замечал, как она подсыпала какой-то порошок в суп отца. Увидев это в очередной раз, я прямо спросил, что она делает. Мать вздрогнула, отвела взгляд и пробормотала, что это такие специи для мужского здоровья. На самом деле отцу после таких «специй» всегда было плохо.

— Однако обвинять родную мать в недоказанном тоже нельзя, как ты считаешь? — спросил я Кирилла. 

— Согласен, — кивнул мой собеседник. — Но и избавиться от подозрений не могу. Я отца очень любил и чувствовал такое же отношение к себе. 

После этого рассказа Кирилл как-то еще больше сник и выглядел не по годам осунувшимся. Всего через пару мгновений мужчина решительно встал со скамейки, выпрямился и, словно стряхнув с себя прошлые переживания и невзгоды, вновь стал еще достаточно крепким и симпатичным человеком. «Наверняка пошел в отца», — подумал я и задал ему единственный вопрос:

— С матерью помириться не хочешь?

— Не знаю, — ответил он. — Наверное, пока еще не готов. Хотя понимаю, что поговорить начистоту нам, конечно, необходимо. А вот сестрица моя, Аленка, зря по примеру матушки от меня отвернулась. Задумал скоро к ней съездить. Уверен, что мы найдем общий язык. Все-таки родная кровь. Ну а там посмотрим…

День уходил за половину, когда я возвращался из райцентра. Медленно вел внедорожник в сторону своей усадьбы по лесной дороге. Вполне успеваю на вечернюю рыбалку. Благо, летние дни долгие. Даже не верится, что можно сидеть с удочкой почти до десяти часов. В целом своей поездкой в город я был доволен. Скорее всего, эта троица — Кирилл, Алена и Фрося — все-таки помирится. Время мирило и не таких… Возможно, даже вместе съездят и поддержат, чем могут, ту самую несчастную одноклассницу Данилы в инвалидной коляске. Хотелось бы, чтобы так произошло. Почему бы нет?

Еще подумал, что в нашей бурной и многогранной жизни следует всегда быть осторожными. В данном случае нелепая случайность во время езды на мотоцикле повлияла на судьбы целой группы людей. Можно ли уберечься от подобного? Ответа не находим…

По лесной дороге, ведущей от шоссе к усадьбе, едешь как по тоннелю: вокруг высокие деревья, скрывающие небо над головой. Но вот посветлело, и машина выехала на поле. Теперь и до дома рукой подать…