Прони кровавые берега

В период Великой Отечественной войны боевые заслуги войск при освобождении крупных городов, окружении и уничтожении вражеских группировок, а также форсировании рек отмечались приказами Верховного Главнокомандующего. За войну было издано 40 приказов с благодарностью за успешное преодоление водных преград. В них названы и реки, протекающие по территории Белоруссии. Наряду с Днепром, Березиной, Западной Двиной, Сожем, Припятью приказом Верховного 25 июня 1944 года отмечено форсирование реки Прони западнее Мстиславля, в результате чего была прорвана сильно укрепленная оборона немцев на Могилевском направлении.

Из всех 33 рек, упомянутых в приказах Сталина, Проня, наверное, самая незначительная. Длина ее около 172 километров. Ширина реки в межень, то есть в период самого низкого уровня воды, всего 15 - 20 метров. Однако за форсирование ее в Москве прогремело 20 залпов салюта из 224 орудий. Артиллерийские салюты в войну были, если так можно выразиться, трех категорий. Самые почетные - 24 залпа из 324 орудий. Самые малые - 12 залпов из 124. Так вот за форсирование Прони салют был не самый слабый. И перечень войск, отличившихся при этом, не самый краткий. В приказе названы фамилии двух генералов, командовавших тогда армиями, - И.Т.Гришина, командарма 49-й, и И.В.Болдина, под началом которого находилась 50-я армия, перечислены 15 стрелковых соединений, да еще приданные им артиллерийские, танковые, авиационные и саперные части.

Что же это за речка такая - Проня? Почему реку Сож, более полноводную и широкую, удалось форсировать осенью 1943 года, а Проню в районе города Чаусы лишь в конце июня 1944-го - почти девять месяцев спустя?

...К завершению Смоленской и Брянской наступательных операций линия фронта достигла восточных рубежей Белоруссии. 26 сентября 1943 года в сводках Совинформбюро впервые появилось Могилевское направление. Но после 8 октября это направление длительный период в сводках не упоминается. Почему? Потому что продвижение наших войск на Запад было остановлено. Противнику, прекрасно понимавшему, к чему приведет потеря Белоруссии, удалось закрепиться вдоль западного берега реки Прони.

Проня - река небольшая, но у нее есть притоки Бася и Реста, с широкими, а местами болотистыми поймами. Используя густую и сильно разветвленную речную сеть этого района боевых действий, враг с конца сентября стал спешно создавать между Проней и Днепром глубоко эшелонированную оборону. Копать траншеи, строить доты, блиндажи немцы заставили местное население. Делалось это также и силами резервных войсковых частей. Работы велись всю осень и зиму. К лету 1944-го глубина тактической обороны была 15 - 20 километров, а общая, включавшая в себя промежуточный и тыловой армейские рубежи, достигала 60 километров.

Главная полоса состояла из трех позиций, проходила в 300 - 500 метрах от реки по высотам и опушкам рощ. Было отрыто несколько линий траншей, соединенных между собой ходами сообщения, оборудованы площадки для пулеметов, вынесенные вперед с целью ведения флангового и косоприцельного огня. Перед передним краем немцы установили несколько рядов проволочных заграждений, рогаток, разного рода малозаметных препятствий. Все это прикрывалось сплошными противопехотными и противотанковыми минными полями. Непосредственно перед проволочными заграждениями были отрыты глубокие канавы, заполненные водой. Все, даже самые небольшие, деревни враг превратил в опорные пункты и узлы сопротивления.

Создавая укрепления, противник еще и умело использовал особенности местности, а также разветвленную сеть железных и шоссейных дорог, позволявшую ему маневрировать войсками, быстро перебрасывать их для контратак.

И вот в начале октября войска 10-й и 49-й армий Западного фронта, прошедшие к этому времени с боями более 200 километров, вышли на восточный берег Прони. Стояла на редкость дождливая осень. Грунтовые дороги превратились в сплошное месиво. Тылы отстали, поэтому не хватало боеприпасов, горючего, а порой даже продовольствия. По непролазной грязи вконец измотанные солдаты тащили на руках и пушки, и снаряды к ним.

Вот что рассказывал после войны бывший командир 948-го артиллерийского полка 385-й Кричевской стрелковой дивизии майор Я.В.Быков: "В связи с тем, что дивизия в ходе наступления оторвалась от своих тылов, а девятая батарея 948-го полка из-за потерь конного состава сильно отстала, была занята оборона на восточном берегу реки Проня. Меня назначили командиром этого полка, заместителем по строевой части - майора А.Ф.Волчанского. Ему пришлось отправиться в тыл, чтобы собрать и перебросить в район дислокации дивизии все орудия".

Если бы только в этом полку было такое положение, то куда ни шло. Но ведь и в других подразделениях двух армий дело обстояло не лучше. К тому же за два месяца наступательных боев они понесли большие потери в живой силе и технике.

...Командарму 10-й генерал-лейтенанту Василию Степановичу Попову здешний район боевых действий был хорошо знаком. В июле 1941-го генерал Попов, отступая от Бреста со своим 28-м стрелковым корпусом, вернее с тем, что от него осталось, сдерживал на Проне натиск немцев.

По приказу маршала С.К.Тимошенко В.Попов затем двинулся к Черикову. Ему удалось тогда перерезать Варшавское шоссе и заставить 4-ю танковую дивизию из группы Гудериана на несколько дней перейти к обороне.

А полковник Иван Тихонович Гришин в 1941-м командовал 137-й стрелковой дивизией, оказавшейся неподалеку от этих мест в окружении. Он сумел вывести ее из окружения организованно, сохранив даже часть артиллерии и автотранспорта.

Теперь, в 1943-м, оба командарма были едины в своем решении предпринять атаку на Чаусы немедленно. Тем более что знали о директиве Ставки от 20 сентября 1943 года, предписывавшей Западному фронту главной группировкой "наступать в общем направлении на Оршу и 10 - 12 октября овладеть районом Орша - Могилев". Был на этот счет и соответствующий приказ командующего фронтом В.Д.Соколовского.

Начало наступления вроде бы развивалось нормально. Газета 10-й армии "Бей врага" 3 октября сообщала: "Форсировав на отдельных участках водный рубеж, наши части выбивают гитлеровцев с заранее подготовленного ими оборонительного рубежа на западном берегу реки". Чтобы читателям было ясно, поясню: водный рубеж, упоминаемый в этом сообщении, - река Проня.

Еще через пару номеров капитан И.Фролов в заметке "Бой за водный рубеж" рассказывал: "У одного водного рубежа немцы долгое время совершенствовали свою оборону. Сломить вражескую оборону можно было только внезапным ударом, который и был нанесен... Используя свой богатый опыт боев за водные рубежи, подразделения Супрунова частью своих сил форсировали эту водную преграду и завязали бой на ближних подступах к крупному населенному пункту".

Подразделения Супрунова - это части 385-й Кричевской стрелковой дивизии. Бывший командир входившего в ее состав 1268-го стрелкового полка полковник Л.И.Нестеров после войны вспоминал

: "2 октября 1943 года наша и 212-я дивизии пытались форсировать реку Проня, но неудачно. Город Чаусы, железнодорожный мост через Проню и станция были сильно укреплены, линия обороны, которая протянулась по более выгодному с тактической точки зрения берегу, имела хорошо развитую систему пулеметных и артиллерийских точек. По всей линии были замаскированы танки и самоходные артиллерийские установки. В глубине обороны имелся солидный резерв.

Еще одна наша попытка овладеть Чаусами не удалась. В этом бою погиб замечательный командир роты третьего батальона Сергей Хохлов".

Однако командование 10-й армии все еще не теряет надежды прорвать оборону противника. 26 октября газета "Бей врага" сообщает: "Вчера в течение дня наши части вели наступательные бои и, ломая упорное сопротивление противника, на отдельных участках продвинулись вперед. Противник неоднократно предпринимал контратаки при поддержке танков и артиллерии. Одно наше подразделение отбило 5 контратак противника, другое подразделение - 4 контратаки".

В следующем номере читаем: "В течение истекших суток наши части продолжали вести бои. Противник оказывает сильное огневое сопротивление, переходя в контратаки. Наши бойцы и командиры, проявляя упорство и отвагу, отбивают контратаки врага".

3 ноября: "Наши части вели огневой бой с противником, отражали вражеские контратаки и закрепляли занимаемые рубежи. Н-ская часть отбила 12 немецких контратак... Бой доходил до рукопашных схваток".

Затем на некоторое время наступило относительное затишье. С новой силой бои возобновились в конце ноября.

Однако к 6 декабря стало ясно, что и эта попытка прорыва вражеской обороны не удалась. Враг вновь оказался сильнее. Еще бы, у немцев каждый рубеж пристрелян, вести контратаки помогают танки и самоходные артиллерийские установки, а наши войска этого не имеют, у нас в бой идут лишь стрелковые батальоны при слабой артиллерийской поддержке. У нас главный расчет - на внезапность атаки.

Хорошо известно: если у обороняющихся большие потери, то у наступающих они еще больше. Так и было. В ходе неудавшихся прорывов обороны немцев комдивы ежедневно докладывали о гибели 350 - 400 бойцов. В дивизиях нередко оставалось всего по 2 - 3 тысячи человек личного состава, а иной раз и меньше.

Здравый смысл подсказывал: надо остановиться, осмотреться, собраться с силами и уже потом сокрушать врага. Но Сталин с непостижимым упорством не желал считаться с действительностью. Он исходил из того, что немецкие войска деморализованы поражением на Курской дуге, на центральном и южном участках фронта, и поэтому они якобы не в состоянии оказывать серьезное сопротивление. Приказ о наступлении, несмотря на явные неудачи, не отменялся. Оставалась в силе директива Ставки, которая предписывала войскам Западного фронта в ходе осенних наступательных боев освободить Оршу и Могилев, а в дальнейшем продолжать наступление на Борисов, Молодечно, овладеть Вильнюсом. Такие же, явно непосильные, задачи ставились войскам и соседних фронтов.

Командующий Западным фронтом генерал армии В.Д.Соколовский и представитель Ставки маршал артиллерии Н.Н.Воронов пытались убедить Верховного Главнокомандующего сделать паузу для серьезной подготовки к дальнейшим наступательным операциям. Н.Н.Воронов впоследствии писал

: "На меня, как представителя Ставки, были возложены обязанности координировать действия трех фронтов - Западного, 1-го и 2-го Прибалтийских. Я отвечал за их действия, и недостатки в действиях войск заставляли меня глубоко переживать. Я сознавал отчасти и свою вину: у меня, по-видимому, не хватало сил и умения устранить крупные недостатки в управлении войсками, организации их взаимодействия в снабжении фронтов всем необходимым...

Мы понимали, почему враг здесь сопротивляется с отчаянным упорством: отсюда ближе всего к фашистской столице. Но этого никак не хотел учитывать Сталин. Он требовал и требовал продвижения вперед и в то же время более чем скромно помогал этим трудным фронтам..."

Войска с нетерпением ждали прихода зимы. Установление санного пути во многом улучшало возможности подвоза боеприпасов и других грузов, снег и мороз облегчали пехоте маневр на поле боя. В дивизиях создавались лыжные батальоны, ударные подвижные отряды. В них отбирались смелые, крепкие физически люди. Бывший командир 1268-го стрелкового полка 3856-й Кричевской стрелковой дивизии полковник Л.И.Нестеров вспоминал

: "Дивизия совершила ночной марш и на опушке леса заняла исходное положение. Весь лыжный батальон и подразделения первого эшелона одели в белые халаты.

В конце декабря 1943 года после непродолжительной артиллерийской подготовки два полка и лыжники пошли в атаку. Наступление поддерживали подразделения той дивизии, которая обосновалась на этом участке раньше. Перейдя по льду реки, цепи стали подниматься на высоту. Противник несколько минут молчал, а затем обрушил на наступающих тысячи снарядов и мин.

Словом, в этом бою мы понесли огромные потери. Особенно пострадали лыжники: погиб командир роты Ерохин, ранен комбат Найденов. Несмотря на то, что многие воины действовали героически, цели мы не добились из-за существенных просчетов в обеспечении операции средствами усиления, выборе места наступления, характеристике вражеской обороны..."

Происходило это на участке Скварск - Прилеповка - Путьки. Могилевчанин Сергей Иванович Беспанский, бывший сотрудник областного краеведческого музея, изучал архивные документы, касающиеся проходивших здесь зимой 1944-го ожесточенных боев. Вот его выводы: на плацдарме у деревни Прилеповка 290-я и 385-я дивизии потеряли до полутора тысяч солдат убитыми, ранеными, пропавшими без вести. Столько же приходится и на потери немцев. Вообще, считает С.И.Беспанский, за месяцы стояния на Проне личный состав дивизий практически обновился.

...По воспоминаниям местных жителей, осенью 1943-го и зимой 1944-го деревня Кузьминичи 11 раз переходила из рук в руки. Недавно мы побывали здесь вместе с составителями историко-документальной хроники "Память" Раисой Артемовной Авраменко и Петром Михайловичем Сыродоевым. Жительница Кузьминичей Полина Мироновна Барашкова рассказала, что в конце 1943 года немцы хотели сжечь деревню, а женщин, стариков и детей расстрелять. Уже согнали всех в центр деревни, окружили солдатами с автоматами и овчарками. Но тут приехал какой-то офицер и приказал отменить казнь, а все население погнать на берег Прони копать траншеи, строить укрепления.

Вскоре здесь был сущий ад, утверждает она и до сих пор считает чудом, что осталась жива.

А Нина Петровна Макаренко повела нас к берегу Прони. Она от Кузьминичей самое большее в двух километрах. Стоял чудесный день "бабьего лета". От красот осеннего леса, протянувшегося вдоль берега, трудно было оторвать взгляд. Издали лес выглядел пестрым ковром: пожелтевшие березы перемешивались с багряными кленами, а среди них темно-зелеными пятнами выделялись сохранившие свой прежний цвет ели.

Со времен войны здесь многое изменилось. Речное русло, по мнению Нины Петровны, стало уже, а пойма, тогда открытая, теперь во многих местах заросла кустарником.

- Вот здесь и был плацдарм, за который шли горячие схватки. Здесь наши ладили переправы, - сказала Нина Петровна. И сразу вспомнились мне как будто именно об этих местах написанные Александром Твардовским строки

: Переправа, переправа!

Берег левый, берег правый,

Снег шершавый, кромка льда...

Кому память, кому слава,

Кому темная вода, -

Ни приметы, ни следа.

Скольких жизней стоили эти переправы и плацдармы у Кузьминичей, Прилеповки, во многих других местах на тихой речке Проне!

Семь раз за осень и зиму пытался Западный фронт прорвать немецкую оборону, и все безуспешно. Это, конечно, раздражало Ставку. В марте Сталин направил сюда специальную комиссию во главе с членом Государственного комитета обороны Г.М.Маленковым. А он, как известно, всегда с особым рвением выполнял поручения вождя. Комиссии нетрудно было найти недостатки, в таком большом хозяйстве, как фронт, их всегда хватает. Но самую главную причину всех неудач - то, что большой кровью пришлось оплачивать упорное нежелание Верховного реально оценивать соотношение сил противоборствующих сторон, - она, конечно, не назвала. Представитель Ставки маршал артиллерии Н.Н.Воронов в то время болел, а у командующего фронтом генерала В.Д.Соколовского не хватило настойчивости возражать высокой комиссии.

В 1944-м началась реорганизация фронтов. В феврале вместо Белорусского фронта было создано два - 1-й и 2-й Белорусские. Командующим 2-м Белорусским был назначен генерал-полковник П.А.Курочкин. Через месяц с небольшим этот фронт расформировали, а в конце апреля Западный поделили на 2-й и 3-й Белорусские фронты. Теперь командующим 2-м Белорусским стал генерал-полковник И.Е.Петров, тот самый, который воевал в Одессе, Севастополе и Крыму.

Путь этого, несомненно, способного генерала был в годы войны далеко не гладок, а порой и весьма тернист. В начале 1944 года за неудачную, связанную с гибелью кораблей, десантную операцию его сняли с должности и понизили в звании - из генералов армии в генерал-полковники. Были ли для этого достаточные причины? Вряд ли, потому что через два месяца Петрова назначают командующим 2-м Белорусским фронтом.

Казалось бы, все хорошо. Но не тут-то было. Через полтора месяца перед самым началом белорусской операции, которую уже спланировал на своем фронте Петров, его опять снимают по личному приказанию Сталина. Потом Петров командовал 4-м Украинским фронтом, и опять его в марте 1945-го с оскорбительной поспешностью отстраняют.

Каково, скажите, пережить всю эту чехарду назначений и снятий? Какая в этом логика? Пожалуй, никакой. Во время операции "Багратион" 2-м Белорусским фронтом командовал генерал армии Г.Ф.Захаров.

10-ю армию в апреле 1944-го расформировали. Штаб ее стал основой полевого управления 2-го Белорусского фронта.

Генералу В.С.Попову Чаусы взять так и не удалось, но поскольку каких-то серьезных претензий к нему не было, его назначили заместителем командующего новым фронтом. Однако вскоре он вновь стал командармом - 70-й армии 1-го Белорусского фронта. На этом посту и закончил войну, получив за умелое руководство войсками в общей сложности 19 благодарностей Верховного Главнокомандующего.

А события белорусской осени 1943-го и весны 1944 года долгое время подавались нашими историками в весьма усеченном виде. Ни в 6-томной истории Великой Отечественной войны, изданной в 60-е годы прошлого века, ни в 12-томной истории Второй мировой войны, вышедшей позднее, нет ни слова о тяжелых, кровопролитных боях на Проне. Скупо говорится и о том, что происходило осенью и зимой на Оршанском и Витебском направлениях, где наши войска также терпели неудачи и несли большие потери. Принцип был один: рассказывать только о победах. Но ведь когда что-то замалчивается, оно всегда обрастает разного рода домыслами.

Лишь в 1996 году вышла небольшая книга доктора исторических наук В.И.Лемешонка "Вызваленне без грыфа "Сакрэтна!", основу которой составили объективные свидетельства участников военных событий. Но и в этой работе нет архивных документов о боях на Проне. Правда, некоторые воспоминания участников тех событий опубликованы в недавно изданном томе исторической хроники "Память", посвященном Чаусскому району. Но всей полноты событий они, конечно, дать не могут. Для этого надо изучать архивы министерства обороны России.

В последнее время появились и статьи могилевских краеведов. Но в них, мне кажется, порой не хватает объективности, наличествует избирательность фактов и документов. Вот совсем недавняя публикация в "Могилевской правде", которая озаглавлена весьма броско: "Деревенская пехота" падала как подкошенная". В ней утверждается, что на Проне бросали в бой людей только что мобилизованных, даже не переодетых в военную форму. Но в тех же Чаусах до сих пор живы те, кто был призван в армию сразу после освобождения деревень, расположенных на левом, восточном берегу Прони. Все, с кем довелось говорить, утверждают, что такого не было, после мобилизации они получали обмундирование и направлялись в учебные части.

Житель деревни Голоевка Тихон Калистратович Скачков был призван в армию на второй день после ее освобождения, 2 октября 1943 года.

- Нас было человек двенадцать, - рассказывал он. - Всех отправили в Кричев, где распределили по частям. Я вместе с братом попал в 290-ю стрелковую дивизию. Нас обмундировали и направили в деревню Грабово, в запасной полк, зачислили в разведроту. На передовую мы попали только в конце ноября.

В общем-то обмундирование для новобранцев находили всегда. Другое дело, что качество подготовки во многих резервных формированиях было низким. "Научили кричать "ура" и на этом подготовка заканчивалась", - писал в свое время маршал Г.К.Жуков. Две, максимум три недели учебы в запасном полку - и на фронт, на передовую.

Большинство из тех, кто был призван тогда в армию, рассказывают, что они шли на фронт с горячим желанием отомстить немцам за их злодеяния. Кого, скажите, может оставить равнодушным такое

: "Недавно, - сообщала газета "Бей врага" 22 ноября 1943 года, - на берегу реки немцы задержали 15 женщин, скрывавшихся от угона в Германию. Гитлеровские мерзавцы подвергли беззащитных неслыханным пыткам. Садисты издевались над своими жертвами до тех пор, пока некоторые из них не умерли. Женщинам, оставшимся в живых, немцы вывернули кисти рук, скрутили их колючей проволокой, а затем связанных по три бросили в реку. Поверхность реки покрылась кровью. Несколько раз женщины то всплывали, то вновь погружались на дно, уносимые вниз по течению".

Да, много страшного повидала в те годы седая Проня. Ее вода не раз становилась бурой от крови.

Весной 1944 года началась активная подготовка к операции "Багратион". 49-я армия генерала Гришина, пополненная боеспособными соединениями бывшей 10-й армии, должна была действовать на 2-м Белорусском фронте на направлении главного удара. Здесь сосредоточивались 10 полнокровных стрелковых дивизий. Поддержку им обеспечивали более 2.000 орудий и минометов, 343 реактивные установки. На эту артиллерию к началу операции "Багратион" имелось не менее трех боекомплектов снарядов, а для орудий большого калибра - по 8 - 9 боекомплектов. Горючего получили по 6 заправок, а это 3.240 тонн. И продовольствия 20 суточных дач.

Действия стрелковых соединений 49-й армии непосредственно поддерживали 253 танка, да к тому же на участке прорыва предусматривалось использовать мощную подвижную группу фронта. Эх, если бы такими ресурсами располагать осенью 1943 года! Тогда в 49-й армии вообще не было танков, а в 10-й их насчитывалось менее сотни.

Конечно, с такой силищей генералу Гришину удалось без осложнений справиться с немецкой обороной, форсировать Проню, Басю и Ресту, а затем и Днепр. Его войска устремились на Могилев, а части 38-го стрелкового корпуса соседней 50-й армии к 18 часам 25 июня 1944 года очистили от врага Чаусы. В честь войск 2-го Белорусского фронта, форсировавших реку Проню и прорвавших оборону немцев на Могилевском направлении, в тот же вечер в Москве прогремел салют. Прогремел после того, как диктор московского радио Юрий Левитан проникновенно произнес последние, обязательные для каждого приказа Верховного фразы

: "Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!

Смерть немецким захватчикам!"

Прах 16 тысяч таких героев покоится в братских могилах во многих деревнях Чаусского района. Но директор местного музея Петр Михайлович Сыродоев и неутомимый могилевский поисковик Сергей Иванович Беспанский считают, что необходимо продолжать поиски останков павших в боях, что эту работу нужно разворачивать шире, используя для этого административный и общественный ресурс региона.

Тут надо учитывать следующее. Как ни горько это признавать, но в войну павших в бою не всегда удавалось похоронить как подобает. А перезахоронения воинов после войны проводились нередко следующим образом: брали в военкоматах общие списки погибших и наносили фамилии на могильные плиты. Спустя много лет поисковые отряды находили подлинное место гибели и останки воинов. Так, командир разведвзвода Н.Зинченко, числившийся захороненным в деревне Рясно Дрибинского района, на самом деле так и остался лежать с октября 1943-го в первой линии немецких траншей на Проне, его перезахоронили спустя многие годы после войны.

Такие примеры не единичны. Несколько лет назад у деревни Прилеповка с помощью местных жителей были найдены останки сначала семерых, а затем еще 14 советских солдат. По найденным в земле боевым наградам удалось установить имена некоторых из них. Ордена Красной Звезды принадлежали младшему лейтенанту командиру взвода Алексею Михайловичу Габрусеву и рядовому Ивану Герасимовичу Чутникову, медаль "За боевые заслуги" - рядовому Сергею Николаевичу Розенбергу. Останки павших с воинскими почестями были перезахоронены, а их награды хранятся в чаусском музее. Здесь же найденные при рытье траншеи для строительства животноводческой фермы в деревне Барышевка истлевший планшет и детали ручного пулемета, возле которого находились останки четырех погибших воинов. А всего за последнее время с помощью могилевских поисковиков найдены и перезахоронены более 150 погибших советских воинов.

Могилевский областной совет общества охраны памятников истории и культуры считает, что на Проне нужно создать мемориал, в котором были бы отражены подвиги всех, кто принимал участие в тех кровопролитных боях. Мне кажется, администрация области могла бы поддержать эту инициативу.

У нас есть хороший девиз: никто не забыт и ничто не забыто. Будем же ему следовать. Тем более что наша Победа в Великой Отечественной войне стоит того, чтобы ею гордились не только мы, но и наши потомки. Забытых страниц той войны быть не должно.