Громкий брифинг с участием Романа Протасевича в Национальном пресс-центре во всех подробностях

Политическая турбулентность

Тема брифинга в Национальном пресс-центре была заявлена интригующей. Все острые моменты последних дней. Прежде всего анонсировалось, что представители Департамента по авиации, Госпогранкомитета, Следственного комитета, Вооруженных Сил и МИД дадут полную картину инцидента с рейсом Афины — Вильнюс, на борту которого оказался Роман Протасевич. Ожидался также рассказ о некоторых особенностях белорусско-польских и белорусско-литовских отношений. Были обещаны и новые подробности дела самого Протасевича. Но поворота, который случился за несколько минут до начала, не ожидал никто. На столе, за которым сидели участники брифинга, появилась новая табличка — с именем Романа Протасевича, а следом в зал вошел и он сам. Бодр, свеж и, как позже выяснилось, весьма словоохотлив. 

Фото БЕЛТА

А вот репортеры BBC вдруг общаться передумали. Еще не был закончен рассказ о деталях интересующего всех полета, как они покинули помещение. Следом потянулись и некоторые приглашенные на мероприятие представители иностранного дипкорпуса. Показали то, что хотели: им правда не очень-то и нужна. Она у них своя, ее и продвигают, как бы это глупо ни выглядело. Что, собственно, и было доказано дальнейшим разговором.

Фейки вместо доказательств

Директор Департамента по авиации Министерства транспорта и коммуникаций Артем Сикорский напомнил, что Беларусь первой сделала официальное заявление в ­ИКАО о необходимости проведения международного расследования с целью исключения политизации авиационной безопасности, а также в связи с волной фейковых новостей, которые очень быстро заполонили умы даже авиационных специалистов. И реакция стран Европы и Северной Америки — членов Совета ­ИКАО вызывает неподдельное удивление: большинством голосов они убрали из резолюции совета инициативу Беларуси о проведении транспарентного расследования и привлечении к ответственности виновных сторон. Артем Сикорский уточнил: 

— Только 4 июня генеральный секретарь ­ИКАО уведомила нас о создании комиссии. Удивительно, но до нас не довели ни состав комиссии, ни ее компетенции. О визите членов комиссии в Беларусь в настоящее время речь не идет. Нас просто попросили выслать материалы, которые, кстати, частично уже были направлены в ­ИКАО 24 мая.

То есть Европа, которая ратует за «верховенство права», не дожидаясь предварительных итогов расследования ­ИКАО, попрала нормы международного воздушного права, создав в мировой авиации нестабильность и непредсказуемость.

А это главные враги безопасности, констатировал Артем Сикорский:

— Поэтому мы сейчас и наблюдаем, что результаты расследования, кроме Беларуси, никому не нужны. И вообще, о каком праве можно говорить, если нам своих граждан из Европы не давали забрать: летали по нейтральным водам, разрабатывали целые операции. Прорывались буквально за своими гражданами.

Межведомственная комиссия без наличия данных переговоров с борта воздушного судна не может закончить расследование. С просьбой предоставить данные объективного контроля департамент 1 июня обратился в Польшу (страну регистрации воздушного судна) и Ирландию (страну-эксплуатант воздушного судна). Ответ до сих пор не получен. А без этой информации неясно, например, почему самолет до самой границы шел на крейсерской высоте и скорости, почему было принято решение все же следовать в Минск.

Артем Сикорский уверен:

— Вообще, во всей этой ситуации обращает на себя внимание поведение наших европейских коллег. Когда нет фактов, доказательств и железных аргументов, в дело идут неприкрытые фейки.

Так, понимая, что требования авиа­ционной безопасности исполнены белорусской стороной до последней запятой и никакого принуждения к посадке не было (тем более под угрозой боевой авиации), Запад выдал новую извращенную фантазию: что посадка осуществлена под вымышленной угрозой. Директор департамента констатировал:

— Я как руководитель авиационной отрасли, чрезвычайно сложной и ответственной, где цена ошибки имеет катастрофические последствия, с полной ответственностью заявляю, что угрозы были профессионально идентифицированы в соответствии с Руководством по авиационной безопасности ­ИКАО, а также основополагающим принципом авиационной безопасности: относиться к анонимной угрозе как к реальной угрозе жизни и здоровью людей, а также безопасности полетов.

Артем Сикорский продемонстрировал карту, расшифровку переговоров диспетчера и пилотов, запись разговора руководителя полетов с Вильнюсом, развенчав фейк, что экипажу не дали связаться с пунктом назначения.

Кстати, буквально 12 июня самолет российской компании, находясь в воздушном пространстве Беларуси, получил информацию из аэропорта вылета Москвы о возможном акте незаконного вмешательства. Командир воздушного судна решил вернуться в аэропорт вылета, для чего борт выполнил разворот буквально из Минска. Службы гражданской авиации действовали строго по предписанным протоколам безопасности.

Терроризм в воздухе

По факту сообщения об опасности (а именно о минировании самолета RyanAir, следовавшего по маршруту Афины — Вильнюс) Следственный комитет возбудил уголовное дело. Сейчас органы предварительного следствия проводят все необходимые действия. В целом, как отметил председатель СК Дмитрий Гора, в последнее время случаи электронного терроризма участились:

— С 2019 года возбуждено уже около 295 уголовных дел по таким фактам. Только в этом году — 130 уголовных дел. Из них 14 — по сообщениям о минировании объектов аэропорта Минск-2 и 11 — о минировании самолетов. Все эти дела находятся в производстве.

Дмитрий Гора подчеркнул, что Следственный комитет больше всех заинтересован в том, чтобы установить истину, то есть найти лицо, которое отправило сообщение через сервис анонимной почты ProtonMail, локализация которого определяется в Швейцарской Конфедерации. 

— Поэтому были бы очень признательны за надлежащее международное сотрудничество по данному вопросу. К сожалению, оно оставляет желать лучшего. Например, в январе 2020 года Следственным комитетом направлялась просьба об оказании правовой помощи в Швейцарскую Конфедерацию в связи с сообщением о минировании осенью 2019 года множества объектов инфраструктуры Беларуси посредством того же сервиса ProtonMail. До настоящего времени никакого ответа мы не получили. Надеемся, что в этой ситуации все будет выглядеть по-другому, — заключил спикер.

Перехвата не было

Всем, кто желает объективно разобраться в этой ситуации, неоднократно было доказано и показано, что никакого перехвата, принудительного разворота от госграницы и принудительной посадки самолета RyanAir не было. Но тема такая привлекательная для спекуляций…

Командующий военно-воздушными силами и войсками противовоздушной обороны Вооруженных Сил генерал-майор Игорь Голуб привел скриншоты, на которых видно положение воздушных судов в воздушном пространстве Беларуси, и пояснил используемые термины:

— В воздухе на границе находится вертолет, который выполняет задачи по охране границы. Но он находится на расстоянии 700 метров от земли, «Боинг» летит выше 10 тысяч метров, — сказал Игорь Голуб. — «Боинг» начал разворот, когда до воздушного пространства Литвы оставалось две минуты полета. — Истребителя рядом нет. Никто его не ­принуждает ­осуществлять разворот. Лишь через 20 минут, в 13:06, «Боинг» взят на сопровождение истребителем МиГ-29. Между самолетом и истребителем 130 километров. Когда «Боинг» находится на предпосадочном планировании, расстояние между судами 55 километров. Ближе 55 километров МиГ-29 к нему не подходил. Приведенные данные еще раз подтверждают, что перехвата, разворота от границы не было.

Министерство обороны внимательно изучило траекторию полета «Боинга» и инструкцию по производству полета. Непонятными остаются длительное молчание командира (12—14 минут) во время полета до южного участка госграницы (начала разворота), а также поведение командира воздушного судна в аэропорту.

И у Игоря Голуба как у военного специалиста есть вопросы к командиру воздушного судна:

— Почему он не начал проводить снижение, если собирался садиться в Вильнюсе? Ведь по показателям никакого снижения не было. А ведь если не войти плавно в глиссаду, ставится под угрозу здоровье членов экипажа и пассажиров. Возникает возможность получения баротравм от резкого снижения.

Еще один вопрос: почему командир экипажа принял решение на разворот от госграницы (в 2 минутах до входа на территорию Литвы) в глубь территории страны, в то время как диспетчер Минск-2 дал ему только рекомендации, а не приказ?

По данным Министерства обороны, самолет RyanАir намеренно выполнил разворот в районе Лиды, полагая, что в это время рядом должен быть истребитель.

— Проведенные расчеты по существующим нормативам показали, что рубеж перехвата (та линия, до которой должно быть перехвачено судно-нарушитель) проходит именно через населенный пункт Лида, где «Боинг» выполнил разворот. И теперь сложите все случайности. Высоту (не снижаясь для посадки в Вильнюсе), границу не пересекает и заранее кем-то просчитанный рубеж перехвата в этой точке, где командир судна начал разворот. Он ожидал, что в точке должен быть истребитель.

Но у МиГ-29 была другая задача — осуществить контроль и в случае необходимости прикрыть город-герой Минск, — отметил Игорь Голуб.

Варвара ­МОРОЗОВА.

varmor@sb.by

Светлана ­ИСАЕНОК.

isaenok@sb.by

Минимальное расстояние между «Боингом» и МиГ-29 составляло 55 километров. 

Действительно странно…

Президент России Владимир Путин считает странным, что до сих пор никто публично не спросил у командира корабля RyanАir, сам ли он решил сесть в Минске или его принуждали к посадке. Об этом Путин в преддверии российско‑американского саммита на высшем уровне сказал в интервью американской телекомпании NBC.

фото рейтер

Белорусские пограничники выполняют свои обязанности в полном объеме

10 июня неизвестные лица пытались получить информацию у пограничного отряда: двое неизвестных вышли из транспортного средства, которое принадлежит литовским пограничникам, и начали задавать различные вопросы. Сообщив об этом во время брифинга, начальник первого главного управления Госпогранкомитета Андрей Филатов напомнил:

— Мы открыты для общения. Готовы осуществлять обмен информацией цивилизованными способами.

Андрей Филатов подчеркнул: органы пограничной службы выполняют все договоренности с сопредельными государствами, о чем свидетельствуют и результаты совместной деятельности. Достаточно сказать, что соседние Польша, Литва и Латвия в совокупности в год задерживают не больше нарушителей границы, чем наши пограничники.

— Наряду с этим органами пограничной службы на границе с Латвией и Литвой установлено более 150 километров специальных комплексов и систем защиты. Остаются уязвимыми участки, которые не оборудованы, что влечет увеличение количества нарушений, — обратил внимание представитель Госпогранкомитета.

Выступления на вчерашнем брифинге сопровождались демонстрацией ранее не публиковавшихся фактологических материалов. Так, Андрей Филатов познакомил журналистов с конкретными фактами нарушения договоренности со стороны литовских коллег, которые раздуваются в фейки:

— 3 июня, не выполнив законные требования пограничного наряда, неизвестные выдвинулись в сторону государственной границы, о чем были проинформированы пограничники Литвы. На видео видно конкретное нарушение госграницы и ведение процессуальных действий с одним из пяти неизвестных.

Следы, оставленные на вспаханном участке земли, явно указывают на нарушение границы из Беларуси в Литву. Вместе с тем информация о задержании нарушителей и другие сведения белорусской стороне до сих пор не переданы, в том числе следы, оставленные при пересечении госграницы как на территории Беларуси, так и Литвы.

Андрей Филатов пояснил:

— На этом видео видно, как литовский пограничник конкретно удаляет следы и приводит все в прежнее состояние. 

Он подчеркнул, что органы пограничной службы Беларуси выполняют все обязательства по международным договорам и охраняют границу профессионально.

Жест доброй воли

На брифинге также подняли тему выезда из Беларуси отдельных представителей польского национального меньшинства. «Высылку» троих граждан Беларуси, которые здесь привлекаются к уголовной ответственности по ч. 3 ст. 130 Уголовного кодекса, сейчас активно обсуждают в Польше на высшем политическом уровне и в СМИ. Противоречивые заявления польской стороны прокомментировал председатель Следственного комитета Дмитрий Гора:

— Указано на якобы принудительный характер выдворения этих лиц. И одновременно звучат заявления, что польский МИД активно участвовал в реализации этого процесса. Действительно, в отношении троих обвиняемых по уголовному делу — а именно Тишковской Марии, Бернацкой Ирены и Панишевой Анны — отменена органом уголовного преследования мера пресечения, одобрено обязательство о явке. В настоящее время они выехали за пределы Беларуси. Все это происходило по инициативе польской стороны.

Дмитрий Гора обозначил, что при взаимодействии по этому вопросу Варшава заявляла заинтересованность в соблюдении максимальной конфиденциальности. Данные пожелания были учтены и полностью соблюдаются белорусской стороной. Однако последующий вынос польской стороной данной ситуации в публичное пространство и обсуждение темы на уровне первых лиц Польши, причем с одновременным тиражированием фактов, которые не соответствуют действительности, вынуждают белорусскую сторону изложить реальную картину. 

Изменение меры пресечения и выезд этих лиц в Польшу — исключительно жест доброй воли белорусской стороны, продиктованный гуманитарными соображениями и принципами добрососедства. Инициатором решения является официальная Варшава, при этом польский МИД не имеет к нему никакого отношения — вопрос решался по линии специальных служб, подытожил Дмитрий Гора:

— Все фигуранты остаются обвиняемыми по уголовному делу, которое имеет определенную судебную перспективу.

Демонстративный и осознанный отказ польской стороны от соблюдения принципа конфиденциальности ставит под обоснованное сомнение ранее заявленную Варшавой заинтересованность в выезде в Польшу оставшихся двух фигурантов данного уголовного дела. Наверное, их судьба уже мало кого там интересует. Очевидно, причины происходящего кроются во внутренних политических раскладах сопредельного государства и стремлении отдельных лиц заработать легкие политические очки даже в ущерб интересам лиц, о правах которых они так якобы пекутся.

Когда хочется говорить и такая возможность есть…

Зря все‑таки зарубежные репортеры и дипломаты не дождались той части брифинга, в которой спикером был Роман Протасевич. Очень много узнали бы интересного. Впрочем, можно не сомневаться, трансляцию они смотрели и пересматривали с жадным вниманием…

Протасевич общение с прессой начал бодро и со смехом. А как иначе можно было отреагировать на вопрос от особо одаренной корреспондентки? Одна дама‑репортер всерьез решила проверить абсолютно дурацкий фейк, разлетевшийся по сети. Дескать, в первый же день после задержания Протасевичу в СИЗО ловким ударом сломал нос лично ­­Лукашенко. Нос Протасевича сломанным при этом совсем не выглядел. Его хозяин от души расхохотался, поблагодарив смышленую мадам за настроение в начале разговора. А ключевым его посылом был такой:

Не распространяйте слухи!

Протасевич признался, что узнал о возможности принять участие в конференции за два часа до ее начала. Отвечая на вопрос про следы на руках, которые были во время его прошлого интервью, сказал, что они от стяжек:

— Их на меня надели во время задержания. Оно было неожиданно, и, как я понял, у сотрудников милиции не было при себе наручников.

Протасевич призвал своих коллег из оппозиционных СМИ не распространять фейки о его самочувствии: 

— Я прекрасно себя чувствую, у меня нет никаких жалоб. Я готов пройти любую медицинскую экспертизу независимую. Обращаюсь к коллегам: меня никто пальцем не трогал. Не распространяйте слухи.

Особую озабоченность Роман Протасевич высказал о своих родителях, которые, по его словам, сейчас находятся в Польше в информационном вакууме. Он уверен, что родителей попросту используют, а за их спинами стоят политические деятели:

— Но я уверен, что сейчас мои родители могут безопасно вернуться домой. Мам, пап, не переживайте, у меня все отлично.

Задержанный молодой человек также заявил журналистам, что хотел уйти из политических движений из‑за своего разочарования в происходящем:

— Мой уход из проекта (экстремистского канала. — Прим. ред.) был связан с тем, что я видел, какие процессы происходят, и боялся, что он пойдет по пути «Хартии‑97» — начнет постепенно терять аудиторию, станет более желтым, будет ввязан в политические игрища. Уходя из проекта, уезжая из Варшавы, я надеялся, что приеду в Вильнюс, буду работать при штабе Тихановской и встречу свято верящих в идеалы людей. Первое время я видел вокруг себя много людей таких же, как я. Но потом ситуация стала меняться, стало все больше внутренних распрей, политических игр, собственных амбиций.

Все стало превращаться в какие‑то собственные разборки. То, что происходило с конца осени и до сих пор, оставило меня в глубоком разочаровании. Я вообще хотел уйти из телеграм‑каналов, из политических движений. Хотел уйти из политики, из этих распрей, внутренних игр, потому что мне всегда это было абсолютно чуждо.

Журналисты не могли не попросить продолжения информации о том, что экстремистский телеграм‑канал, на котором работал Протасевич, финансировался российским олигархом. Может, пора назвать имя? Спикер по сути повторил ранее сказанное:

— Все, что я помнил, я уже сказал. Мне добавить нечего. И я не понимаю тех инсинуаций, которые идут. Называются конкретные фамилии. Я и сейчас не могу вспомнить ни фамилию, ни точное название компаний. Я все озвучил в интервью у господина Маркова, более мне добавить нечего.

Экс‑редактор экстремистского телеграм‑канала также прокомментировал форму протеста в виде блокировки движения на погранпереходах с Беларусью, организованную беглым деятелем Латушко:

— Я не видел там значительных сил, большого количества людей.

Если говорить о Латушко, то даже исходя из той информации, которая у меня была еще до того, как я оказался в Беларуси, дела у него плохи.

Один из сотрудников НАУ анонимно отправил в польский Сейм информацию о жизни Пал Палыча и о том, что он действительно живет в квартире за три тысячи евро (аренда. — Прим. ред.). А самая большая его проблема связана с ультиматумом со стороны польских властей.

Роман Протасевич пояснил: Польша и Литва ведут прямую конкуренцию по белорусскому вопросу. У литовской стороны есть штаб Тихановской, у официальной Варшавы — только Латушко. Поскольку он не проявлял никакой активности, «руководителю» НАУ поставили конкретное условие: до сентября активизироваться, показать поддержку, провести собственные акции.

— Что из этого получилось? Ничего. Тут говорить ни о каком успехе не приходится, — отметил Роман Протасевич.

Еще тема на слуху. Сами соратники Протасевича оценивают его нынешние действия неоднозначно. Кто‑то говорит, что «перекрасился», кто‑то — «переобулся», кто‑то молчит, осмысливая. Что думает об этом сам Роман? Его ответ:

— Я знаю, что в интернете пишут. Многие меня уже называют чуть ли не предателем. Моя совесть абсолютно чиста. Я никого не предаю, никого не сдаю. Я сотрудничаю со следствием, помогаю следствию, помогаю своей стране и намерен помогать дальше… Важно сделать одну ремарку.

Я не изменил своих политических взглядов. Я могу честно и открыто сказать о том, что я не буду политическим сторонником Президента. Да, я его искренне уважаю как человека, который смог выстоять перед всем тем натиском, который начался летом и продолжается до сих пор. Но я не буду сторонником ­Президента, не говорю о том, что полностью перехожу на сторону государства.

Фото  БЕЛТА

Политическая загадка

В завершение брифинга Роман Протасевич задал журналистам политическую загадку. Сказав, что, коль разговор начался с шутки, почему бы его на такой же волне не завершить. Предложил опознать персону:

— Это человек. Это женщина. Политик. Она живет в одной из европейских стран. Она призвала не платить налоги, не признавать нелегитимное правительство, призвала армию переходить на свою сторону, а также начала создавать альтернативное правительство и посольства своей страны. Как вы думаете, кто это?

Публика задумалась. Все параллели очевидно подходили под известную белорусскую беглянку, осевшую в Вильнюсе. Но в вопросе явно ощущался подвох. Так и вышло. Протасевич говорил об австрийке Монике Унгер, получившей в 2019 году 14 лет лишения свободы за попытку мятежа в своей стране. Но это, разумеется, другое…

Содержательное послесловие

Впрочем, общение Протасевича с журналистами на этом не завершилось. Коль внимание прессы закономерно переключилось исключительно на него, а остальные участники брифинга всю имеющуюся у них информацию предоставили, у сотрудников СМИ была возможность задать любые вопросы. Едва Роман встал из-за стола, его обступили репортеры, и спикер охотно с ними продолжил беседу. Приводим его высказывания практически полностью.

О жалобах

— Абсолютно никаких. Я об этом заявлял ранее и готов повторить еще раз. Ко мне относятся исключительно хорошо. 

Конечно, СИЗО есть СИЗО, но при этом ко мне максимально уважительное отношение. Особенно на фоне всех слухов, которые плодились о состоянии моего здоровья. Меня регулярно осматривал врач. Мне даже предложили вакцинироваться «Спутником V». Думаю, что я это сделаю в ближайшее время. 

Поэтому никаких нареканий на условия содержания, на отношение ко мне нет абсолютно.

О сотрудничестве со следствием

— Странно, если бы следствие инициировало сотрудничество. Нет, это был мой взвешенный поступок. Это было мое решение. Я его придерживаюсь с самого начала и продолжаю придерживаться.

На вопрос, было ли заключено досудебное соглашение, Протасевич ответил:

— Это материалы дела, и я, к сожалению, не могу их разглашать.

О взаимодействии с адвокатом

— Я не помню, в какой день с ним встретился (впервые. — Прим. ред.). Но могу заверить, что все следственные действия проходят исключительно в присутствии моего защитника. Никаких нареканий на недопуск, на то, что мне не предоставляют защиту. Действительно, когда мне адвокат нужен, это во время следственных действий, тогда он приходит. В остальном мне, честно скажу, даже рассказать нечего адвокату.

О самочувствии

— У меня хроническая ангина. Ничего серьезного. Просто я раза три‑четыре в год могу болеть ангиной. Все. Никаких серьезных заболеваний у меня нет.

О недавних лестных отзывах о Протасевиче Джулии Фишер

— Я ее лично видел два раза. Первый раз — когда снимал ее встречу с Тихановской на кладбище, где похоронены повстанцы Калиновского. Второй раз я прождал ее полтора часа под дверью, чтобы снять трехминутный ролик — комментарий для телеграм‑канала, который возглавлял, «Беларусь головного мозга». Никаких других контактов с Джулией Фишер у меня никогда не было. А что она говорит, наверное, уже не мне комментировать.

О Софии Сапеге

— То немногое, что я знаю о Софии: я знаю, что с ней все в порядке. Что она участвует в следственных действиях. Я физически не могу знать, что происходит с ее делом, а в тех вещах, где наши дела могут соприкасаться, там, к сожалению, подписка о неразглашении.

О будущем коллег и бывшем соратнике Путило

— У Степы свой путь. Наши пути, не знаю, к счастью или к сожалению, давно разошлись. Он сейчас занимается политикой и видеопродакшеном. Я в это лезть никогда не хотел. Опять же, многого пока не могу рассказать. Если вам будет интересно, я готов рассказать другие подробности, в том числе и о многих бывших сотрудниках, которые сейчас вообще вынуждены скрываться от представителей польских спецслужб. Как будет дальше? Думаю, об этом не знает никто. Сейчас тот факт, который можно констатировать: в Беларуси все тихо и спокойно. И единственное давление, которое есть, — это внешнее давление.

О финансировании экстремистского канала

— До сентября, могу вас уверить, это был исключительно доход от ­рекламы. Телеграм‑канал был самым крупным каналом, лидер рынка. Стоимость рекламных позиций была соответствующая. Денег, которые канал получал от рекламы, было более чем достаточно для того, чтобы жить и что‑то откладывать. По сути, с середины сентября я ушел из проекта. Не знаю, как все развивалось дальше, но, думаю, вы сами можете обратить внимание на одну очень интересную деталь.

Примерно с сентября прошлого года в канале вообще перестала появляться реклама. Притом что редакция расширяется, там появились видеостудии, новые сотрудники. И я практически уверен, что с сентября прошлого года пошли гранты.

Более того, я знаю, что сейчас внутри коллектива напряженная обстановка, потому что многим участникам проекта задерживают по два‑три месяца зарплаты.

О планах ходатайствовать об изменении меры пресечения

— Я обвиняюсь по особо тяжким статьям. Не думаю, что тут возможна мера пресечения в виде, допустим, домашнего ареста или чего‑то подобного. Тут должно решать само следствие. Еще раз подчеркну: я сотрудничаю со следствием. Я отвечаю на вопросы. Тут, к сожалению, я ничего не решаю. Решают следственные органы.

О Тихановской

— Если мы будем говорить вот про эти многочисленные визиты, я снимал один из таких визитов, с большего это такие короткие визиты вежливости, которые длятся иногда несколько минут, а тиражируется это иногда как какая‑то серьезная встреча.

Но там не идет каких‑то серьезных обсуждений. Просто обмен любезностями. Люди, которые вокруг нее, это опытные политики. Естественно, они задают во многом векторы, направления. Они ей диктуют заявления. Я могу привести простой пример, когда я снимал в Афинах. Был момент, когда Вечерко подошел с текстом на экране мобильного телефона и сказал: «Зачитай сейчас перед камерами». Она спросила: что? зачем? «Зачитай — и все!» Потом это видео появилось.

О Кристиане Шинкевиче

— Этот человек — бывший сотрудник. Он сбежал из проекта (экстремистского канала. — Прим. ред.). Я точно не знаю всех обстоятельств, но он еще когда был там, писал о поступающих угрозах. Писал о том, что начались какие‑то разборки.

Как вы думаете, если человек сбегает в Латинскую Америку из Польши, то насколько серьезны могут быть подозрения, что с ним может что‑то случиться? Я практически уверен, что для Кристиана сейчас самое безопасное место здесь, в Беларуси.

Потому что ему здесь ничего не угрожает ни в плане ответственности, ни серьезных процессуальных действий. Потому что он даже не был журналистом. Но эти угрозы поступают. Я лично знаю примеры, когда Степан (Путило. — Прим. ред.) угрожал своим знакомым: мол, будешь вякать — мои ребята встретят тебя в Вильнюсе в переулке. Могу назвать имена, но не думаю, что это уместно. Одна из бывших сотрудниц подала жалобу в один из контролирующих органов за то, что ей три месяца не выплачивали зарплату. Дело закрутилось. Зарплата наличными, никаких ведомостей. Как думаете, был ли дан ход этому делу? Я не перекрашиваюсь в другие цвета. Я просто хочу показать, что с той стороны очень грязно.

О ближайших планах 

— Я не могу знать точно стратегию. Но я знаю точно, что протесты закончились, и я не вижу никаких предпосылок, чтобы они возобновились. Поэтому и был выбран такой метод давления, как санкции. Я не буду оценивать этическую сторону этого вопроса. Я предоставлю оценку тем людям, которые над ними работают и принимают. Но меня терзает экономический вопрос. 

Если предприятия уйдут с западных рынков, они никогда не смогут туда вернуться, даже если власть сменится. И, простите, но это выстрел в ногу получается.

О службе в батальоне «Азов» 

— Я не принимал участия в боевых действиях, я был просто фотографом. Все остальное — материалы следствия. 

О провокации с самолетом

— Кто именно, я сказать не могу. Мало кто может ответить на этот вопрос. Я сообщал о своих передвижениях ограниченному кругу лиц. Рабочий чат. Где были мои журналисты и некоторые люди из штаба Тихановской. Я помню, как после того, как Навальный вернулся в Россию, говорили: а что если кто‑то из представителей демократических сил вернется в Беларусь? Вот так…

ФОТО DELFI.LT

О чувстве безопасности 

— Место, в котором я постоянно нахожусь, сейчас для меня самое безопасное. Я прекрасно понимаю, что многие меня считают предателем или еще кем‑то. Но я никого не предавал, это очевидно. С учетом кучки радикалов, в том числе и с украинской стороны, может произойти все что угодно. Если бы мне предложили выйти на свободу, я бы попросил госзащиту. Конечно, я в СИЗО. Но ко мне нормально обращаются.

О реакции Запада 

— Я стараюсь следить за информационной повесткой. Понятно, что вокруг Беларуси продолжается негласная политическая война со стороны Польши, и особенно Литвы. Все они пытаются использовать любой повод. Потому что поддержка протестов в Беларуси для них — это мощный стимул для развития внешней политики. Посмотрите на ту же Литву — маленькая бедная страна. Я пожил в Варшаве, а потом в Вильнюсе. И эта страна позволяет себе заявления о разрыве отношений с Китаем, в адрес России начинаются претензии. Это явное подтверждение того, что тема Беларуси выгодна Литве и Польше, которые зарабатывают на этом свои очки. Как зарабатывают отдельные политические силы, я знать не могу, но какие заявления они делают — пусть это будет на их совести. 

О жизни белорусских политэмигрантов 

— Я хотел рассказать интересную историю. Думаю, что для многих это станет неожиданностью. Про то, как живут белорусские политэмигранты. Одно время, пока я жил в Вильнюсе, у меня был квартирный вопрос. На месяц я заехал в один вильнюсский отель. Он находится прямо возле аэропорта. 

Там сейчас живут те люди, которые бежали якобы по политическим мотивам. Видел их каждый день, общался с ними. И меня очень сильно удивило, что многие на самом деле уезжали из‑за того, что им просто дали штраф. Слышал и такое: мне дали 15 суток, и я решил уехать. Или: меня вызвали свидетелем, и я уехал. Абсолютному большинству этих людей никогда и ничего не угрожало. 

Более того, могу сказать, что политическая ситуация в нашей стране используется как легальный повод уехать. Другой вопрос в том, что, если говорить про ту же Литву, зачем она человеку, не имеющему какой‑то серьезной специальности, профессии? Работы там в принципе немного, ему будет сложно жить. На что рассчитывают люди, которые бегут и просто прикрываются формальными причинами, я, честно говоря, не знаю. 

О брожении внутри «тусовки» беглых 

— Что самое интересное — в этих кругах происходит самое настоящее брожение. Они друг другу говорят: если ты вернешься обратно, тебя обязательно посадят. Этот страх культивируется, хотя многим людям объективно не грозило ничего. 

Человеку, которому (где‑то посигналил на акции) дали штраф и он уехал из страны. Извините, это просто смешно. Но самое главное, что тот же человек ходит и паникует, что его посадят. Никто никого сажать не будет, если не было совершено реальное преступление. Если ты там «коктейли Молотова» не бросал или еще что‑то. Это же абсолютно очевидно. И я знаю, что многие хотели бы вернуться. Но они боятся в том числе и этих слухов, которые массово тиражируются. Опять же ситуация со мной понятна. Но меня обвиняют в особо тяжких преступлениях. Я понимаю, почему я нахожусь здесь, под стражей и так далее. А что этим людям угрожает, я не понимаю. Касательно белорусских событий я знаю, что белорусские правоохранительные органы продолжают искать людей. Но только тех, которые реально совершали преступления. 

О правилах игры

— Опять же, я видел людей, которые выходили на митинги, получали штрафы или сутки. Господа, но это правила игры. Если вы выходите на несанкционированную акцию, то должны это понимать. И должны понимать, что за это может быть какая‑то ответственность. Я не спорю, что могут быть перегибы. Причем с обеих сторон. 

О пике беспорядков

— Радикальных каналов, которые призывали к крови, было не так много. И если посмотреть на них и сказать объективно и честно, то они просто фрики. Или какие‑то мифические дни икс, которые пропагандируются той же Карач. Это же откровенный бред. Откуда ему взяться, даже если подготовить 50 или 100 головорезов где‑то за пределами страны? Будет лишь много крови, и это не приведет ни к чему.

Мне тяжело говорить об этом, потому что я, в том числе и публично, признавался в том, что прикладывал руку к организации массовых акций протеста.

Но при этом я никогда не призывал ни к противостоянию, ни к каким‑то радикальным вещам. Поэтому мне очень тяжело оценивать эти действия. 

О рынке труда в Литве 

— Те, кто приезжает туда, сталкиваются с такой проблемой — не могут найти работу. А в той же Литве, для того чтобы работать, необходимо знание литовского языка. Я честно скажу: так его и не выучил. Даже несмотря на то, что жил в Вильнюсе с октября. Рынок труда там небольшой. Литовская молодежь массово оттуда уезжает в Германию, Англию, во Францию… Ситуация там на самом деле не очень. Да, в Польше зачастую может быть получше, но я могу привести в пример своих родителей. Отец и мать у меня военнослужащие, то есть никаких других навыков и специальностей у них не было. До момента моего задержания они работали, по сути, в аналоге местного «Зеленстроя» во Вроцлаве. Хотя отец у меня военный пенсионер уже. 

Конечно, если человек специалист супервысокого класса, то работу можно, в принципе, найти в любой стране. Но большинство приезжает туда, не зная языка, ничего. И очень быстро разочаровываются в этом. 

Об Ольге Карач

— Это человек, который в принципе никогда не скрывал, что его интересует только финансирование. По этой же причине она так много пыталась выступать против штаба Тихановской. Чуть ли не каждую неделю проводила импичменты. Она лично под фейковыми аккаунтами бегала и рассказывала небылицы про своих оппонентов. И то, что она делает сейчас — якобы ездит по миру и пытается встречаться с диаспорами, выторговывает себе у них какие‑то деньги. Это наиболее ярко говорит о том, что сейчас происходит. И это в продолжение темы о внутривидовой борьбе. Я сам всегда старался избегать темы финансирования, грантов. Никогда в это не лез. Потому что это на самом деле самая грязная вещь, в которую можно влезть.

Дмитрий КРЯТ.

kryat@sb.by

Светлана ИСАЕНОК.

isaenok@sb.by

Юлия ДЕМЕШКО.

demeshko@sb.by