Яков Львович Коломинский — патриарх белорусской психологии

Не раз замечал, что в разговорах с людьми нередко отсутствует самое главное: мысли. Проходит час, другой, но никакого следа в душе не остается... Я шел на встречу с человеком, зная, что общение с ним подарит мне радость открытия человеческой мудрости. Яков Львович Коломинский — патриарх белорусской психологии. 11 января ему исполнилось 80 лет. Без преувеличения можно сказать, что психолога–писателя знает мир. Произведения Якова Коломинского переведены на 16 языков и выдержали свыше 30 зарубежных изданий. Он читал лекции в университетах США, Великобритании, Германии, Польши, Венгрии, Италии, Израиля, Дании, Швейцарии, Болгарии, Украины, стран Балтии. Яков Львович выступал с докладами на многих международных психологических конгрессах. И всегда с неизменным успехом. Его избрали академиком: Белорусская академия образования, Международная академия наук высшей школы (Москва), Международная академия акмеологических наук (Санкт–Петербург), Балтийская педагогическая академия (Санкт–Петербург). Заслуженный деятель наук Беларуси Яков Коломинский возглавляет правление Белорусского общества психологов. У Якова Львовича своя научная школа. Под его руководством защищено 50 кандидатских и 8 докторских диссертаций.

...Квартира Коломинского — скорее библиотека, чем жилое помещение. В самой большой комнате книги уже не помещаются и выстроились рядами на полках в коридоре. «Как же вы находите нужную книгу?» — спрашиваю у хозяина. «Дорогой мой, мастер находит свой инструмент с закрытыми глазами. А книги — это часть меня самого»... Втиснувшись за небольшой столик, на котором уютно светила лампа под зеленым абажуром, слушаю монолог моего героя:

— Когда переступаешь порог девятого десятка своей жизни, воспоминания о былом играют не последнюю роль. По словам Константина Паустовского, они — не пожелтевшие письма, не старость, не засохшие цветы и реликвии, а живой, трепещущий, полный поэзии мир. Погружаясь в этот удивительный мир, я с благодарностью думаю о том, что судьба была благосклонна ко мне. Она научила меня знать свое место в жизни. Мне чужды зависть и обиды самолюбия. Многое перебирая в памяти, вновь переживаешь так, как будто происходило это не полвека, не 70 лет назад, а только вчера. В воспоминаниях не существует временной дистанции...

Книги меня окружали с тех пор как помню себя. В Наровле, где я родился, мама работала заведующей районной библиотекой. Так что педагогические идеи витают надо мной всю жизнь. Повезло мне и с учителем русского языка и литературы. Борис Наумович Хандрос, автор нескольких книг, литературу преподавал бесподобно. Он не мог допустить, чтобы на его уроках примитивно, по казенному учебнику, разбирались образы литературных героев. Он обладал редким даром воспитывать чувства. Пробуждать в душах учеников творческое отношение ко всему. Не без его влияния родилась мечта стать журналистом. А хватит таланта — то и писателем. В 1951 году, окончив Наровлянскую среднюю школу с серебряной медалью, я подал документы на факультет журналистики в Белгосуниверситет. Но учиться там не довелось. На мой отчаянный вопрос «почему?!» ответ, как удар обухом по голове: «Есть установка: в журналистике должны быть национальные кадры. Вам там делать нечего...» Как я должен поступить? Сойти с дороги на обочину? Да ни за что на свете! Я забрал документы, перешел на другую сторону улицы и сдал их в Минский пединститут имени М.Горького. Посоветовали поступать на факультет педагогики и психологии. Я так и сделал. Уже на первом курсе убедился, что из всех предметов единственно стоящий — это психология. Она увлекла меня по–настоящему. Она вызывала такой интерес, что все научное, связанное с психологией, мне было в радость: и доклады, и научные работы, и конференции. Мой первый научный доклад по психологии назывался так: «Закон силы в учении Павлова о высшей нервной деятельности». А первая психологическая статья по проблемам индивидуальной работы с детьми вошла в сборник научных статей «Первые успехи». И это была уже не проба пера. В статье высказывались мои собственные мысли. В ней были мои наблюдения и выводы. По сути, она стала моим первым шагом в мир науки о душе...

Увлечение — это счастливое состояние. Нет увлечения — нет и человека. Но увлечение психологией не могло заслонить собой влюбленность в девушку необыкновенной красоты. А случилось все так... В женской школе № 12 был какой–то вечер, на который приглашали мальчиков. Вот там я и увидел десятиклассницу Аду. И влюбился с первого взгляда. В психологии такой феномен называется импринтинг. Но у робкого первокурсника не хватило смелости подойти к ней и заговорить. Так и простоял в сторонке, любуясь ею издалека... И какой радостью, каким ликованием наполнилось мое сердце, когда я увидел Аду на нашем факультете. Она поступила в пединститут, хотя с детства мечтала стать актрисой. Но родители в Москву ее не пустили. «Быть нам вместе. Это судьба!» — решил я после встречи с любимой девушкой на факультете. В институте мы не расставались ни на день. А когда меня распределили в Новогрудское педучилище преподавателем педагогики и психологии, у Ады оставался еще год учебы. Мы решили расписаться. А как же нам встречаться? Вот и получилось, по словам Андрея Вознесенского, что «две жизни прижались судьбой половинной — две самых поэмы моих соловьиных». Кстати, Андрей Вознесенский был большим другом нашей семьи. После окончания вуза Аду направили в одну из средних школ Новогрудка учителем русского языка и литературы.

Снимали мы крохотную комнатенку. Кровать в углу, потертый коврик на полу, стол у окна, служивший нам как обеденным, так и письменным. И настольная лампа под зеленым абажуром... Но какими счастливыми мы были! И каким сладостным душевным общением награждал нас каждый день! Вся жизнь моя озарена любовью Ады... Дети любили Аду Семеновну за доброту, талант и артистизм. Успешным было и мое преподавание в училище. Но в 1958 году училище закрыли и мы вернулись в Минск. Я работал воспитателем в школе–интернате № 17. А моя милая Ада Семеновна, выдержав огромный конкурс, стала диктором Белорусского радио. Голос Ады Коломинской знала вся Беларусь. Я искренне радовался, когда меня представляли не психологом–писателем, не профессором, а просто мужем Ады Коломинской... Не стало моей Ады Семеновны, умолкла «соловьиная поэма» — и как будто дыхание оборвалось во мне. Я почувствовал в своей душе озноб. Страшно, когда душа зябнет... Но, слава богу, есть на свете дочь Ольга. Она пошла по моим стопам. Есть славные внучки–двойняшки Даша и Катя. Обе имеют по два высших образования. Есть друзья, чье золото дружбы не тускнеет с годами. Есть любимая работа, позволяющая жить на самой верхней границе моих возможностей. Когда любишь, никогда не будешь одиноким...

А между тем моя работа в сборнике научных статей «Первые успехи» обратила на себя внимание. Последовало предложение поступать в аспирантуру. Но вот незадача: в то время у нас не было ни одного доктора психологических наук. Поэтому на учебу в аспирантуру посылали в Москву или Ленинград. В Москве в НИИ психологии АПН СССР профессор Лидия Ильинична Божович вела научную тему, близкую той, которую я затронул в своей статье. Она и взяла меня к себе. Как сегодня помню первую встречу с ней. «Скажите, Яша, а вы смелый человек?» — задает мне неожиданный вопрос Лидия Ильинична. Конечно, я ответил: «Да, смелый». «Вот и замечательно. Предлагаю вам заняться социометрией. Недавно вышла книга американского психолога Морено. Изучайте». И протягивает мне книгу под названием «Экспериментальный метод и наука в обществе». Суть метода заключается в выборе партнера по совместной работе, учебе, времяпрепровождению и т.п. Так вот, я задаю в классе вопрос: «С кем бы ты хотел сидеть за одной партой?», «Кого бы ты пригласил на свой день рождения?», «С кем бы отправился в длительный поход?» и ряд других. Звездой становится тот, кого предпочтут больше других. Но обязательно выявятся ученик или ученица, с которыми никто не захочет сесть за одну парту, никто не пригласит на день рождения, никто не пожелает пойти с ними в поход. Таких в психологии называют изолированными. Они находятся как бы за пределами внимания, участия, симпатий своих сверстников. Почему это происходит? И как вывести школьника, не получившего выбора, из этого состояния? Поле для психологического исследования здесь обширнейшее. Благодаря социометрии его можно возделывать наилучшим образом. Я первым применил ее в стране. Со временем, создав множество социометрических методов, придал ей новое дыхание. За все это меня стали называть «советским Морено». С одной стороны, комплимент. А с другой — почти политический ярлык. Меня могли обвинить в протаскивании буржуазных методов в советскую психологию. К счастью, этого не случилось. В 1963 году я успешно защитил кандидатскую диссертацию. И продолжал работать в Минском пединституте имени М.Горького. Возглавил кафедру общей и детской психологии. В 1981 году стал доктором психологических наук. А через год мне присвоили звание профессора. Путь ученого от учителя до профессора вряд ли можно назвать феноменальным. Но были на этом пути вехи, каждая из которых — творческая победа. Это мои книги. Их вышло в свет 28. Уже сверстана очередная, 29–я. После выхода книги «Человек среди людей» (Москва издала ее огромным тиражом) я, как говорится, проснулся знаменитым. Мои книги написаны не научным языком. Они одушевлены человеческим дыханием. Потому что главный герой — душа человека. Мои книги — ключ к ее пониманию. А созданы они с одной целью: помочь людям овладеть психологической культурой. Говорят, что там, где много мудрости, много печали. Возможно, есть эта печаль и в психологической мудрости. Но в психологическом невежестве ее гораздо больше. Поэтому психологическое образование детей — особая забота. «Человек: психология», «Основа психологии» — это мои учебники по психологии.

Книги — как дети. Они все дороги. Но и среди дорогих есть особо любимые. К ним я отношу: «Человек среди людей», «Беседы о тайнах психики», «Психология общения», «Познай самого себя», «От человека к человеку», «Психология: поэзия и проза преподавания». (В психологии столько правды, сколько в ней поэзии.)

Мне не грозит профессиональное выгорание. Не успеет книга выйти в свет, а в голове уже зреет замысел следующей. Мозг мой не отдыхает ни днем, ни ночью. Следуя мудрому совету Льва Толстого делать лишь то, что увеличивает душу, и не делать того, что умаляет ее, я всю свою жизнь создавал Поэму о душе. И счастлив этим.

Советская Белоруссия №6 (24389). Вторник, 14 января 2014 года.