О миссии монахов, духовном уединении и паломниках: как сестры возрождают древнюю Спасскую обитель в Кобрине

Клюет! Поплавок ловко скользит, оставляя за собой круги на водной глади. Напряжение нарастает, каждая секунда на счету. Рывок! Леска, сверкая, стремительно поднимается вверх. А на кончике крючка… эх, разочарование. Ни карася, ни приманки. Вот и порыбачили. Но печаль надолго не задерживается, пейзажи вокруг — целительные. Здесь так тихо, что слышен едва уловимый шелест ивовых листьев. И задорное стрекотание кузнечиков. И даже, кажется, то, как рыба плещется под водой. Когда‑нибудь я ее точно поймаю… 

Деятели и созерцатели

Нет‑нет, это не репортаж из серии «журналист меняет профессию». Мы в Кобрине, что в Брестской области. Здесь находится уникальный монастырь — один из древнейших на территории Беларуси. И неспроста знакомство с обителью начинается именно с небольшого пруда на заднем дворе. Это самое уединенное место, скрытое от посторонних глаз. Место отдыха, размышлений. Молитвы. 

Вот сестра Мария. Разматывает катушку с леской и уже готовится показать мне мастер‑класс по ловле рыбы. А рядом, на узенькой скамейке возле елки, монахиня Евпраксия перебирает в руке четки и созерцает красивые пейзажи. Едва слышно присаживаюсь рядом, чтобы составить ей компанию, но не потревожить навязчивым присутствием. А матушка и не против — охотно делится, как приехала в Кобрин из Полоцка в 2018‑м. Признается: всегда мечтала жить в небольшой обители. Здесь она и приняла постриг. 

Сестра Мария ловит рыбу на монастырском пруду.

— Какое несу послушание? Я благочинная (помощница игумении. — Прим. ред.). Слежу за порядком, чтобы, например, сестры вовремя присутствовали на службе. Составляю график послушаний, но в то же время участвую во всех общих трудах: на выпечке хлеба, просфор.

— А если кто‑то не слушается, проявляете строгость? — интересуюсь укладом жизни в обители.

— Строгость должна быть, но разумная. Личным примером нужно показывать, как правильно. Требовать легко, когда ты сам все делаешь на совесть. 

Да, сестры очень много времени уделяют службе и послушаниям, но отдых у них тоже есть. Мать Евпраксия рассказывает, какие занятия ей по душе:

— Свободную минутку каждая проводит по желанию: кто‑то рыбку ловит, кто‑то читает или прогуливается. А вот я созерцатель. Могу посидеть на лавочке под деревом и смотреть на закат. А еще люблю рукоделие — вяжу монашеские шапочки, коврики. 

Монахиня Евпраксия в библиотеке.

Не могу не спросить у матушки, как она почувствовала, что хочет отречься от мирской жизни и уйти в монастырь. После долгой паузы женщина пробует объяснить:

— Это был призыв Божий. Слышишь в душе что‑то необъяснимое и понимаешь, что хочешь быть со Христом. А в монастыре это сделать легче: не нужно заботиться о семье, детях, все внимание — внутрь, на душу. Иоанн Лествичник говорил: «Если бы знали, какие радости ждут монахов в Царствии Небесном, все, не задумываясь, пошли бы в монастырь».

— Но ведь этот святой говорил еще и так: «Если бы знали, какие скорби ждут монахов, никто никогда не пошел бы в монастырь», — продолжаю мысль я.

— Да, но здесь смотря как трактовать. 

Речь про внутренние скорби, когда ты в полной мере видишь свое несовершенство. Монашествующий ощущает это острее, становится более требовательным к своей душе. 

 Но, с другой стороны, ты понимаешь, что Господь рядом и не оставит без помощи. 

Они вернулись домой

На небольшой территории женской обители два основных корпуса, маленький домик для паломников, огород, теплица и пасека. Все такое ухоженное и аккуратное, что любо‑дорого смотреть. А еще зооуголок. Сюда сестры приходят, чтобы покормить двух ручных белочек — Боню и Соню. Вижу рыжего Боню с пышным хвостом: бегает из угла в угол в поисках орешков. А где же Соня?

— Ну как где? Спит! — знакомство с игуменией Евфросинией началось с забавной шутки. Матушка сразу же добавляет: — По имени и житие. 

Настоятельница Спасского монастыря игумения Евфросиния.

— А ваше имя с греческого переводится как «благо», «радость». Часто это чувство вас посещает? 

— Все дело в том, умеем ли мы эту радость видеть, — рассуждает настоятельница. — Как ее не упустить? Просто оглянуться и понять, сколько вокруг горя. Сразу покажется, что ваша жизнь — это милость Божья. 

Если откровенно, то сегодня у матушки поводов для радости гораздо больше. Впервые она приехала из Бреста в Кобрин в 2010 году, когда митрополит Филарет благословил возродить Спасскую обитель. Ступив на территорию монастыря, испытала если не шок, то неприятное удивление. 

— Здесь не было ни отопления, ни воды, ни канализации, — вспоминает собеседница. — Основные работы заняли полгода, первые сестры заселились уже в июне 2011‑го. 

Вместе со мной прибыли три насельницы из Свято‑Рождество‑Богородицкого женского монастыря. Все они кобринчанки, поэтому им было проще, чем мне. Сама даже не понимаю, почему тогда не испугалась. Помню, крыша одного из корпусов была настолько прогнившая, что накануне холодов строитель сказал: «Матушка, молитесь, чтобы зима не была снежная, иначе крыша сложится». Бог миловал. Снега тогда не было, и позже мы начали ремонт.

Келейный корпус, где живут сестры, виден еще с дороги. Отреставрированному домику около 300 лет — это единственное, что напоминает о древности Кобринской обители. «Можно сказать, мы не пришли на новое место, а вернулись домой», — улыбается игумения. Ровно так же, как и сегодня, в этом здании жили люди, правда, изначально монастырь был мужской. 

Корпус внутри похож на музей, но особенно впечатляет толщина стен. Сразу вспоминается «Житие преподобной Евфросинии», откуда мы узнаем, что святая спала на подоконнике. Обитателям современных панелек такое представить сложно, а вот теперь все стало на свои места. 

Сестра Юлия заботится о растениях.

Битва за православие 

В сохранившихся документах сказано, что уже в 1465 году в Кобрине существовал монастырь во главе с игуменом Варлаамом, то есть обители минимум 557 лет. Предполагается, что ее строителями могли быть Гедиминовичи: с XIV века они обладали правами на Кобринское княжество. Сейчас на каждом богослужении священник поминает имена последних из их рода — князя Романа Федоровича, его сына и внука. 

Упадок духовной и материальной жизни начался после 1519‑го, когда монастырь был под патронатом католиков. В 1596‑м он и вовсе стал униатским: православных насельников изгнали, здесь разместились базилиане. 

В 1828 году Николай I издал указ, которым поручил провести ревизию всех базилианских монастырей и ненужные закрыть. Кобринский попал в число 36 таких обителей. Здания остались в распоряжении училища: с 1839‑го оно перешло в ведение православной церкви, а через три десятка лет присоединилось к Жировичскому училищу (ныне — Минская духовная семинария).

Пожар в 1895 году и войны начала XX столетия полностью уничтожили строения, оставив лишь полуразрушенный келейный корпус. Но стены все же отреставрировали. В разные годы здесь располагались суд, горкомхоз, а в самом конце — Кобринский райотдел внутренних дел. В 2010‑м территорию передали Брестской епархии — так у обители началась новая жизнь. Сегодня в ней подвизаются 12 сестер — по числу апостолов.

— К слову, есть еще одна важная деталь, — дополняет историю игумения. — Невольным участником боевых действий монастырь стал в 1812 году. 15 июля после девятичасового боя с русскими войсками саксонская армия сдалась здесь в плен. Главное здание чудом уцелело, а на крыльце генерал Александр Тормасов принял капитуляцию врагов. В Санкт‑Петербурге в честь этого события отгремел первый в истории Отечественной войны 1812 года победный салют. 

Барокко и «барако»

Второй корпус — чуть поодаль. Здесь свечная лавка, трапезная, просфорня и святая святых монастыря — домовый храм, освященный в честь иконы Божией Матери «Скоропослушница». Справа от алтаря находится одноименная икона — святой образ для сестер написали на Афоне. Храм совсем маленький, но тем не менее становится местом притяжения для сотен местных и паломников. Причем кобринчане приходят не только попросить у Богородицы помощи, но и потрудиться на благо обители. Как, например, Галина и ее подруга Светлана. 

Икона Божией Матери «Скоропослушница».

— А как не приходить? Это же наше святое место! — Галина на минуточку отвлекается от уборки лишней травы с газона. — У меня мама недавно умерла, прошу у Бога утешения. Ведь молитва и труд — это два весла, которые не дадут утонуть в мирской суете. 

— Здесь мы чувствуем поддержку Бога, — присоединяется Светлана. — А «Скоропослушница» — очень сильная икона. Она же поэтому так и называется, что оказывает скорую помощь. Чудес тут было много: больные исцеляются, у бесплодных рождаются дети. Главное — верить.

Да, Кобринский монастырь стал домом молитвы для многих. Небольшая церквушка уже не в силах уместить и сестер, и мирян. Поэтому совсем рядом возводится настоящая жемчужина — храм в честь Всемилостивого Спаса. В будущее насельницы не заглядывают, но надеются, что строительство не затянется. А дальше, кто знает, может, обитель продолжит разрастаться еще больше. Пока же игумения Евфросиния в шутку говорит: «У нас тут и так идиллия: один корпус в стиле барокко, второй — в стиле «барако». 

Изготовление просфор.

Две стороны

Кроме молитв и послушаний, матушки несут еще и просветительскую миссию. При обители действует воскресная школа: занятия проводят для ребят 6—15 лет. Кстати, первый набор случился еще в 2011 году, как только здесь появились первые сестры. Сначала с детьми занимались буквально на крыльце корпуса, но после реставрации внутри оборудовали комфортные классы с доской и партами. Школа работает по семилетней программе обучения: дети познают библейскую историю, катехизис, Новый и Ветхий Заветы. А вот дипломов с отметками, кстати, на выпускном не выдают. Почему?

— Зачем, если все станет понятно с годами — по качеству духовной жизни, — объясняет игумения. — Но воскресная школа не сможет воспитать достойного христианина, если не будет участия семьи. Дома ребенок должен находить подкрепление тем истинам, которым учит наша школа. С кем легче работать? Конечно, с малышами — они пластичные, восприимчивые. У них души чище. Но знаете, что самое приятное? Когда к нам с удовольствием приходят дети постарше, которых уже не контролируют родители. Это дорогого стоит. Значит, все не напрасно. 

Еще один способ общения с людьми — страничка игумении в Instagram. Матушка Евфросиния сразу предупреждает: это не средство самовыражения, а одна из форм миссионерства. 

— Я веду ее по вдохновению. Знаете, как в Евангелии говорится: «От избытка сердца говорят уста». Пишу туда, когда хочется чем‑то поделиться. Ведь каждый выкладывает то, чем он богат. Кто‑то, например, богат своим отражением в зеркале. 

К слову, сестер обители в соцсетях вы не найдете. У них даже мобильных при себе нет. Да и не нужно: это, говорят, лишний раз отвлекает. 

— Если мы уходим от мира, зачем нам туда стремиться? — задает риторический вопрос игумения. — Сестры и так несут бремя излишнего общения: монастырь городской, посетителей немало.

— Да и паломников, наверное, с годами становится все больше…

— Вы знаете, нужно различать: есть туристы, а есть паломники. Монастырь не самый известный, поэтому туристов у нас почти нет. А паломников всегда рады видеть, для них — маленький домик, в перспективе построим гостиницу. Лучше только заранее предупредить о приезде. Конечно, полностью в отрыве от мирского монахи городского монастыря жить не могут, но мы стараемся, чтобы не ущемлялось время на духовное. То, что сокрыто от посторонних. Ведь суета отвлекает от внимания к внутреннему состоянию. Цель монахов — общение с Богом. Только с его помощью ее можно достичь. А моя задача как игумении — направлять сестер, чтобы в итоге каждая дошла туда, куда хочет, — в Царствие Небесное. Хотите спросить, получается ли? Там и посмотрим.

glushko@sb.by