Пионер хоккея

Это начиналось так. Осенью 1946 года Всесоюзный комитет по физической культуре и спорту принял решение о проведении первого чемпионата СССР по канадскому, как тогда называли, хоккею. Зимой следующего года на всесоюзной арене впервые появился представитель Белоруссии — минское «Торпедо».

Хоккей тех лет мало напоминал нынешнюю игру. Низенькие, ничем не закрепленные фанерные бортики, ворота, отъезжающие в сторону при малейшем столкновении, столик за бортом для судей–хронометристов с шахматными часами или секундомером, небольшая огороженная площадка для проштрафившихся игроков. Да и шайбой привычный ныне всем хоккейный атрибут стали называть не сразу. Первым ее русским названием была «плашка», а когда в обиход стало входить привычное ныне понятие «шайба», болельщики упрямо пытались найти дырку в стремительно летящем черном каучуковом диске...

Хоккеисты не ведали специального защитного снаряжения, в котором с ног до головы одеты их сегодняшние коллеги. Лишь вратари надевали телогрейки, ватные брюки и щитки, применявшиеся в привычном для тех лет «русском» хоккее. Вратарям вообще приходилось сложнее, чем полевым игрокам, приспособиться к новой заморской игре. Пришедшие из хоккея с мячом, они пытались руками словить скользившую по льду шайбу, не находя применения обязательной у «шайбистов» клюшке.

Одним из участников тех далеких чемпионатов был Юрий Никитин — вратарь минского «Спартака», команды более полувека назад добившейся первых значительных успехов на всесоюзной арене. Юрий Степанович нынче живет в Рязани, несмотря на возраст, по–прежнему бодр и с удовольствием вспоминает о белорусских временах своей хоккейной молодости.

О себе

Родился я в Подмосковье, в небольшом городке Щелково. Затем отца перевели на работу в шахтерский Скопин, что в Рязанской области, который и стал моей второй родиной. Именно там приобщился к спорту: начал играть в футбол и уже 15–летним стал выступать за взрослую хоккейную команду «Забой». Была это, правда, команда по русскому хоккею. До войны с шайбой встречаться не доводилось...

О вратарской доле

Немногие мальчишки, мечтая о спортивных победах, видят себя в воротах. Обычно на это место «ссылали» тех, кто хуже катался на коньках. Так выбор пал и на меня, но жалеть об этом долго не пришлось: в сезоне 1946/47 годов уже играл за московский «Буревестник» в хоккей с мячом. Как раз в том сезоне впервые проводился чемпионат СССР по канадскому хоккею, команды комплектовались в основном бывшими футболистами и «русскими» хоккеистами, причем в новом виде спорта игроки выступали на привычных позициях. Вот и пришлось мне одному из первых в стране осваивать вратарскую технику в новой заморской игре. Правда, случилось это уже в Минске.

Это сейчас в командах появились специальные тренеры по вратарям, есть масса учебных пособий и литературы, можно выбирать подходящий твоим физическим данным стиль. У начинающих хоккеистов есть свои кумиры, игру которых можно бесконечно просматривать по видику, а тогда пример брать было не с кого. Для большинства все было в новинку, игру латыша Хария Меллупса и эстонца Карла Лиива мне удалось посмотреть... лишь в очных поединках. Но это было уже в 50–е годы. А на первых порах за основу пришлось взять навыки из хоккея с мячом.

Как оказалось, правила отличались радикально. К примеру, вратарь имел право держать у себя шайбу только три секунды, не уложишься — команду накажут двухминутным штрафом. Поэтому нападающие противника старались этому помешать. Делаешь три замаха: вправо, влево (а вперед нельзя было) и выбрасываешь, а не успел, бросай куда хочешь, лишь бы успеть. У меня вообще анекдотический случай был: я забросил шайбу себе в ворота, зато удаления не было.

Отдельный разговор о клюшке, которая для голкипера в «русском» хоккее вообще не предусмотрена. Непривычно было, стоишь, словно с лопатой, многие старались от нее избавиться, бросая на лед и пытаясь поймать шайбу руками, а за это вратарей отправляли на скамейку штрафников. Свое «ноу–хау» было у Дмитрия Петрова из ЦДКА, он клюшку специально обрубал наполовину и привязывал к руке, но я на эту уловку не пошел.

Много проблем было с инвентарем, производством которого тогда в Советском Союзе никто не занимался. Использовали подручные средства и доводили их до ума самостоятельно. Коньки из хоккея с мячом, которые от удара шайбы деформировались, после матча приходилось выправлять. Ножные щитки пришли опять же из «русского» хоккея. В качестве головного убора перепробовал и кепку, и ушанку, но остановился на комбинации «спортивная шапочка — велосипедный шлем». Вместо ловушки и «блина» использовал обычные шоферские краги. Особо хочется рассказать о нагрудниках и клюшке, которые я изготовил самостоятельно. Вначале пробовал одеваться в телогрейку, но играть в ней оказалось неудобно. Тогда я стал нашивать на футболку войлочные лоскуты, а поверх надевать свитер. Разумеется, такая амуниция от травм практически не спасала, и после игры тело было сплошь покрыто кровяными синяками. Зато клюшку делал на совесть. Несколько слоев фанеры сбивал маленькими гвоздиками, обматывал основу марлей, пропитанной клеем, а внешний слой делал из изоленты.

О переезде в Минск

В 1947 году моя спортивная карьера приняла неожиданный поворот. В одном из футбольных матчей за московский «Буревестник» я грубо сыграл против соперника. Завязалась небольшая потасовка. Мне на помощь пришел известный в будущем хоккеист Владимир Елизаров. А в результате каждый из нас получил по 5 игр дисквалификации. Май на дворе, а я без дела. И тут во время нашей вынужденной отлучки от пятнистого мяча в Москву приехал Яков Исаакович Цигель и уговорил обоих поехать с ним в Минск. В том же сезоне мы стали чемпионами и обладателями Кубка Белоруссии по футболу.

А зимой Минск получил место в чемпионате страны по хоккею с шайбой. С подачи Цигеля было принято решение, что представлять столицу Белоруссии на всесоюзной арене будет автозаводской коллектив «Торпедо». Вся команда числилась на этом предприятии. Начальник сборочного цеха, страстный поклонник спорта, взял под свое шефство шестерых, а меня отправили в другой цех. Сначала даже расстроился, что без привычных спортивных приятелей приходится «делать кузова», а потом понял выгоду своего положения: все внимание мне одному! Зарплата составляла тогда 900 — 1.200 рублей, получали премии и паек, за жилье не платили, питались тоже бесплатно на фабрике «Кухня», которая вечером вообще превращалась в ресторан, по талонам на сумму 30 рублей в сутки.

Правда, футболисты «Динамо», которых курировал сам Цанава, правая рука Берии в Белоруссии, жили еще лучше. А уж дорогие подарки были для них просто обычным делом. Хоккеистов курировал первый секретарь ЦК ЛКСМ Белоруссии Петр Машеров, не обижал и первый секретарь партии Пантелеймон Пономаренко.

Первым тренером нашей хоккейной команды стал Михаил Бозененков, личность в белорусском спорте известная. И что любопытно, кроме игровых видов, как то футбол да хоккей, отличился он и в фехтовании. Чемпионом республики становился в этом виде. Как выяснилось позднее, с клюшкой он управлялся ничуть не хуже. Был он тогда тренером играющим.

Функции администратора и начальника команды взял на себя Яков Цигель. Ну и нельзя не упомянуть Сигизмунда Лысаковского, тогдашнего начальника отдела футбола и хоккея. Одно время мы, приезжие, даже жили у него на квартире! Уделял он команде очень много внимания.

О партнерах

В 1948 году я снова занял пост N1, хотя это не совсем верно: «красно–белой» формой ЦС ДСО «Спартак» (минские хоккеисты к тому времени уже перешли под знамена этого общества) снабжал нас централизованно, вот только номеров на ней не было. Не было у нас в течение двух сезонов и запасного вратаря. В поле выступали минчане Бениамин Рабинович, Евгений Глембоцкий, Владимир Ходин, Вадим Радзишевский, Леонид Марковский. Выделялся Павел Баранов: серьезный парень, сын первого секретаря Могилевского обкома партии. По его отношению к делу уже тогда в нем виделся тренер. Были и игроки, приглашенные из других городов. Павел и Евгений Коломенкины, хорошие знакомые знаменитого Григория Федотова, приехали из Орехово–Зуева в футбольный «Спартак», а уже оттуда попали в хоккейную дружину. Из Мурманска приехал Николай Кудинов.

Но особо хочется сказать о Виталии Косенюке. Сам он из западников, играл еще в Бресте «за польским часом», был единственным в команде, кто знал правила и умел отрывать шайбу ото льда. Я лично привез его в Минск. Случилось это так. Играли мы в Бресте в футбол и проиграли местной команде со счетом 1:3, причем два мяча забил именно Косенюк. Через несколько дней меня командировали уговаривать его переехать в Минск. Виталий всячески отказывался и согласился лишь после того, как получил гарантию поступления в Минский институт физкультуры.

Об игре

Первое время «домашние» матчи проводили на стадионе «Пищевик». Готовились так вообще на площадке без разметки, с воротами из хоккея с мячом. Бортики там были маленькие, опять же от «русского» хоккея. Поэтому мой первый матч за минчан в Москве на площадке теннисного корта стал настоящим откровением. Я вообще не понимал, как можно разгуляться на крохотном вратарском пятачке! Так что столичный «Локомотив» под руководством Александра Новокрещенова, впоследствии приведшего «Спартак» к званию чемпиона СССР, одержал заслуженную победу. Единственное очко в первом сезоне удалось зацепить с харьковским «Локомотивом». Сыграли вничью — 1:1, а ведь могли выиграть. Помню, как обидно было, когда по местному радио, словно соль на раны, диктор объявил: «На апошняй хвiлiне абаронца Беня Рабiновiч заховал шайбу ў свой куток...»

Через год для нас построили настоящую коробку на «Динамо». Кстати, жили мы тогда в гостинице «Беларусь» (те, кто постарше, помнят: тогда она располагалась как раз рядом со стадионом. — Прим. ред.). Переодевались в номерах, вешали коньки через плечо и пешком отправлялись на игру.

Несмотря на то, что хоккей с шайбой был новым видом спорта, вниманием болельщиков мы обделены не были. На «Пищевике» зрители плотным кольцом обступали площадку, а на «Динамо» трибуны буквально ломились от желающих посмотреть «канадский» хоккей. И это при том, что на заре становления мы нередко проигрывали с крупным счетом. Зато в конце концов терпение болельщиков было вознаграждено: свой третий сезон команда провела триумфально, выиграв зональный и финальный турниры класса «Б» и завоевав путевку в класс сильнейших.

Об успехах

В то время в «Спартаке» были собраны лучшие в республике хоккейные кадры. Да, были еще команды в Минске, появлялись в других городах Белоруссии, но они явно уступали в классе участникам чемпионата СССР. Между тем и на всесоюзной арене, наконец, к нам пришел успех. Впервые радость победы мы вкусили весной 1949 года, когда стали победителями первого первенства Центрального Совета ДСО «Спартак» в Петрозаводске, по тем временам весьма представительного соревнования. А уже следующей зимой заслуженно одержали победу во втором по силе эшелоне советского хоккея. Думаю, главным слагаемым успеха стала прекрасная игра Бозененкова, Косенюка, Рабиновича, Кудинова и других. К тому же в команде появились два равноценных вратаря — моим напарником стал Иван Шилин (по кличке Катырло).

Помню, тогда на московском стадионе МВО в Лефортово мы от радости даже побросали клюшки немногочисленным столичным зрителям, избалованным самыми престижными соревнованиями. Зато как нас встречали дома! Не обидели и финансово: по 1.000 рублей мы получили от Госкомспорта СССР, довольно большие премии выписали спорткомитет при правительстве БССР, республиканский и областной советы ДСО «Спартак».

О высшей группе

Чемпионат страны 1950/51 годов было решено провести в два этапа. На первом команды, разбитые на 2 подгруппы, определяли по три лучших коллектива зоны, которые затем вели борьбу за медали, остальным доводилось оспаривать места среди аутсайдеров. Чтобы соревнования не стали заложниками погоды, а искусственного льда в СССР в те годы еще не было, все предварительные матчи решено было провести на Урале, где в декабре уже крепок лед. Там же оставались доигрывать чемпионат и аутсайдеры. В итоге минские зрители так и не увидели в те годы дебют минского хоккея на высшем уровне.

Готовиться к чемпионату мы отправились в уральский город Серов, а в целях усиления в команду пригласили из ЦДКА голкипера Дмитрия Петрова, а также несколько полевых игроков: Владимира Бубнова из Москвы, Евгения Горина и Николая Трусина из Раменского. Однако этого оказалось явно недостаточно. Соперники, может быть, за исключением уральских команд, явно превосходили нас и по уровню исполнителей, и по сыгранности. Уральцы выступали на своем льду, имели гораздо больше времени на подготовку, в то время как капризная белорусская зима не очень баловала погодой, а запаса довоенного опыта и мастерства, как у команд прибалтийских республик, у минчан не было...

Сильно играло наше первое звено: Косенюк — Рабинович, Кудинов — Глембоцкий — Бозененков, но равноценных замен не было. Приглашенные хоккеисты порой показывали достойную игру, но стабильности команде не хватало. Отсюда и столь плачевный исход дебюта — 10 поражений в 10 матчах и последнее, 12–е, место. Потом были еще два сезона, но и они особой радости не принесли.

Правда, опыта в те годы я поднабрался. Довелось познакомиться со многими легендами советского хоккея. Особенно запомнился Всеволод Бобров. Это теперь всех вратарей специально учат отражать шайбы, заброшенные после его коронного приема, а тогда меня, конечно, предупреждали, что Бобер выкатывается из–за ворот и бросает обратной стороной клюшки. Я вроде и пытался ему помешать, но толком ничего не выходило. Несколько шайб оказалось на его счету. Тот матч с легендарным ВВС на Кубок СССР надолго остался в памяти. Уступить 0:5 команде с Бобровым, Шуваловым, Бабичем считалось почетным.

Это уже был фактически «второй призыв» летчиков. А гибель хоккеистов ВВС первого состава в авиакатастрофе меня шокировала. Друг там погиб — вратарь Николай Исаев. Вместе мы когда–то играли за московский «Буревестник». В 50–м он уже практически заканчивал карьеру, поэтому лететь на матч в Челябинск не хотел. Но его буквально уговорили: «Коль, слетай в последний раз». Получилось и вправду последний...

О расставании с Минском

Неудачные выступления среди сильнейших коллективов страны серьезно отразились на белорусском хоккее. Большинство из приезжих отправились по домам. Позвали на родину и меня. Хотя как позвали? Я ведь пару лет умудрялся зимой играть в Минске за «Спартак» в хоккей, а, уезжая летом на побывку домой в Скопин, не только выступать за местную футбольную команду, но и тренировать ее. Поэтому, когда минчане потеряли место среди сильнейших команд страны, у разбитого корыта не остался. Дома у меня была своя команда. Да и хоккей с шайбой в Рязани решили активно развивать. Так что бесценный опыт, накопленный у минчан, как раз пришелся кстати.

Уже спустя несколько лет меня вновь приглашали в Белоруссию. Новый начальник минской команды Бениамин Рабинович отправил телеграмму, но родители спрятали ее, решив за меня мою дальнейшую судьбу. Возможно, Минск стал бы моим домом, а так я остался жить в Рязанской области и практически потерял связь с теми, с кем вместе добился первого успеха в своей хоккейной карьере. Хотя с некоторыми повидаться все–таки довелось. В 1956 году уже в составе сборной Рязани я приехал в столицу Белоруссии на календарную встречу чемпионата страны с минским «Буревестником». Народу было так много, что во время матча под давлением зрителей упал борт. Несмотря на то, что хозяева были на голову сильнее, рязанцы добились победы со счетом 6:5. В перерыве удалось поболтать с Кудиновым, Глембоцким и Барановым. Рад был бы посидеть за рюмочкой после игры, да только тогда я был и вратарем, и тренером, и администратором в одном лице. Вся жизнь команды висела на мне одном, вот времени на дружескую посиделку и не хватило. Как оказалось, та поездка в Минск стала последней.

Позднее в качестве старшего тренера сборной БССР на молодежный чемпионат страны приезжал Михаил Бозененков, Евгений Глембоцкий неоднократно судил матчи с участием моих новых подопечных, а Павел Баранов даже встречал Новый год у меня дома. Но это всего лишь приятные исключения. Сам я оказался не большим любителем до перемены мест. За исключением нескольких лет работы в Нижнем Тагиле, где руководил местной командой мастеров, всю остальную жизнь провел в Рязанской области. Но, хотя прошло уже более полувека, я с особой теплотой вспоминаю минский этап своей карьеры. Команду, которая дала мне путевку в большой хоккей.

Мы уже почти два часа говорим о жизни, о хоккее, о Минске, о людях тех далеких послевоенных лет. Юрий Степанович, в прошлом году отметивший свой 80–летний юбилей, все аккуратно и обстоятельно раскладывает по полочкам и неожиданно предлагает: «А давай по сто?» За жизнь, за хоккей... Не отказать ветерану. Но главное: «За здоровье!» Ваше, Юрий Степанович. Знают о вас в Рязани, помнят в Минске!

Рязань. Специально для «СБ».