Глобальная значимость освободительного похода Красной армии 17 сентября 1939 года

В современных условиях официальная Варшава активно позиционирует себя как геополитический центр Восточной Европы. При этом польские правящие круги потеряли ощущение грани между реальностью и своими извечными иллюзиями о «Великой Польше».

17 сентября 1939 года Красная армия входит в село под Молодечно Вильнюсской области.

В настоящее время ключевая повестка дня для Варшавы — закрепить свое присутствие в Украине, но и белорусский вопрос по-прежнему также сохраняет особую актуальность. Коллективный Запад объявил нам войну — за историческую правду, историческую память, сознание и человеческие ресурсы и традиционные ценности.

События межвоенного периода, Великой Отечественной и Второй мировой войн и сегодня являются одним из ключевых факторов международной политики. Шельмование этого тяжелого времени в кощунственных формах проявляется в странах Балтии, Польше и, к сожалению, Украине. На государственном уровне в этих странах ведется война с прахом павших воинов Красной армии за их освобождение. В широко представляемых коллективным Западом гнусных и лживых обвинениях Советского Союза в развязывании Второй мировой войны их участие особо активно.

Дата подписания Договора между СССР и Германией от 23 августа 1939 года представляется как день начала Второй мировой, а 17 сентября 1939‑го трактуется как вторжение СССР на территорию Польши и оценивается как день вступления СССР во Вторую мировую войну. Более того, польские официальные лица и сегодня трактуют события 17 сентября 1939 года как широкомасштабный процесс оккупации своих восточных земель, повторяя как мантру: «Сталин и Гитлер делили Польшу». Подобное является не чем иным, как циничным безответственным искажением исторической правды.

Сентябрь 1939 г. Танк Т-28 форсирует речку у поселка Мир.

Правомерно сослаться на объективную оценку Договора от 23 августа 1939‑го, данную патриархом американской внешней политики Г. Киссинджером. В своих воспоминаниях он указал: «Сталину всего лишь удалось на время поменять приоритеты Гитлера, что война началась не с нападения на СССР». В подтверждение своих слов Киссинджер приводит одну из цитат, касающуюся этого вопроса, из выступления Гитлера: «Если Запад так глуп и слеп и не понимает, что все, что я делаю, направлено против России — мне нужна территория. Я сначала этот Запад завоюю, а затем совокупными силами обращусь на Восток».

Далее Киссинджер отмечает следующее: «Пактом Молотова — Риббентропа Сталин обхитрил Запад, причем сделал это с искусством, заимствованным из учебника «Искусство дипломатии» XVIII века».

Сделанный правительством СССР шаг в сторону Германии не мог коренным образом повлиять на реализацию плана берлинских властей по развязыванию агрессии против Польши. Так, за пять дней до подписания германо-советского соглашения И. В. Сталин был проинформирован германской стороной, что 1 сентября 1939 года Германия начнет военную акцию против Польши независимо от факта заключения с СССР межгосударственного соглашения. В сложившейся обстановке Советский Союз был поставлен перед альтернативой: оказаться в изоляции перед прямой угрозой ведения войны на западе и на Дальнем Востоке или подписать предложенный Германией Договор о ненападении.

В конкретных исторических обстоятельствах СССР избрал последнее, правомерно защищая свои государственные и национальные интересы. Необходимо напомнить, что инициатива заключения германо-советского договора принадлежала немецкой дипломатии.

Договор от 23 августа 1939‑го всего лишь изменил очередность планируемых Гитлером нападений. Поскольку документ по-прежнему сохраняет свое особое положение в мировой политике, есть необходимость дать несколько пояснений.

Первое: Советский Союз был последним в числе государств, подписавших аналогичные договоры с нацистской Германией.

Во-вторых, статьи договора не вступали в противоречие с нормами международного права, подписывая его, СССР правомерно и законно отстаивал свои интересы, на что он имел и моральное, и юридическое право.

И последнее, к договору не прилагалась военная конвенция, обязывающая договаривающиеся стороны вести совместные военные действия.

Даже У. Черчилль, которого трудно заподозрить в симпатии к Советскому Союзу, объективно оценивал действия Сталина как естественно вытекающие из исторических прав и обстоятельств, понимая, что руководитель СССР правомерно стал на путь защиты национальных интересов своего государства. Британский политик в своих мемуарах позднее записал: «Что если у них — у русских — политика и была холодной и расчетливой, то она была в тот момент в высокой степени реалистичной».

Договор от 23 августа 1939 года был не только вынужденной мерой для Советского Союза, но и абсолютно необходимой. Он разрушил большую игру всех центров мировой силы и заложил условия для Победы 1945‑го, помог СССР избежать войны на два фронта.

Таким образом, объективные факты подтверждают, что демонизация и обвинения СССР в развязывании Второй мировой войны с опорой на Договор от 23 августа 1939 года юридически не выдерживают критики и абсурдны по сути.

В этой связи необходимо напомнить желающим забыть, особенно официальной Варшаве, что панская Польша первой (!) подписала 26 января 1934‑го Договор о дружбе и ненападении с Германией сроком на 25 лет. И с этого времени многоформатная программа предполагаемых и желаемых территориальных захватов с доминирующим акцентом в сторону Советского Союза стала основой польского внешнеполитического курса.

При этом патологическая ненависть Варшавы к России в любой форме ее государственности оставалась незыблемой в заявлениях политического руководства панской Польши на протяжении всего межвоенного периода, что подтверждают архивные источники.

Вот выдержки из доклада 2‑го отделения Главного штаба Войска польского, датируемого 1938 годом: «Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке… Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот исторический момент… Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно. Главная цель — ослабление, разгром и разделение России».

2 ноября 1939 г, Сморгонь. Митинг, посвященный воссоединению Западной Белоруссии с БССР.

В марте 1939‑го польское военное командование совместно с немецким подготовило план войны с СССР под кодовым названием «Восточный вопрос». В связи с этим заслуживают внимания воспоминания руководителя Польской Компартии (1948 — 1956 гг.) и президента ПНР (1947 — 1952 гг.) Б. Берута: «План «Восточный вопрос» предусматривал, например, совместные немецко-польские удары на Минск, Гомель, Житомир и Киев».

Необходимо отметить, что Польша оказалась первой жертвой Второй мировой войны в силу своей непродуманной, недальновидной экспансионистской политики, которую польская правящая элита пыталась реализовать в течение практически всего межвоенного периода.

Но Гитлер не взял Польшу в союзники, а вместо этого напал на нее, что неудивительно. В большой предвоенной политической игре польская элита крупно просчиталась. На протяжении практически всего межвоенного периода Польша пыталась прибрать к своим рукам все, до чего только могла дотянуться, находясь в иллюзиях своей истории образца 1772 года — Польши «от моря до моря».

В Варшаве активно разрабатывали планы новых военных действий с СССР. У польского командования до марта 1939‑го не было плана обороны на западе, а все военные планы, стратегии и пункты развертывания — только сугубо на восток, против СССР. Однако в планах геополитической стратегии германского нацизма Польша являлась лишь разменной картой.

Это понимали на Западе, но упорно не желали понять и принять официальные польские круги. Вскоре после подписания Договора о дружбе и ненападении между Германией и Польшей в конце января 1934 года Гитлер заявил своим приближенным: «Все наши соглашения с Польшей имеют только кратковременное значение».

Следует сказать, что план нападения на Польшу руководством Третьего рейха был подготовлен задолго до подписания советско-германского договора от 23 августа 1939‑го, а решение о военной кампании против Польши было окончательно принято в конце зимы 1939 года. Прямые указания на этот счет отданы Гитлером 3 апреля 1939‑го.

В результате напряженной работы всех штабов оперативный план «молниеносного разгрома Польши» был готов к маю, получив кодовое название «План Вайс» («Белый план»). 1 сентября 1939 года нацистская Германия напала на Польшу. Началась Вторая мировая война.

Несмотря на мужество польских солдат и офицеров, немецкие танковые мотомеханизированные дивизии стремительно продвигались вглубь польской территории. Героическую страницу в истории борьбы польского народа с немецко-фашистскими захватчиками писали защитники Вестерплатте, Хеля, Гдыни, Модлина, Варшавы.

Но силы были не равны. Политическая близорукость, недальновидность внешнеполитического курса польского политического руководства в сочетании с ненавистью к Советскому Союзу и имперскими амбициями привела к катастрофическим последствиям.

Необходимо отметить, что еще 5 — 6 сентября польское политическое руководство начало активно готовиться к эвакуации из Варшавы, шли интенсивные переговоры с правительством Румынии. Ставка главнокомандующего польскими вооруженными силами маршала Э. Рыдз-Смиглы была перенесена в Брест. Общее руководство военными действиями польских частей практически отсутствовало.

Однако в этот сложный для своей страны период польское правительство, прихватив с собой золотой запас страны, направлялось к румынской границе. Тем более что 16 сентября 1939‑го соглашение об эмиграции с Румынией все же было достигнуто. Таким образом, польское политическое руководство предало свою страну, свой народ.

В середине сентября 1939 года немецкие войска подошли к территории Западной Белоруссии и Западной Украины. В этих условиях Советский Союз правомерно и обоснованно принял решение взять под защиту проживавших там белорусов, украинцев, поляков, евреев, представителей других национальностей. И, что важно для нас, тем самым была восстановлена историческая справедливость, которая была попрана Рижским договором. Белоруссия стала единой!

Елена СОКОЛОВА, кандидат исторических наук, главный специалист Центра  изучения перспектив интеграции ЕАЭС.

(Окончание следует.)