Низкой юридической культурой авторов пользуются многие недобросовестные продюсеры
16.11.2018 15:37:26
Валентин ПЕПЕЛЯЕВ
В медийном пространстве мы порой находим произведения, похожие друг на друга, как разлученные в детстве близнецы. Один и тот же сюжет, кочующий из фильма в фильм, песни, похожие друг на друга как две капли воды. Одни и те же мотивы из спектакля в спектакль. Иногда это происходит оттого, что и сами авторы желают продать один и тот же ходовой сюжет дважды, но чаще их банально обворовывают. Крадут идеи и целые произведения. Где же заканчивается интерпретация “на тему” и начинается прямой плагиат? Можно ли с ним бороться? Каким образом возможно защитить свою интеллектуальную собственность?
socialmedik.com
Из недавних примеров: российский сценарист Максим Расходников обвинил в плагиате автора романа “Марсианин” американского писателя Энди Уира и одноименный фильм Ридли Скотта. Ответчиком по делу выступала кинокомпания
“20-й Век Фокс СНГ”. Суд отказался признать фильм Скотта плагиатом, Расходников отказ обжаловал. В итоге сейчас на экраны вышел российский фильм “Пришелец”. Обе картины рассказывают одну и ту же историю о том, как в результате экспедиции на Марс один из астронавтов остается на планете в одиночестве.
На днях автор песен Юрий Лоза и поэт Илья Резник обвинили в плагиате певца Сергея Лазарева, услышав в тексте его песни “Шепотом” строчки из Евгения Евтушенко.
В музыке композитора Игоря Корнелюка для сериала “Мастер и Маргарита” находили влияние Сергея Курехина. А сколько шишек упало в свое время на головы Игоря Крутого и Филиппа Киркорова? Таких примеров масса.
— Возникшая ситуация — следствие того, что в Беларуси слишком уж вольно относятся к Закону об авторском праве и смежных правах, — считает известный писатель, кандидат исторических наук, Наталья Голубева. — Театр в лице его директора Василия Мартецкого тогда не просто проигнорировал решение суда, не указав в афише, как это полагается в таких случаях, что пьеса “по мотивам”, а принялся еще доказывать свою правоту... Руководство даже не поняло, что это отдельное производство о демонстрации спектакля на основе заимствованного материала с вытекающими моральными и материальными издержками.
Почему так происходит? Закон об авторском праве и смежных правах Республики Беларусь сам по себе хороший, хотя и требует доработки, исходя из нашего динамичного времени. Но у нас какое-то странное отношение к интеллектуальной собственности. Каких аргументов только не наслушаешься, когда речь идет о заимствованиях! И то, что в моде ремейки, и что в мире существует только несколько сюжетов и все крутится вокруг любовного треугольника. А как же гениальность того же Владимира Короткевича, когда не одно поколение восхищается “Дикой охотой короля Стаха”? Мы же не говорим, что это заимствование произведения Конан Дойля “Собака Баскервилей”. Просто, когда автор схожий сюжет помещает в другие социальные условия, создает свою образную систему, характеры, объясняет мотивацию их поступков, это самостоятельное произведение, и нередко гениальное.
Вопросов с соблюдением авторских прав, к сожалению, немало. Что происходит с контрактами, которые предлагается подписать авторам издательством или кинокомпанией? Например, выдержка из одного такого договора, предлагаемого мне: “Правополучатель вправе осуществлять переработку произведения, создание на его основе нового, творчески самостоятельного произведения (право на переработку)”. А где “с согласия автора”? Разве это не присвоение чужого материала, когда, не заморачиваясь, не работая в архивах, библиотеках, можно взять уже готовое, что-то дописать на свой манер и еще поставить свою фамилию. И это типовой договор, и его подписывают авторы, движимые желанием, чтобы их произведение увидело свет, не задумываясь о последствиях.
Рисунок Олега Попова
Во всем мире для автора самое страшное, когда его уличили в заимствовании чужого материала. Это крест на карьере. Вспомните скандал с Киркоровым из-за двух нот перед “Евровидением” — сколько было выяснений отношений! Или когда забывают указать авторство при использовании произведения. У нас же пока возмущение только на уровне отдельных авторов, когда уже просто достало. Да и СМИ не бьют тревогу, наоборот, участниками программ, шоу становятся те, кто суд проиграл, кто забыл или не захотел назвать имя автора исполняемого произведения. Это ведь тоже показатель культуры, зрелости общества, когда любой творческий труд надо элементарно уважать и помнить, что воровство в интеллектуальной сфере такое же, как и в любой другой. И ответственность должна быть в соответствии с предусмотренным законодательством.
Драматург Диана Балыко считает, что сегодня никакой текст не создается в сферическом вакууме и на него влияет весь корпус текстов, с которыми когда-либо познакомился автор:
— И чем он более образован, тем больше влияния его тексты испытывают, тем большим количеством метафор и смыслов они нагружены. На меня как автора пьесы “Яблочный пирог” влияли сотни авторов, и лишь пара недословных фраз из романа Натальи Голубевой. Дословных совпадений там вообще нет. Единственный момент, за который зацепился суд, рассматривавший иск Н. Голубевой ко мне, это неуказание источника “заимствований”, то есть названия романа Н. Голубевой в списке использованной литературы. В нем, кстати, в итоге было указано более 40 произведений. Я считаю, что создать новое произведение на основе чего бы то ни было — это переработка, заимствования, работа по мотивам, но никак не плагиат.
— Диана Владимировна, как вы сейчас оцениваете ту ситуацию?
— Использовать роман вкупе с известными произведениями о том времени по просьбе и заданию театра и сделать из них пьесу — по-моему, это не плагиат? Тогда можно считать, что и Михаил Афанасьевич Булгаков сплагиатил газетную заметку, где было описано, как прохожему отрезало голову трамваем. Вот только между газетной заметкой и романом разница в пропасть. Я не брала роман Натальи Голубевой, я получила техническое задание от театра. С темой, количеством персонажей. Она пришла в театр, чтобы по ее роману поставили пьесу. На спектакль были выделены средства, пошиты костюмы, сделаны декорации, объявлено о премьере в Министерстве культуры. Театр обратился ко мне, я написала пьесу за две недели, пока лежала в больнице после операции. Написала пьесу под существующие декорации и костюмы, с определенным количеством персонажей. Были заданы возраст, вид деятельности, пол. И театр был счастлив. Пьеса шла с аншлагами 3 года, спектакль сыграли почти 100 раз, восемь раз он окупился.
В романе даже действия намного меньше, чем в моей книге: никто никого не соблазнял, не сбегал за границу от отца, героиня не беременела, все перипетии были придуманы мной, совпадений не было, кроме сцены бала. Но бал в то время был в каждой усадьбе. Думаю, именно успех спектакля и стал поводом для иска Голубевой ко мне, хотя, по идее, она должна была подавать иск к театру, на что в свое время обратил внимание суд.
searchengineland.com
— Почему нельзя было обозначить в программке, что пьеса написана по мотивам романа Натальи Голубевой? Это помогло бы избежать дальнейшего судебного разбирательства?
— А что такое мотивы? Мне просто смешно это слушать. Я — профессиональный литератор — не понимаю, что в данном конкретном контексте “мотивы”. По результатам экспертизы, у нас было совпадений 0,02 процента текста! Суд прислушался к мнению экспертов Голубевой, специализирующихся на обсценной лексике и средневековой белорусской литературе, а не моих профессоров по современной литературе и драме. Моими экспертами выступали доктор театроведения Ричард Смольский и доктор филологических наук Светлана Гончарова-Грабовская. Однако Верховный суд предпочел выслушать мнение менее компетентных людей, которых предложила судье Н. Голубева. Почему были взяты для экспертизы эти люди, — большой вопрос. Я — драматург, у которого на профессиональных сценах идет около 40 спектаклей в 4 странах.
Нет никаких тем, которые могут принадлежать одному конкретному автору. Например, тема строительства Бобруйской крепости. Это известный исторический факт. Закономерно, что после судебного разбирательства постановок в моей жизни меньше не стало. Новый драматический театр взял в работу мою пьесу “Психоаналитик для психоаналитика”. Эту же пьесу поставили в Могилеве. В Витебске состоялась премьера спектакля по моей пьесе “Белый ангел с черными крыльями”. Сейчас сразу в двух минских антрепризах готовятся мои премьеры.
По словам Дианы Балыко, как создатель интеллектуальной собственности она неоднократно сталкивалась с вопросами авторского права: от заключения договоров на создание объектов авторского права до судебных процессов по ним. По мнению драматурга, в Беларуси неплохо обстоит дело с патентным правом, но с авторским все обстоит крайне слабо. И вспоминает совсем другую историю...
Первый судебный иск Дианы Балыко был подан 15 лет назад в отношении поэта и бизнесмена Анатолия Аврутина, который составил антологию поэзии, включив туда стихи 222 поэтов, в том числе и Балыко, не заключив ни с кем договоры. При этом продавал эту книгу, по словам Балыко, якобы просил гонорар за включение в антологию:
— Прежде, чем подать тогда заявление в суд, я пыталась в переговорном процессе урегулировать данный вопрос, на что получила лаконичный ответ Аврутина: “В Беларуси авторского права нет”. Пришлось доказывать, что есть. В суде, — вздыхает поэт и драматург.
Все действующие лица его книги — реальные люди, но что-то пришлось завуалировать, чтобы никого не подставить. Он признавался: не думал, что дотянет до конца срока и увидит книгу в изданном виде.
“Историю, рассказанную сыну” автор повести издал в Санкт-Петербурге за собственные деньги с тиражом 100 экземпляров и не для писательских амбиций, а чтобы дарить ее друзьям и знакомым. Подарил ее другу Даниле, а тот показал своему отцу — оператору и режиссеру Дмитрию Зайцеву. Тот опытным глазом оценил, что книга прекрасная основа для крутого шестисерийного фильма. За 2—3 месяца работы за городом сценарий был написан. Его предложили одному из российских продюсеров. Тот его отверг. Как и позже ВГТРК и авторы сценария “Бригады” отвергли все претензии в плагиате. Однако, по мнению минчан, позаимствовали москвичи у авторов повести многое. Потому и было у них моральное право написать на переиздании “Истории, рассказанной сыну” предваряющий абзац: “Сюжет этой автобиографической книги был использован при создании телесериала “Бригада”, успешно прошедшего на российском телевидении...”
— Знаете, время все-таки лечит, — говорит сейчас соавтор сценария Дмитрий Зайцев. — Какие-то обиды, если они и были у меня, прошли, не стоит поднимать эту тему, я думаю. Сняли же в итоге хорошую картину? Сережа Безруков стал звездой, Дмитрий Дюжев... Скольким отличным актерам “Бригада” дала путевку в жизнь. Нам бы самим подумать о завтрашнем дне “Беларусьфильма”, а не жить старыми обидами.
По словам Дмитрия Зайцева, автор повести, бизнесмен Сергей Медведь, сейчас живет на два города — Минск и Сочи, где он приобрел недвижимость, сосредоточен на международном бизнесе, воспитывает двоих детей.
— Дмитрий Евгеньевич, какие выводы вы все-таки сделали из той истории?
— А какие выводы, если идеи воруют по всему миру? Меня и до этой истории предупреждали — будь осторожен, и после этой истории. Друзья ездили в Голливуд, положили на стол продюсеру заявку. Всё снимают видеокамеры. Через какое-то время она пропадает бесследно, а потом появляется фильм на эту тему, но с другим названием. И что ты сделаешь? Говорят, посылайте готовый сценарий по почте: в суде, если таковой случится, сможете предъявить бандероль с датой отправки. Раньше при киностудии был отдел регистрации авторских прав, сейчас это все заглохло... Наши права никто не защищает. Защищать себя надо учиться самому. Есть юристы при киностудии, но как объект авторского права сценарий зарегистрировать нельзя. Все это пока не успешно.
Заведующая отделом экранных искусств Национальной академии наук Антонина Карпилова считает, что сегодня многие заимствования происходят порой и непроизвольно, все-таки многие идеи уже апробированны.
— Наша эпоха мыслит стандартами, клише и штампами, — считает Антонина Алексеевна. — Это эпоха уже даже не постмодернизма, а постпостмодернизма и она легализует любой момент заимствования. Аллюзии и цитирования становятся узаконенным игровым приемом в современной культуре. В научной среде каждую работу установлено проверять на плагиат. Я вхожу в нашу Высшую аттестационную комиссию. Есть специальные компьютерные программы, доступные каждому в интернете. Но у меня к этому свое сложное и противоречивое отношение...
— Почему?
— Есть фактологические сведения, общая схожая терминология, от которых в работе никак не уйдешь. Например, вы должны написать в своей диссертации такую фразу: “Великая Отечественная война началась 22 июня 1941 года”. И по другому ее никак не напишешь. Но программа покажет, что это заимствование, потому что уже, естественно, встречалось раньше. И это такой технократический формальный подход. Я помню, что российский министр культуры Владимир Мединский за свою диссертацию подвергался жесткой критике, там тоже были определенные общие обороты, которых никак нельзя было избежать. Так что никто еще не отменял живое ухо и живой взгляд.
По мнению Антонины Карпиловой, вопрос плагиата всегда очень остро стоял и в музыке:
— Граница между плагиатом и использованием музыкального фрагмента в кино сегодня очень зыбкая. Это, наверное, сейчас самая сложная проблема в кино: включение музыки в фильм. Даже если звучит всего лишь маленькая цитата, маленький фрагмент, надо указывать авторство в титрах. Если автора нет в живых, надо спрашивать разрешение на использование у родственников.
Антонина Карпилова вполне справедливо полагает, что и сегодня, и в целом, увы, все сложнее найти и оригинальную музыку, и оригинальный продукт. Все популярные сериалы и программы делаются по лицензии — это переносы западных форматов на нашу почву:
— Например, известно, что за все годы существования советского телевидения оно произвело только две оригинальные передачи — КВН и “Что? Где? Когда?”.
...Идею, замысел, концепцию сегодня надо защищать так же, как и полноценный литературный материал. Не зря некоторые фильмы, телепередачи предваряет титр, что “оригинальная идея” принадлежит конкретному автору. Идея — это ведь не отвлеченное понятие, не что-то аморфное, а вполне конкретный драматургический каркас, некий конструирующий принцип будущего продукта. Шампур, на который будет нанизано все остальное “мясо”... Почему тогда во всем мире продюсеры гоняются именно за идеями? Почему постоянно говорят о кризисе идей? Ведь с них все начинается...
МНЕНИЯ
— Защитить себя от любого плагиата можно очень просто. Надо записать ноты произведения или иметь на руках музыкальный файл, чтобы все возникающие вопросы, если таковые возникнут, решать в дальнейшем только в судебном порядке. Я вижу, что авторы стали лучше разбираться в своих правах и понимать, что от их действий зависит дальнейшая творческая и профессиональная судьба.
— Тема плагиата от меня далека, я с ней никогда не сталкивался. Занимаюсь только тем, что затрагивает мои интересы. Хотя кто-то и писал, что моя песня “Здравствуй, чужая милая...” похожа то на песню украинского композитора Анатолия Горчинского, то на творчество Аркадия Северного... Это все бред! Я написал собственную песню на известные стихи! Мой вариант ничего общего с их творчеством не имеет!
ВСЕ СОВПАДЕНИЯ НЕ СЛУЧАЙНЫ?
Увы, проблема плагиата характерна сегодня для всего мира. И чем больший бюджет имеет будущий проект, тем с большим размахом идеи воруются. История мирового искусства помнит множество подобных примеров.
pepel@sb.by
socialmedik.comНайдите десять отличий
Любой зритель может привести массу примеров различных совпадений. Нельзя не заметить, например, идейное “родство” между сериалами “Ой, мамочки!” и “Мамочки”, картинами “Прячься!” и “Как я провел этим летом” (действие обоих триллеров разворачивается на метеорологических станциях), пьесой белорусского драматурга Елены Поповой “Блиндаж” и российским фильмом “Мы из будущего” (группа молодых людей попадает в места боевых действий Великой Отечественной войны), комедиями “Любовь-морковь” и “Мальчик в девочке” (герои меняются телами).Из недавних примеров: российский сценарист Максим Расходников обвинил в плагиате автора романа “Марсианин” американского писателя Энди Уира и одноименный фильм Ридли Скотта. Ответчиком по делу выступала кинокомпания
“20-й Век Фокс СНГ”. Суд отказался признать фильм Скотта плагиатом, Расходников отказ обжаловал. В итоге сейчас на экраны вышел российский фильм “Пришелец”. Обе картины рассказывают одну и ту же историю о том, как в результате экспедиции на Марс один из астронавтов остается на планете в одиночестве.
На днях автор песен Юрий Лоза и поэт Илья Резник обвинили в плагиате певца Сергея Лазарева, услышав в тексте его песни “Шепотом” строчки из Евгения Евтушенко.
В музыке композитора Игоря Корнелюка для сериала “Мастер и Маргарита” находили влияние Сергея Курехина. А сколько шишек упало в свое время на головы Игоря Крутого и Филиппа Киркорова? Таких примеров масса.
Пирог с горьким привкусом
Многим памятна история о конфликте вокруг спектакля “Яблочный пирог” в Новом драматическом театре. Тогда автор романа “На перепутье двух дорог” и одноименной пьесы Наталья Голубева посчитала, что в пьесе Дианы Балыко “Яблочный пирог” есть наличие заимствования из ее романа. Экспертиза, назначенная Верховным судом, пришла к выводу: “...произведение Д.В. Балыко “Яблочный пирог” является производным и основывается на произведениях Н.А. Голубевой. При этом Д.В. Балыко упрощает произведения Н.А. Голубевой, редуцирует их идейное содержание и образную форму, сокращает, но не создает новое, поэтому названная драма не является результатом ее индивидуального творчества”.— Возникшая ситуация — следствие того, что в Беларуси слишком уж вольно относятся к Закону об авторском праве и смежных правах, — считает известный писатель, кандидат исторических наук, Наталья Голубева. — Театр в лице его директора Василия Мартецкого тогда не просто проигнорировал решение суда, не указав в афише, как это полагается в таких случаях, что пьеса “по мотивам”, а принялся еще доказывать свою правоту... Руководство даже не поняло, что это отдельное производство о демонстрации спектакля на основе заимствованного материала с вытекающими моральными и материальными издержками.
Почему так происходит? Закон об авторском праве и смежных правах Республики Беларусь сам по себе хороший, хотя и требует доработки, исходя из нашего динамичного времени. Но у нас какое-то странное отношение к интеллектуальной собственности. Каких аргументов только не наслушаешься, когда речь идет о заимствованиях! И то, что в моде ремейки, и что в мире существует только несколько сюжетов и все крутится вокруг любовного треугольника. А как же гениальность того же Владимира Короткевича, когда не одно поколение восхищается “Дикой охотой короля Стаха”? Мы же не говорим, что это заимствование произведения Конан Дойля “Собака Баскервилей”. Просто, когда автор схожий сюжет помещает в другие социальные условия, создает свою образную систему, характеры, объясняет мотивацию их поступков, это самостоятельное произведение, и нередко гениальное.
Вопросов с соблюдением авторских прав, к сожалению, немало. Что происходит с контрактами, которые предлагается подписать авторам издательством или кинокомпанией? Например, выдержка из одного такого договора, предлагаемого мне: “Правополучатель вправе осуществлять переработку произведения, создание на его основе нового, творчески самостоятельного произведения (право на переработку)”. А где “с согласия автора”? Разве это не присвоение чужого материала, когда, не заморачиваясь, не работая в архивах, библиотеках, можно взять уже готовое, что-то дописать на свой манер и еще поставить свою фамилию. И это типовой договор, и его подписывают авторы, движимые желанием, чтобы их произведение увидело свет, не задумываясь о последствиях.
Рисунок Олега ПоповаВо всем мире для автора самое страшное, когда его уличили в заимствовании чужого материала. Это крест на карьере. Вспомните скандал с Киркоровым из-за двух нот перед “Евровидением” — сколько было выяснений отношений! Или когда забывают указать авторство при использовании произведения. У нас же пока возмущение только на уровне отдельных авторов, когда уже просто достало. Да и СМИ не бьют тревогу, наоборот, участниками программ, шоу становятся те, кто суд проиграл, кто забыл или не захотел назвать имя автора исполняемого произведения. Это ведь тоже показатель культуры, зрелости общества, когда любой творческий труд надо элементарно уважать и помнить, что воровство в интеллектуальной сфере такое же, как и в любой другой. И ответственность должна быть в соответствии с предусмотренным законодательством.
Драматург Диана Балыко считает, что сегодня никакой текст не создается в сферическом вакууме и на него влияет весь корпус текстов, с которыми когда-либо познакомился автор:
— И чем он более образован, тем больше влияния его тексты испытывают, тем большим количеством метафор и смыслов они нагружены. На меня как автора пьесы “Яблочный пирог” влияли сотни авторов, и лишь пара недословных фраз из романа Натальи Голубевой. Дословных совпадений там вообще нет. Единственный момент, за который зацепился суд, рассматривавший иск Н. Голубевой ко мне, это неуказание источника “заимствований”, то есть названия романа Н. Голубевой в списке использованной литературы. В нем, кстати, в итоге было указано более 40 произведений. Я считаю, что создать новое произведение на основе чего бы то ни было — это переработка, заимствования, работа по мотивам, но никак не плагиат.
— Диана Владимировна, как вы сейчас оцениваете ту ситуацию?
— Использовать роман вкупе с известными произведениями о том времени по просьбе и заданию театра и сделать из них пьесу — по-моему, это не плагиат? Тогда можно считать, что и Михаил Афанасьевич Булгаков сплагиатил газетную заметку, где было описано, как прохожему отрезало голову трамваем. Вот только между газетной заметкой и романом разница в пропасть. Я не брала роман Натальи Голубевой, я получила техническое задание от театра. С темой, количеством персонажей. Она пришла в театр, чтобы по ее роману поставили пьесу. На спектакль были выделены средства, пошиты костюмы, сделаны декорации, объявлено о премьере в Министерстве культуры. Театр обратился ко мне, я написала пьесу за две недели, пока лежала в больнице после операции. Написала пьесу под существующие декорации и костюмы, с определенным количеством персонажей. Были заданы возраст, вид деятельности, пол. И театр был счастлив. Пьеса шла с аншлагами 3 года, спектакль сыграли почти 100 раз, восемь раз он окупился.
В романе даже действия намного меньше, чем в моей книге: никто никого не соблазнял, не сбегал за границу от отца, героиня не беременела, все перипетии были придуманы мной, совпадений не было, кроме сцены бала. Но бал в то время был в каждой усадьбе. Думаю, именно успех спектакля и стал поводом для иска Голубевой ко мне, хотя, по идее, она должна была подавать иск к театру, на что в свое время обратил внимание суд.
searchengineland.com— Почему нельзя было обозначить в программке, что пьеса написана по мотивам романа Натальи Голубевой? Это помогло бы избежать дальнейшего судебного разбирательства?
— А что такое мотивы? Мне просто смешно это слушать. Я — профессиональный литератор — не понимаю, что в данном конкретном контексте “мотивы”. По результатам экспертизы, у нас было совпадений 0,02 процента текста! Суд прислушался к мнению экспертов Голубевой, специализирующихся на обсценной лексике и средневековой белорусской литературе, а не моих профессоров по современной литературе и драме. Моими экспертами выступали доктор театроведения Ричард Смольский и доктор филологических наук Светлана Гончарова-Грабовская. Однако Верховный суд предпочел выслушать мнение менее компетентных людей, которых предложила судье Н. Голубева. Почему были взяты для экспертизы эти люди, — большой вопрос. Я — драматург, у которого на профессиональных сценах идет около 40 спектаклей в 4 странах.
Нет никаких тем, которые могут принадлежать одному конкретному автору. Например, тема строительства Бобруйской крепости. Это известный исторический факт. Закономерно, что после судебного разбирательства постановок в моей жизни меньше не стало. Новый драматический театр взял в работу мою пьесу “Психоаналитик для психоаналитика”. Эту же пьесу поставили в Могилеве. В Витебске состоялась премьера спектакля по моей пьесе “Белый ангел с черными крыльями”. Сейчас сразу в двух минских антрепризах готовятся мои премьеры.
По словам Дианы Балыко, как создатель интеллектуальной собственности она неоднократно сталкивалась с вопросами авторского права: от заключения договоров на создание объектов авторского права до судебных процессов по ним. По мнению драматурга, в Беларуси неплохо обстоит дело с патентным правом, но с авторским все обстоит крайне слабо. И вспоминает совсем другую историю...
Первый судебный иск Дианы Балыко был подан 15 лет назад в отношении поэта и бизнесмена Анатолия Аврутина, который составил антологию поэзии, включив туда стихи 222 поэтов, в том числе и Балыко, не заключив ни с кем договоры. При этом продавал эту книгу, по словам Балыко, якобы просил гонорар за включение в антологию:
— Прежде, чем подать тогда заявление в суд, я пыталась в переговорном процессе урегулировать данный вопрос, на что получила лаконичный ответ Аврутина: “В Беларуси авторского права нет”. Пришлось доказывать, что есть. В суде, — вздыхает поэт и драматург.
Бригадный метод
В начале 2000-х белорусское киносообщество всколыхнул еще один памятный скандал: известный оператор и сценарист Дмитрий Зайцев, его однофамилец Александр Зайцев и бизнесмен Сергей Медведь, автор автобиографической повести “История, рассказанная сыну”, заявили о том, что сериал “Бригада” уж слишком напоминал их историю. Автор повести написал ее в польской тюрьме, где отбывал наказание за двойное непредумышленное убийство во время криминальных разборок. Его приговорили к шести годам лишения свободы. Три последних года Медведь провел в одиночной камере и, как он позже признавался в интервью, начал писать, прокручивать в голове воспоминания юности и переносить их на бумагу, чтобы не сойти с ума.Все действующие лица его книги — реальные люди, но что-то пришлось завуалировать, чтобы никого не подставить. Он признавался: не думал, что дотянет до конца срока и увидит книгу в изданном виде.
“Историю, рассказанную сыну” автор повести издал в Санкт-Петербурге за собственные деньги с тиражом 100 экземпляров и не для писательских амбиций, а чтобы дарить ее друзьям и знакомым. Подарил ее другу Даниле, а тот показал своему отцу — оператору и режиссеру Дмитрию Зайцеву. Тот опытным глазом оценил, что книга прекрасная основа для крутого шестисерийного фильма. За 2—3 месяца работы за городом сценарий был написан. Его предложили одному из российских продюсеров. Тот его отверг. Как и позже ВГТРК и авторы сценария “Бригады” отвергли все претензии в плагиате. Однако, по мнению минчан, позаимствовали москвичи у авторов повести многое. Потому и было у них моральное право написать на переиздании “Истории, рассказанной сыну” предваряющий абзац: “Сюжет этой автобиографической книги был использован при создании телесериала “Бригада”, успешно прошедшего на российском телевидении...”
— Знаете, время все-таки лечит, — говорит сейчас соавтор сценария Дмитрий Зайцев. — Какие-то обиды, если они и были у меня, прошли, не стоит поднимать эту тему, я думаю. Сняли же в итоге хорошую картину? Сережа Безруков стал звездой, Дмитрий Дюжев... Скольким отличным актерам “Бригада” дала путевку в жизнь. Нам бы самим подумать о завтрашнем дне “Беларусьфильма”, а не жить старыми обидами.
По словам Дмитрия Зайцева, автор повести, бизнесмен Сергей Медведь, сейчас живет на два города — Минск и Сочи, где он приобрел недвижимость, сосредоточен на международном бизнесе, воспитывает двоих детей.
— Дмитрий Евгеньевич, какие выводы вы все-таки сделали из той истории?
— А какие выводы, если идеи воруют по всему миру? Меня и до этой истории предупреждали — будь осторожен, и после этой истории. Друзья ездили в Голливуд, положили на стол продюсеру заявку. Всё снимают видеокамеры. Через какое-то время она пропадает бесследно, а потом появляется фильм на эту тему, но с другим названием. И что ты сделаешь? Говорят, посылайте готовый сценарий по почте: в суде, если таковой случится, сможете предъявить бандероль с датой отправки. Раньше при киностудии был отдел регистрации авторских прав, сейчас это все заглохло... Наши права никто не защищает. Защищать себя надо учиться самому. Есть юристы при киностудии, но как объект авторского права сценарий зарегистрировать нельзя. Все это пока не успешно.
Заведующая отделом экранных искусств Национальной академии наук Антонина Карпилова считает, что сегодня многие заимствования происходят порой и непроизвольно, все-таки многие идеи уже апробированны.
— Наша эпоха мыслит стандартами, клише и штампами, — считает Антонина Алексеевна. — Это эпоха уже даже не постмодернизма, а постпостмодернизма и она легализует любой момент заимствования. Аллюзии и цитирования становятся узаконенным игровым приемом в современной культуре. В научной среде каждую работу установлено проверять на плагиат. Я вхожу в нашу Высшую аттестационную комиссию. Есть специальные компьютерные программы, доступные каждому в интернете. Но у меня к этому свое сложное и противоречивое отношение...
— Почему?
— Есть фактологические сведения, общая схожая терминология, от которых в работе никак не уйдешь. Например, вы должны написать в своей диссертации такую фразу: “Великая Отечественная война началась 22 июня 1941 года”. И по другому ее никак не напишешь. Но программа покажет, что это заимствование, потому что уже, естественно, встречалось раньше. И это такой технократический формальный подход. Я помню, что российский министр культуры Владимир Мединский за свою диссертацию подвергался жесткой критике, там тоже были определенные общие обороты, которых никак нельзя было избежать. Так что никто еще не отменял живое ухо и живой взгляд.
По мнению Антонины Карпиловой, вопрос плагиата всегда очень остро стоял и в музыке:
— Граница между плагиатом и использованием музыкального фрагмента в кино сегодня очень зыбкая. Это, наверное, сейчас самая сложная проблема в кино: включение музыки в фильм. Даже если звучит всего лишь маленькая цитата, маленький фрагмент, надо указывать авторство в титрах. Если автора нет в живых, надо спрашивать разрешение на использование у родственников.
Антонина Карпилова вполне справедливо полагает, что и сегодня, и в целом, увы, все сложнее найти и оригинальную музыку, и оригинальный продукт. Все популярные сериалы и программы делаются по лицензии — это переносы западных форматов на нашу почву:
— Например, известно, что за все годы существования советского телевидения оно произвело только две оригинальные передачи — КВН и “Что? Где? Когда?”.
...Идею, замысел, концепцию сегодня надо защищать так же, как и полноценный литературный материал. Не зря некоторые фильмы, телепередачи предваряет титр, что “оригинальная идея” принадлежит конкретному автору. Идея — это ведь не отвлеченное понятие, не что-то аморфное, а вполне конкретный драматургический каркас, некий конструирующий принцип будущего продукта. Шампур, на который будет нанизано все остальное “мясо”... Почему тогда во всем мире продюсеры гоняются именно за идеями? Почему постоянно говорят о кризисе идей? Ведь с них все начинается...
МНЕНИЯ
— Защитить себя от любого плагиата можно очень просто. Надо записать ноты произведения или иметь на руках музыкальный файл, чтобы все возникающие вопросы, если таковые возникнут, решать в дальнейшем только в судебном порядке. Я вижу, что авторы стали лучше разбираться в своих правах и понимать, что от их действий зависит дальнейшая творческая и профессиональная судьба.
— Тема плагиата от меня далека, я с ней никогда не сталкивался. Занимаюсь только тем, что затрагивает мои интересы. Хотя кто-то и писал, что моя песня “Здравствуй, чужая милая...” похожа то на песню украинского композитора Анатолия Горчинского, то на творчество Аркадия Северного... Это все бред! Я написал собственную песню на известные стихи! Мой вариант ничего общего с их творчеством не имеет!
ВСЕ СОВПАДЕНИЯ НЕ СЛУЧАЙНЫ?
Увы, проблема плагиата характерна сегодня для всего мира. И чем больший бюджет имеет будущий проект, тем с большим размахом идеи воруются. История мирового искусства помнит множество подобных примеров.
pepel@sb.by