Круглый стол: как защитить наших детей от смертельных увлечений в социальных сетях
27.03.2017 22:25:37
Впервые о группах смерти в подростковых интернет-сообществах заговорили в мае прошлого года. Расследование «Новой газеты» во всех подробностях рассказало о тех, кто подталкивает несовершеннолетних к суициду. Приведенные журналистами цифры ошеломили: администраторы таких групп причастны более чем к 130 самоубийствам школьников в разных городах России.
Увы, пришли эти смертельные игры и к нам. По факту попытки самоубийства двух школьниц в Витебске и Минском районе возбуждены уголовные дела. К счастью, девушек удалось спасти. Однако звоночки очень тревожные: закрывать глаза на угрозу, идущую из сети, нельзя. Как же уберечь наших детей от изощренных наживок виртуальных кураторов? Есть ли механизмы, позволяющие оперативно прикрывать такие ресурсы? Кто и зачем доводит подростков до последней черты и легко ли их привлечь к ответственности?
Проблемную тему мы решили обсудить за круглым столом со специалистами: Еленой ВАСИЛЕВИЧ, и.о. заведующей психотерапевтическим отделением УЗ «Городской клинический детский психиатрический диспансер», Сергеем КАБАКОВИЧЕМ, начальником отдела информации и связи с общественностью центрального аппарата Следственного комитета, Сергеем КАРПИКОВЫМ, следователем по особо важным делам Следственного комитета, Александром ЛАСТОВСКИМ, официальным представителем ГУВД Мингорисполкома, Дарьей ЛЕБЕДЕВОЙ, начальником отдела по надзору за исполнением законодательства о несовершеннолетних и молодежи Генеральной прокуратуры, и Ириной ХАРЕВИЧ, начальником управления информационных образовательных технологий Национального института образования.
«Р»: Сотни детей интересуются сетевыми играми, но значит ли это, что все они — потребители суицидального контента? Давайте обозначим уровень интереса к такого рода играм в нашей стране: насколько это массовое увлечение в подростковой среде?
С. КАБАКОВИЧ: Сложно назвать однозначную цифру — объясню почему. Уникальный пользователь может один раз оставить запись на стене в соцсети, а потом несколько лет ее не посещать. Поэтому подсчет в данном случае — дело неблагодарное и неточное. Следственный комитет занимается расследованием уголовных дел. Сейчас в стране возбуждено и расследуется 2 уголовных дела по статье 146 УК «Склонение к самоубийству». Но едва ли мы можем говорить о том, что наблюдается какой-то всплеск суицидов среди несовершеннолетних. Десять лет назад мы фиксировали 50—60 подобных случаев в год. Последние пять лет для сравнения: от 30 до 40 случаев в год. Безусловно, каждая смерть — это трагедия, и следователи делают все возможное, чтобы в каждом случае узнать мотивы этого страшного шага.
«Р»: Цифры красноречивы. Но не уменьшаем ли мы тем самым реальную опасность, подстерегающую подростков в сети? Все-таки в России число погибших молодых людей, ставших жертвами суицидальных игр, уже перевалило за 130. А число вовлеченных в смертельный квест превышает 400 тысяч…
С. КАБАКОВИЧ: Главное здесь — не навредить. Мы не должны спровоцировать бум, нагнетая через СМИ страсти в отношении этой деликатной темы. В той же России во многом так и произошло. После публикации о группах суицидальной направленности в «Новой газете» Гугл зарегистрировал резкий всплеск запросов по данным играм. Получилось, что те, кто даже не догадывался о существовании «синих китов» и им подобных сообществ, стали их активными участниками. Поэтому надо просто признать: да, в нашей стране появились такие факты, и детально разобраться в их природе.
А. ЛАСТОВСКИЙ: Уверен: о таких группах нужно говорить открыто, не создавая ореола таинственности. Большинство подростков и так о них знают. Не знают их родители. Поэтому мы должны привлечь внимание взрослых.
Как только на сайте ГУВД появилась информация о таких группах, к нам сразу обратилась одна мама. У своей дочери она обнаружила все признаки игрока. В одном из РУВД Минска лежит еще одно заявление о попытке доведения до самоубийства. Переговоры куратора и «кита» документально зафиксированы, есть первые выполненные задания, которые можно считать подталкиванием к суициду. И это первый случай, когда установлен IP-адрес, куратор из Беларуси.
Управление «К» ГУВД Мингорисполкома инициировало проверку закрытых групп в социальной сети ВКонтакте. Проанализировав некоторые из них, обнаружили целый список подростков с минскими адресами, реальными координатами, по которым детей можно идентифицировать. Эти списки, а в них около тысячи фамилий, планируем передать педагогам, чтобы те поработали с родителями. Для чего? Педагоги, по нашему мнению, должны проводить родительские собрания и на них предупреждать о потенциальной опасности для детей.
«Р»: Переписка идет между двумя людьми зачастую в закрытой группе, есть целый ряд условностей… Насколько сложно доказать склонение к суициду через социальные сети?
С. КАРПИКОВ: Это новое явление, и как таковой практики еще нет. Первые уголовные дела возбуждены в начале этого года: в Витебске — в феврале, в Минском районе — в марте. Статья за склонение к самоубийству предполагает максимальное наказание до 5 лет лишения свободы. Альтернативное наказание — ограничение свободы сроком до 4 лет. По обоим возбужденным уголовным делам проведена серьезная работа. Следствие продвинулось вперед. С учетом осмотра и изъятия всех источников получения информации (ноутбука, мобильных телефонов) удалось установить IP-адреса, с которых велась переписка. Уже отправлены запросы российским коллегам о правовой помощи, ждем ответ.
Алгоритм установления виновного лица сложен. Это долгая кропотливая работа. Кроме того, необходимо провести психологическую экспертизу потерпевшего. Психологи устанавливают причину, по которой ребенок решился на такой шаг. Далеко не всегда эти группы становятся толчком к совершению суицида. Зачастую главная причина — это проблемы в семье или школе, переходный возраст, неразделенная любовь и так далее. Это одна сторона проблемы. Вторая — невнимание родителей к своему чаду. Участие в подобных группах, оно ведь происходит не за один час и не за один день. На 50 заданий, которые нужно выполнить в игре, уходит до полутора месяцев. Если все это время родителям нет дела, что происходит с их ребенком и почему он встает в 4 утра, можно ли говорить о том, что виноваты только группы?
Родители, не замечающие изменений в своем ребенке, в стиле его одежды, порезы на его руках, пусть и неглубокие, что он смотрит, слушает. Вот где начинается эта проблема на самом деле, вот где нужно искать ее отправную точку.
«Р»: Есть ли у наших правоохранительных органов возможность технически блокировать различные группы и сообщества в социальных сетях?
А. ЛАСТОВСКИЙ: Пока нет. Вмешаться в разговор технически может только администрация соцсети. Она же может и закрыть сообщество. И с начала года ВКонтакте заблокировала более 3 миллионов пользователей и групп, которые увлеклись «Синим китом». Но это малоэффективно. Потому что новые страницы создаются в геометрической прогрессии.
Нужно понимать, что в самих сообществах, как правило, не содержится информации криминального характера. Игра между двумя людьми происходит тайно, она не афишируется. Просто жертва находит своего куратора, а куратор — жертву.
«Р»: Игры, о которых мы ведем речь, появились не вчера. Хватает ли сегодня правовой базы, чтобы воздействовать на кураторов этих опасных развлечений?
С. КАРПИКОВ: В 2016 году впервые в стране пытались увязать суицид и социальные сети. Причинно-следственную связь установить не удалось. Но уже тогда была проанализирована вся законодательная база. По инициативе СК внесли изменения в инструкцию о порядке выпуска, тиражирования, показа и проката эротической продукции. Мы инициировали внесение изменений в постановление Министерства культуры от 8 мая 2007 года. В нем на тот момент не предусматривался запрет на размещение информации, пропагандирующей самоубийство. В настоящее время за распространение запрещенной информации подобного рода наступает ответственность по ч. 3 ст. 22.16 КоАП. Штраф — от 10 до 30 базовых величин. Здесь речь больше идет о профилактике рекламы суицидов, но ведь с этого все и начинается.
«Р»: Что скрывается за таинственными хештегами в соцсетях? И вообще за всем ореолом таинственности?
А. ЛАСТОВСКИЙ: На самом деле ничего необычного. Никакой мистики в этом нет. Например, хештег #f57 придумал соорганизатор Филипп Лис, f означает Филипп, 57 — номер его телефона. Черно-красный логотип — немного переделанный логотип марки одежды Vova. А не ад, как видится некоторым. Синий кит — это животное, которое часто беспричинно выбрасывается на берег моря. Полсотни заданий — отсылка к книге «50 дней до моего самоубийства», героиня которой все это время решает: умереть ей или нет. Проснуться в 4.20 — это дезориентация подростка во времени и пространстве. Попробуйте 10 дней подряд просыпаться в такую рань. Вся эта информация есть в открытых источниках.
«Р»: Как дети объясняют свое участие в игре?
А. ЛАСТОВСКИЙ: Погоней за новыми ощущениями. Некоторые потом начинают понимать, во что втянулись. Но их начинают запугивать, мол, пострадают твои родители, мама. И тут же сбрасывают ее номер телефона.
Ребенок перестает трезво оценивать ситуацию. Да тут и взрослый растеряется. На самом деле никто ни за кем не следит. А информацию о себе и своих близких, родителях, братьях и сестрах ребенок указывает сам, регистрируясь в социальных сетях. Обычно вся информация в открытом доступе. Бери, как говорится, не хочу. Дети должны знать: все угрозы, что вычислили их IP-адрес, — это неправда. Конкретный адрес квартиры даже милиционеры узнают по запросу согласно Уголовному кодексу.
Есть дети, которые вообще не понимают, что и для чего делают. Я общался с девочкой, которая писала, что хочет уйти из жизни. Но когда я спросил, как и почему, ответила, что нет времени для разговора. Ей нужно учить стихотворение, чтобы не получить двойку! Человек сегодня собирается спрыгнуть с крыши дома, но боится получить плохую оценку завтра.
«Р»: Как вы думаете, кого здесь вообще следует пугать: самих подростков, их родителей или администраторов групп?
С. КАБАКОВИЧ: Думаю, родителей. Дети уже, как минимум, два года знают об этих сообществах. Что же до администраторов групп, они и так понимают: им грозит уголовная ответственность.
«Р»: Когда видишь масштаб этой проблемы у соседей, возникает вопрос — кому все это нужно и зачем? Это что, некая диверсионная деятельность, направленная на физическое уничтожение молодежи?
С. КАБАКОВИЧ: Вариантов ответа тут очень много. Допустим, одни блогеры хотят монетизировать свой Ютуб-канал. Кто-то таким образом самоутверждается. Вероятно, есть и лица с явными психическими расстройствами.
«Р»: 7 марта этого года правительство России одобрило законопроект, вводящий уголовную ответственность за склонение подростков к самоубийству с помощью психологического давления, а также игр и сообществ в соцсетях. Может, имеет смысл ужесточить ответственность и у нас?
Д. ЛЕБЕДЕВА: Страх — хорошая мотивация. Он всегда имеет сдерживающий фактор. Почему бы и нет.
А. ЛАСТОВСКИЙ: Если факт доведения до самоубийства доказан, то я «за». Вплоть до максимально возможного. За такие преступления нужно повышать порог уголовной ответственности.
Е. ВАСИЛЕВИЧ: Вопрос ужесточения наказания может обсуждаться на соответствующих уровнях, но я прежде всего за создание доверительных детско-родительских отношений.
С. КАБАКОВИЧ: По поводу ответственности необходимо все детально анализировать. Всплеска суицидов, повторюсь, нет.
«Р»: Интересно, проводились ли родительские собрания после случаев в Витебске и Минском районе? В курсе ли родители о последствиях вступления их детей в такие группы?
С. КАБАКОВИЧ: Такие собрания проводились и раньше. После двух указанных эпизодов они также прошли в средних учебных заведениях страны.
Е. ВАСИЛЕВИЧ: Специалисты нашего диспансера на постоянной основе и по приглашению учреждений образования выступают на родительских собраниях с лекциями и беседами по профилактике кризисных состояний, суицидального поведения детей и подростков. Надо отметить, что в последние два месяца число выступлений в школах по приглашению администраций возросло. Родители принимают к сведению полученную информацию и обращаются к нам за психологической помощью.
«Р»: Обидно, но факт. Как так получилось, что выросло целое поколение, которое безвольно идет на поводу у манипуляторов? Ребенку говорят: «Стань на подоконник и спрыгни вниз» — и он подчиняется…
Е. ВАСИЛЕВИЧ: В 1990-х годах произошли серьезные изменения, и пространство страны сменилось пространством виртуальной реальности. Молодые люди сегодня максимально открыты информационным потокам. Когда ребенок сталкивается с проблемой, он нуждается в том, чтобы быть увиденным и услышанным, однако дома часто нет взрослого, способного увидеть, услышать и одобрить. Ребенок идет в интернет, где встречается с такими же одинокими и уязвимыми сверстниками. В этой проблеме сошлось много факторов: и подростковый поиск собственного «я», и отсутствие четких ориентиров в формате «плохо-хорошо», и отсутствие единого стандарта в воспитании детей. Все очень изменилось за эти годы.
«Р»: Давайте выясним, кто зачастую становится пациентом психологов и оказывается в группе риска? Нарисуйте, пожалуйста, их усредненный портрет.
Е. ВАСИЛЕВИЧ: Чаще это подросток из неполной семьи, в которой нарушены взаимоотношения между родителями. Ситуации, когда ребенок оказывается втянутым в противостояние взрослых, лишают его опоры и надежных ориентиров. У детей еще нет опыта обсуждения и разделения с другими своих неудач, бессилия и боли, не сформировано представление о ценности жизни. И попытка суицида может стать выходом из невыносимой ситуации.
Д. ЛЕБЕДЕВА: Мы фиксируем до 40 завершенных суицидов среди несовершеннолетних и 240—250 парасуицидальных попыток за последние 3 года. Цифры не меняются. Они стабильны. Всех погибших роднит одно — одиночество.
Как правило, это индивидуальное решение и индивидуальная ситуация. Нельзя объединить погибших детей по влиянию на них социальных групп. Среди парасуицидальников всегда больше девушек. Кстати, подростки из сельской местности менее подвержены этому внутреннему разложению. Это болезнь городов. Еще один штрих: раньше среди детей, погибших от суицида, было много детей из благополучных семей. До 70 процентов, это если мы ведем речь о начале 2000-х годов.
«Р»: Сегодня мы много говорим о том, что школа должна увидеть психически неблагополучных учеников с суицидальными наклонностями. Узнать, заметить, прийти на помощь. Но может ли сегодняшний учитель, перегруженный требованиями программы, обеспечить такой уровень контроля за подростком и его внутренним миром?
Д. ЛЕБЕДЕВА: Конечно, нет. Вовлечение и бремя, которое возлагается на систему образования в контексте профилактики различных ситуаций, мне кажется не до конца верным. Образование — это социальная услуга с компонентом воспитания. Учитель должен учить. В целом, в этой теме достаточно межведомственной координации. Наиболее тревожит, сейчас говорю как гражданин, человек и женщина, что в нашем обществе много равнодушия друг к другу. Беспокоит, что образовался большой разрыв в поколениях, молодежь сильно разобщена.
И. ХАРЕВИЧ: Школа делает достаточно много, и педагоги стараются быть внимательными к детям. Регулярно проводятся беседы с родителями. Когда случаются нестандартные ситуации, организуются родительские собрания, взрослым объясняют, как вести себя в данной ситуации с детьми.
В Национальном институте образования мы уже четвертый год проводим семинар для педагогов «Безопасность детей в сети интернет». Педагоги при нашей поддержке проводят мероприятия для коллег, родителей и детей по информационной безопасности в сети интернет. Согласно опросам, проводимым педагогами в рамках семинара, дети осведомлены об опасностях интернета больше, чем думают взрослые. В год мы обучаем около двух десятков педагогов. Если нужно, проводим семинар чаще.
С. КАБАКОВИЧ: Думаю, паниковать по поводу загруженности школы не стоит. Нужно адекватно реагировать на ситуацию. Тем более механизмов хватает. Генпрокуратура работает, Минздрав, Следственный комитет… Приведу такой факт. Задолго до того момента, как начались случаи, связанные с суицидальными паблик-чатами в соцсетях, возбуждались уголовные дела и проводились проверки по фактам смертей, суицидов. В октябре 2016 года председатель СК издал распоряжение об обязательном возбуждении исключительно уголовного дела по всем фактам суицидов и парасуицидов. Это сделано для более тщательного и углубленного разбирательства в обстоятельствах произошедшего, установления причин и условий.
«Р»: В российском сегменте есть Лига добровольного интернета. Там появляются группы волонтеров, так называемых «дельфинов» (иначе «антикитов»), которые пытаются уберечь от суицида. Может, в этом кроется простое и быстрое решение проблемы?
А. ЛАСТОВСКИЙ: Лично у меня и к «дельфинам» много вопросов. Это те же группы, которые призваны «выпиливать» кураторов. На самом деле они лишь подогревают интерес к данной тематике. Участники этих групп — такие же подростки. Получается, что один подросток пытается отговорить другого подростка от самоубийства. Но откуда у него психологический опыт? Он может причинить еще больший вред, а не помочь. А когда на «кита» налетают десятки «дельфинов», тот вообще может замкнуться в себе.
Еще момент. Поскольку администрация соцсети серьезно взялась за «китов», те переместились в группу «дельфинов». Получилось, что «дельфины», может, и нехотя, однако стали посредниками игроков.
«Р»: А если в целях профилактики вовлечения в суицидальные игры привлечь нашу молодежь, например активистов из БРСМ? Ребята там старательные, дело благое… Глядишь, и результат был бы.
А. ЛАСТОВСКИЙ: Рациональное зерно в этом есть. Если человек выявит страничку «кита», то он может подать жалобу на нее. Чем больше жалоб, тем быстрее она будет заблокирована. Поясню: когда администрация ВКонтакте получает много отзывов о том, что страница фейковая или суицидальной направленности, ее блокируют. Это могло бы минимизировать последствия такого общения. Обычный ребенок своей страничкой дорожит, потому что ее довольно сложно восстановить, а потому не будет ею бездумно рисковать ради сомнительной игры.
«Р»: Но бороться только со страницами в закрытых сообществах — это полдела…
А. ЛАСТОВСКИЙ: Бороться со страничками в техническом плане крайне сложно и малоэффективно. И одно из решений проблемы, как мы видим, — это работа педагогов с теми детьми, которых выявили специалисты управления «К». Аудитория байнета не настолько велика, ее можно охватить. Вычислив подростков, поработав с их родителями, можно минимизировать число играющих.
Мое мнение — нужно бояться не сообществ в виртуальной сети. Самый главный способ обезопасить своего ребенка — с ним заниматься, разговаривать. Ведь одинокий подросток, до которого нет дела родителям, всегда найдет выход своей тоске и неустроенности. А стать куратором очень просто. Сам в этом убедился. Зарегистрировался в данной группе и почти сразу же нашел себе «кита». Да и подростки сами ищут себе куратора.
Уверен, «синие киты» не последнее тревожное явление в виртуальной реальности. Подобные игры, еще более высокого уровня, будут появляться и дальше. Главное — выработать эффективную систему противодействия этим вызовам. И важно, что все элементы этого механизма у нас в стране созданы и работают.
Увы, пришли эти смертельные игры и к нам. По факту попытки самоубийства двух школьниц в Витебске и Минском районе возбуждены уголовные дела. К счастью, девушек удалось спасти. Однако звоночки очень тревожные: закрывать глаза на угрозу, идущую из сети, нельзя. Как же уберечь наших детей от изощренных наживок виртуальных кураторов? Есть ли механизмы, позволяющие оперативно прикрывать такие ресурсы? Кто и зачем доводит подростков до последней черты и легко ли их привлечь к ответственности?
Проблемную тему мы решили обсудить за круглым столом со специалистами: Еленой ВАСИЛЕВИЧ, и.о. заведующей психотерапевтическим отделением УЗ «Городской клинический детский психиатрический диспансер», Сергеем КАБАКОВИЧЕМ, начальником отдела информации и связи с общественностью центрального аппарата Следственного комитета, Сергеем КАРПИКОВЫМ, следователем по особо важным делам Следственного комитета, Александром ЛАСТОВСКИМ, официальным представителем ГУВД Мингорисполкома, Дарьей ЛЕБЕДЕВОЙ, начальником отдела по надзору за исполнением законодательства о несовершеннолетних и молодежи Генеральной прокуратуры, и Ириной ХАРЕВИЧ, начальником управления информационных образовательных технологий Национального института образования.
 Елена ВАСИЛЕВИЧ
|
 Дарья ЛЕБЕДЕВА
|
 Ирина ХАРЕВИЧ
|
 Сергей КАБАКОВИЧ
|
 Сергей КАРПИКОВ |
 Александр ЛАСТОВСКИЙ
|
Фото Александра КУЛЕВСКОГО
В списке игравших — около тысячи фамилий
«Р»: Сотни детей интересуются сетевыми играми, но значит ли это, что все они — потребители суицидального контента? Давайте обозначим уровень интереса к такого рода играм в нашей стране: насколько это массовое увлечение в подростковой среде?
С. КАБАКОВИЧ: Сложно назвать однозначную цифру — объясню почему. Уникальный пользователь может один раз оставить запись на стене в соцсети, а потом несколько лет ее не посещать. Поэтому подсчет в данном случае — дело неблагодарное и неточное. Следственный комитет занимается расследованием уголовных дел. Сейчас в стране возбуждено и расследуется 2 уголовных дела по статье 146 УК «Склонение к самоубийству». Но едва ли мы можем говорить о том, что наблюдается какой-то всплеск суицидов среди несовершеннолетних. Десять лет назад мы фиксировали 50—60 подобных случаев в год. Последние пять лет для сравнения: от 30 до 40 случаев в год. Безусловно, каждая смерть — это трагедия, и следователи делают все возможное, чтобы в каждом случае узнать мотивы этого страшного шага.
«Р»: Цифры красноречивы. Но не уменьшаем ли мы тем самым реальную опасность, подстерегающую подростков в сети? Все-таки в России число погибших молодых людей, ставших жертвами суицидальных игр, уже перевалило за 130. А число вовлеченных в смертельный квест превышает 400 тысяч…
С. КАБАКОВИЧ: Главное здесь — не навредить. Мы не должны спровоцировать бум, нагнетая через СМИ страсти в отношении этой деликатной темы. В той же России во многом так и произошло. После публикации о группах суицидальной направленности в «Новой газете» Гугл зарегистрировал резкий всплеск запросов по данным играм. Получилось, что те, кто даже не догадывался о существовании «синих китов» и им подобных сообществ, стали их активными участниками. Поэтому надо просто признать: да, в нашей стране появились такие факты, и детально разобраться в их природе.
А. ЛАСТОВСКИЙ: Уверен: о таких группах нужно говорить открыто, не создавая ореола таинственности. Большинство подростков и так о них знают. Не знают их родители. Поэтому мы должны привлечь внимание взрослых.
Как только на сайте ГУВД появилась информация о таких группах, к нам сразу обратилась одна мама. У своей дочери она обнаружила все признаки игрока. В одном из РУВД Минска лежит еще одно заявление о попытке доведения до самоубийства. Переговоры куратора и «кита» документально зафиксированы, есть первые выполненные задания, которые можно считать подталкиванием к суициду. И это первый случай, когда установлен IP-адрес, куратор из Беларуси.
Управление «К» ГУВД Мингорисполкома инициировало проверку закрытых групп в социальной сети ВКонтакте. Проанализировав некоторые из них, обнаружили целый список подростков с минскими адресами, реальными координатами, по которым детей можно идентифицировать. Эти списки, а в них около тысячи фамилий, планируем передать педагогам, чтобы те поработали с родителями. Для чего? Педагоги, по нашему мнению, должны проводить родительские собрания и на них предупреждать о потенциальной опасности для детей.
Технической возможности блокировать суицидальные группы в соцсетях пока нет
«Р»: Переписка идет между двумя людьми зачастую в закрытой группе, есть целый ряд условностей… Насколько сложно доказать склонение к суициду через социальные сети?
С. КАРПИКОВ: Это новое явление, и как таковой практики еще нет. Первые уголовные дела возбуждены в начале этого года: в Витебске — в феврале, в Минском районе — в марте. Статья за склонение к самоубийству предполагает максимальное наказание до 5 лет лишения свободы. Альтернативное наказание — ограничение свободы сроком до 4 лет. По обоим возбужденным уголовным делам проведена серьезная работа. Следствие продвинулось вперед. С учетом осмотра и изъятия всех источников получения информации (ноутбука, мобильных телефонов) удалось установить IP-адреса, с которых велась переписка. Уже отправлены запросы российским коллегам о правовой помощи, ждем ответ.
Алгоритм установления виновного лица сложен. Это долгая кропотливая работа. Кроме того, необходимо провести психологическую экспертизу потерпевшего. Психологи устанавливают причину, по которой ребенок решился на такой шаг. Далеко не всегда эти группы становятся толчком к совершению суицида. Зачастую главная причина — это проблемы в семье или школе, переходный возраст, неразделенная любовь и так далее. Это одна сторона проблемы. Вторая — невнимание родителей к своему чаду. Участие в подобных группах, оно ведь происходит не за один час и не за один день. На 50 заданий, которые нужно выполнить в игре, уходит до полутора месяцев. Если все это время родителям нет дела, что происходит с их ребенком и почему он встает в 4 утра, можно ли говорить о том, что виноваты только группы?
Родители, не замечающие изменений в своем ребенке, в стиле его одежды, порезы на его руках, пусть и неглубокие, что он смотрит, слушает. Вот где начинается эта проблема на самом деле, вот где нужно искать ее отправную точку.
«Р»: Есть ли у наших правоохранительных органов возможность технически блокировать различные группы и сообщества в социальных сетях?
А. ЛАСТОВСКИЙ: Пока нет. Вмешаться в разговор технически может только администрация соцсети. Она же может и закрыть сообщество. И с начала года ВКонтакте заблокировала более 3 миллионов пользователей и групп, которые увлеклись «Синим китом». Но это малоэффективно. Потому что новые страницы создаются в геометрической прогрессии.
Нужно понимать, что в самих сообществах, как правило, не содержится информации криминального характера. Игра между двумя людьми происходит тайно, она не афишируется. Просто жертва находит своего куратора, а куратор — жертву.
Ничего необычного, никакой мистики
«Р»: Игры, о которых мы ведем речь, появились не вчера. Хватает ли сегодня правовой базы, чтобы воздействовать на кураторов этих опасных развлечений?
С. КАРПИКОВ: В 2016 году впервые в стране пытались увязать суицид и социальные сети. Причинно-следственную связь установить не удалось. Но уже тогда была проанализирована вся законодательная база. По инициативе СК внесли изменения в инструкцию о порядке выпуска, тиражирования, показа и проката эротической продукции. Мы инициировали внесение изменений в постановление Министерства культуры от 8 мая 2007 года. В нем на тот момент не предусматривался запрет на размещение информации, пропагандирующей самоубийство. В настоящее время за распространение запрещенной информации подобного рода наступает ответственность по ч. 3 ст. 22.16 КоАП. Штраф — от 10 до 30 базовых величин. Здесь речь больше идет о профилактике рекламы суицидов, но ведь с этого все и начинается.
«Р»: Что скрывается за таинственными хештегами в соцсетях? И вообще за всем ореолом таинственности?
А. ЛАСТОВСКИЙ: На самом деле ничего необычного. Никакой мистики в этом нет. Например, хештег #f57 придумал соорганизатор Филипп Лис, f означает Филипп, 57 — номер его телефона. Черно-красный логотип — немного переделанный логотип марки одежды Vova. А не ад, как видится некоторым. Синий кит — это животное, которое часто беспричинно выбрасывается на берег моря. Полсотни заданий — отсылка к книге «50 дней до моего самоубийства», героиня которой все это время решает: умереть ей или нет. Проснуться в 4.20 — это дезориентация подростка во времени и пространстве. Попробуйте 10 дней подряд просыпаться в такую рань. Вся эта информация есть в открытых источниках.
«Р»: Как дети объясняют свое участие в игре?
А. ЛАСТОВСКИЙ: Погоней за новыми ощущениями. Некоторые потом начинают понимать, во что втянулись. Но их начинают запугивать, мол, пострадают твои родители, мама. И тут же сбрасывают ее номер телефона.
Ребенок перестает трезво оценивать ситуацию. Да тут и взрослый растеряется. На самом деле никто ни за кем не следит. А информацию о себе и своих близких, родителях, братьях и сестрах ребенок указывает сам, регистрируясь в социальных сетях. Обычно вся информация в открытом доступе. Бери, как говорится, не хочу. Дети должны знать: все угрозы, что вычислили их IP-адрес, — это неправда. Конкретный адрес квартиры даже милиционеры узнают по запросу согласно Уголовному кодексу.
Есть дети, которые вообще не понимают, что и для чего делают. Я общался с девочкой, которая писала, что хочет уйти из жизни. Но когда я спросил, как и почему, ответила, что нет времени для разговора. Ей нужно учить стихотворение, чтобы не получить двойку! Человек сегодня собирается спрыгнуть с крыши дома, но боится получить плохую оценку завтра.
«Р»: Как вы думаете, кого здесь вообще следует пугать: самих подростков, их родителей или администраторов групп?
С. КАБАКОВИЧ: Думаю, родителей. Дети уже, как минимум, два года знают об этих сообществах. Что же до администраторов групп, они и так понимают: им грозит уголовная ответственность.
«Р»: Когда видишь масштаб этой проблемы у соседей, возникает вопрос — кому все это нужно и зачем? Это что, некая диверсионная деятельность, направленная на физическое уничтожение молодежи?
С. КАБАКОВИЧ: Вариантов ответа тут очень много. Допустим, одни блогеры хотят монетизировать свой Ютуб-канал. Кто-то таким образом самоутверждается. Вероятно, есть и лица с явными психическими расстройствами.
Ужесточать ответственность или нет?
Д. ЛЕБЕДЕВА: Страх — хорошая мотивация. Он всегда имеет сдерживающий фактор. Почему бы и нет.
А. ЛАСТОВСКИЙ: Если факт доведения до самоубийства доказан, то я «за». Вплоть до максимально возможного. За такие преступления нужно повышать порог уголовной ответственности.
Е. ВАСИЛЕВИЧ: Вопрос ужесточения наказания может обсуждаться на соответствующих уровнях, но я прежде всего за создание доверительных детско-родительских отношений.
С. КАБАКОВИЧ: По поводу ответственности необходимо все детально анализировать. Всплеска суицидов, повторюсь, нет.
«Р»: Интересно, проводились ли родительские собрания после случаев в Витебске и Минском районе? В курсе ли родители о последствиях вступления их детей в такие группы?
С. КАБАКОВИЧ: Такие собрания проводились и раньше. После двух указанных эпизодов они также прошли в средних учебных заведениях страны.
Е. ВАСИЛЕВИЧ: Специалисты нашего диспансера на постоянной основе и по приглашению учреждений образования выступают на родительских собраниях с лекциями и беседами по профилактике кризисных состояний, суицидального поведения детей и подростков. Надо отметить, что в последние два месяца число выступлений в школах по приглашению администраций возросло. Родители принимают к сведению полученную информацию и обращаются к нам за психологической помощью.
«Р»: Обидно, но факт. Как так получилось, что выросло целое поколение, которое безвольно идет на поводу у манипуляторов? Ребенку говорят: «Стань на подоконник и спрыгни вниз» — и он подчиняется…
Е. ВАСИЛЕВИЧ: В 1990-х годах произошли серьезные изменения, и пространство страны сменилось пространством виртуальной реальности. Молодые люди сегодня максимально открыты информационным потокам. Когда ребенок сталкивается с проблемой, он нуждается в том, чтобы быть увиденным и услышанным, однако дома часто нет взрослого, способного увидеть, услышать и одобрить. Ребенок идет в интернет, где встречается с такими же одинокими и уязвимыми сверстниками. В этой проблеме сошлось много факторов: и подростковый поиск собственного «я», и отсутствие четких ориентиров в формате «плохо-хорошо», и отсутствие единого стандарта в воспитании детей. Все очень изменилось за эти годы.
Портрет «кита»: неполная семья, нет контакта с родителями
«Р»: Давайте выясним, кто зачастую становится пациентом психологов и оказывается в группе риска? Нарисуйте, пожалуйста, их усредненный портрет.
Е. ВАСИЛЕВИЧ: Чаще это подросток из неполной семьи, в которой нарушены взаимоотношения между родителями. Ситуации, когда ребенок оказывается втянутым в противостояние взрослых, лишают его опоры и надежных ориентиров. У детей еще нет опыта обсуждения и разделения с другими своих неудач, бессилия и боли, не сформировано представление о ценности жизни. И попытка суицида может стать выходом из невыносимой ситуации.
Д. ЛЕБЕДЕВА: Мы фиксируем до 40 завершенных суицидов среди несовершеннолетних и 240—250 парасуицидальных попыток за последние 3 года. Цифры не меняются. Они стабильны. Всех погибших роднит одно — одиночество.
Как правило, это индивидуальное решение и индивидуальная ситуация. Нельзя объединить погибших детей по влиянию на них социальных групп. Среди парасуицидальников всегда больше девушек. Кстати, подростки из сельской местности менее подвержены этому внутреннему разложению. Это болезнь городов. Еще один штрих: раньше среди детей, погибших от суицида, было много детей из благополучных семей. До 70 процентов, это если мы ведем речь о начале 2000-х годов.
«Р»: Сегодня мы много говорим о том, что школа должна увидеть психически неблагополучных учеников с суицидальными наклонностями. Узнать, заметить, прийти на помощь. Но может ли сегодняшний учитель, перегруженный требованиями программы, обеспечить такой уровень контроля за подростком и его внутренним миром?
Д. ЛЕБЕДЕВА: Конечно, нет. Вовлечение и бремя, которое возлагается на систему образования в контексте профилактики различных ситуаций, мне кажется не до конца верным. Образование — это социальная услуга с компонентом воспитания. Учитель должен учить. В целом, в этой теме достаточно межведомственной координации. Наиболее тревожит, сейчас говорю как гражданин, человек и женщина, что в нашем обществе много равнодушия друг к другу. Беспокоит, что образовался большой разрыв в поколениях, молодежь сильно разобщена.
И. ХАРЕВИЧ: Школа делает достаточно много, и педагоги стараются быть внимательными к детям. Регулярно проводятся беседы с родителями. Когда случаются нестандартные ситуации, организуются родительские собрания, взрослым объясняют, как вести себя в данной ситуации с детьми.
В Национальном институте образования мы уже четвертый год проводим семинар для педагогов «Безопасность детей в сети интернет». Педагоги при нашей поддержке проводят мероприятия для коллег, родителей и детей по информационной безопасности в сети интернет. Согласно опросам, проводимым педагогами в рамках семинара, дети осведомлены об опасностях интернета больше, чем думают взрослые. В год мы обучаем около двух десятков педагогов. Если нужно, проводим семинар чаще.
С. КАБАКОВИЧ: Думаю, паниковать по поводу загруженности школы не стоит. Нужно адекватно реагировать на ситуацию. Тем более механизмов хватает. Генпрокуратура работает, Минздрав, Следственный комитет… Приведу такой факт. Задолго до того момента, как начались случаи, связанные с суицидальными паблик-чатами в соцсетях, возбуждались уголовные дела и проводились проверки по фактам смертей, суицидов. В октябре 2016 года председатель СК издал распоряжение об обязательном возбуждении исключительно уголовного дела по всем фактам суицидов и парасуицидов. Это сделано для более тщательного и углубленного разбирательства в обстоятельствах произошедшего, установления причин и условий.
С проблемными ребятами из сети нужно работать персонально
«Р»: В российском сегменте есть Лига добровольного интернета. Там появляются группы волонтеров, так называемых «дельфинов» (иначе «антикитов»), которые пытаются уберечь от суицида. Может, в этом кроется простое и быстрое решение проблемы?
А. ЛАСТОВСКИЙ: Лично у меня и к «дельфинам» много вопросов. Это те же группы, которые призваны «выпиливать» кураторов. На самом деле они лишь подогревают интерес к данной тематике. Участники этих групп — такие же подростки. Получается, что один подросток пытается отговорить другого подростка от самоубийства. Но откуда у него психологический опыт? Он может причинить еще больший вред, а не помочь. А когда на «кита» налетают десятки «дельфинов», тот вообще может замкнуться в себе.
Еще момент. Поскольку администрация соцсети серьезно взялась за «китов», те переместились в группу «дельфинов». Получилось, что «дельфины», может, и нехотя, однако стали посредниками игроков.
«Р»: А если в целях профилактики вовлечения в суицидальные игры привлечь нашу молодежь, например активистов из БРСМ? Ребята там старательные, дело благое… Глядишь, и результат был бы.
А. ЛАСТОВСКИЙ: Рациональное зерно в этом есть. Если человек выявит страничку «кита», то он может подать жалобу на нее. Чем больше жалоб, тем быстрее она будет заблокирована. Поясню: когда администрация ВКонтакте получает много отзывов о том, что страница фейковая или суицидальной направленности, ее блокируют. Это могло бы минимизировать последствия такого общения. Обычный ребенок своей страничкой дорожит, потому что ее довольно сложно восстановить, а потому не будет ею бездумно рисковать ради сомнительной игры.
«Р»: Но бороться только со страницами в закрытых сообществах — это полдела…
А. ЛАСТОВСКИЙ: Бороться со страничками в техническом плане крайне сложно и малоэффективно. И одно из решений проблемы, как мы видим, — это работа педагогов с теми детьми, которых выявили специалисты управления «К». Аудитория байнета не настолько велика, ее можно охватить. Вычислив подростков, поработав с их родителями, можно минимизировать число играющих.
Мое мнение — нужно бояться не сообществ в виртуальной сети. Самый главный способ обезопасить своего ребенка — с ним заниматься, разговаривать. Ведь одинокий подросток, до которого нет дела родителям, всегда найдет выход своей тоске и неустроенности. А стать куратором очень просто. Сам в этом убедился. Зарегистрировался в данной группе и почти сразу же нашел себе «кита». Да и подростки сами ищут себе куратора.
Уверен, «синие киты» не последнее тревожное явление в виртуальной реальности. Подобные игры, еще более высокого уровня, будут появляться и дальше. Главное — выработать эффективную систему противодействия этим вызовам. И важно, что все элементы этого механизма у нас в стране созданы и работают.