Охотник за счастьем

Почему олимпийский чемпион Александр Газов вот уже 13 лет живет в глухой деревне?

Досье «СБ»

Александр Васильевич Газов. Родился 17 июня 1946 года в деревне Брыково Московской области. Заслуженный мастер спорта СССР. Чемпион Олимпийских игр (1976 г.), бронзовый призер Олимпийских игр (1980 г.), чемпион мира в личном первенстве и командных соревнованиях (1973, 1974, 1979 гг.), чемпион Европы в личном первенстве и командных соревнованиях (1973, 1977, 1978, 1981 гг.), чемпион СССР в личном первенстве и командных соревнованиях (1969 — 1982 гг.). Семикратный рекордсмен мира. Награжден орденом «Знак Почета».

Забытой Богом деревушки Колодчино Вилейского района нет даже на дорожной карте. Автобусы туда не ходят, электрички там не останавливаются. В гости к Александру Васильевичу Газову пришлось добираться практически наугад. Олимпийский чемпион, конечно, объяснил, как к нему доехать, но одно дело теория, другое — практика. Как ни странно, нужная деревня нашлась легко. Вот только на главной и единственной улице Колодчино с удивлением обнаруживались сорванные крыши, заколоченные окна... Проехали с коллегой до конца дороги, но нужный дом не нашли. «Беда! — подумал я. — Мобильный телефон не берет, а жители все словно вымерли». Но вот из–за поворота выехали две девчонки на велосипедах. К нашим спасительницам обратился немедля: «Девчонки, знаете, где тут Александр Газов живет?» «А кто же его не знает? Поехали за нами, покажем!» — ответили они. С кортежем из двух велосипедов мы подрулили к дому Александра Васильевича. Хозяин, его жена Валентина и дочка Вероника уже ждали нас на крыльце. Поздоровались. Нарушая все правила этикета, я сразу же спросил Газова:

— И как же вы забрались в эту глушь?

— В 1992 году развелся с первой женой. Пришел домой, взял оружие, медали и уехал сюда. В Колодчино у меня была небольшая дача. Жил на ней и потихоньку начал строить новый дом. Признаюсь, первые полгода деревенской жизни дались тяжело. Я не был готов к подобному. Долго не мог отвыкнуть от городских удобств, множества магазинов, развлечений. Я ведь коренной москвич.

— Такое ощущение, что здесь, кроме вас, вообще никто не живет?

— Деревня и впрямь очень заброшенная. 60 дворов и только в восьми люди живут. Обитают тут, кажется, человек 17.

Утолив свое любопытство, зашел в дом. Александр Васильевич с гордостью начал экскурсию по своему жилищу. Когда мы очутились в зале, мое внимание сразу же привлекли награды. Медалей множество, все аккуратно прикреплены к длинной полоске красного полотна. «Попробуйте подержать», — предложил мне хозяин, передав трофеи. «Да, тяжело!» — ответил я. «Если на металлолом сдать, можно деньжатами разжиться, — отшутился Газов. — Медали всегда лежат на виду. С радостью вспоминаю о былых временах, когда смотрю на них».

— Александр Васильевич, вы, наверное, в курсе, что некоторые наши олимпийские чемпионы продают свои награды? Не знаю почему, но я уверен, что вы бы вряд ли пошли на такое при любых обстоятельствах...

— Зарекаться, конечно, нельзя. Но, думаю, не стал бы торговать наградами. Ветераны спорта продают медали из–за банальной нехватки средств к существованию. Жить впроголодь не хотят. Их жизнь вынуждает... Я живу на пенсию 480 тысяч. А когда приехал в Беларусь в 1969 году, обещали, что всем обеспечат. Не уехал бы тогда, жил бы сейчас в Москве, получал бы 1.000 долларов ежемесячно, как все российские олимпийские чемпионы.

Экскурсия продолжилась. Заходя в каждую новую комнату, мой восторг все увеличивался...

— Это уже второй дом, который я построил. Тут все сделано моими собственными руками, каждая досочка, вбит каждый гвоздик. Начал в 1998 году, но он до сих пор не завершен, хочу еще огромную комнату доченьке достроить. Первый свой дом я продал.

— А чем вы занимаетесь в деревне?

— Охочусь, рыбачу, режу по дереву.

— Насчет охоты не спрашиваю, вы профессиональный стрелок, тут все понятно. Рыбалка, по сути, тоже дело не такое уж хитрое, но где вы научились по дереву резать?

— Был у меня оружейный мастер Николай Авилов. Он хорошо резал по дереву. Как–то я стоял, наблюдал за его работой и мне понравилось. Попробовал сам. Получалось неплохо. Занялся резьбой серьезнее. Теперь постоянно режу, в каждую картину вкладываю душу.

— На что рыбку ловите?

— На спиннинг. Никогда не занимался браконьерством. Даже сети ставить не умею.

— На кого охотитесь?

— У меня легавая собака породы дратхар. Она может и на кабана идти, и на лося, и на птицу, и на зайца. Я ее натаскал на птицу. В нашем районе много куропаток, бекаса, уток. Вот это мой любимый вид охоты. Каждый год убиваю одного–двух кабанчиков. Охота — это здоровье. Ведь в день проходишь 8 — 10 километров.

Александр Васильевич предложил выйти на перекур. «Совсем недавно начал снова курить. Бес попутал. В молодости, конечно, попыхивал, а потом бросил. У меня в огороде металлическая трубка вкопана. Я в нее все «бычки» бросаю. Когда заполнится, тогда снова брошу», — рассказал, затягиваясь сигаретой, олимпийский чемпион. Я решил помочь хозяину побыстрее завязать с вредной привычкой, и свой окурок тоже выбросил в трубу. Когда мы вернулись в дом, на веранде уже был накрыт стол. «Сейчас убедитесь, что не зря я на охоту хожу, — с усмешкой сказал Газов. — Главное — бекасов жареных попробуйте, на них никто не охотится. Они очень быстро летают, попасть тяжело!» Мы сели за стол, как полагается, выпили за знакомство и продолжили беседовать.

— А не жалко животных убивать?

— Ну, я не знаю... Кабан, он для того и растет, чтобы его убили. Еще испокон веков. Когда его подстрелишь, он хрюкает, пытается подняться, норов свой показать. А вот лося иногда тяжело застрелить в моральном плане. Благородное животное.

— Почему такое отношение к кабану?

— Ну свинья, она и есть свинья.

— Раз уж заговорили о животных, какое у вас самое любимое?

— Собаки. Умнейшие создания. С моим барбосом Файтом можно разговаривать. Я перед друзьями часто фокус показываю. Подзываю Файта, поднимаю ухо и прошу принести курицу, и он приносит, с соседского огорода, причем не помнет, перышка не выдернет... Вы пока кабанины спокойно поешьте, а я вам историю забавную про охоту расскажу. Пригласило меня как–то армейское руководство на загонную охоту. У меня было пятизарядное ружье 12–го калибра, а никто об этом не знал. Когда стрелков расставляли по номерам, спросил у егеря, кого можно стрелять и сколько. Егерь посмотрел на мое оружие, подумал, обычное одноствольное ружье, и говорит: «Стреляй, что выскочит и сколько хочешь». Появились пять кабанов, я всех и завалил. Смотрю, егерь бежит, кричит: «Хватит, вы только две путевки на кабанов покупали». Больше меня на охоту не брали.

— А сколько же выстрелов вы сделали за свою жизнь?

— Около 12 миллионов!

— Какие житейские сложности возникают в деревне?

— Бывают проблемы. Как–то из–за заснеженных дорог неделю не возили дочку в школу. Мне это надоело и я заехал к председателю сельсовета. Спросил, когда будут дороги чистить. Она ответила, что нет денег, солярки. Сказал, хотите, я вам помогу. Председатель: «Да, с удовольствием». Продолжаю: мы тут всей деревней написали письмо и отправляем в Администрацию Президента. Она задумалась и пообещала, что дороги будут чистить. На следующий день в семь утра позвонила и сказала, что улица уже расчищена. Теперь каждую зиму регулярно чистят дорогу. А до этого случая вообще приходилось за свои средства заказывать технику. Проходящую мимо Колодчино трассу приводили в порядок постоянно, но к нам не заезжали. Каждое утро вставал в 7 часов, брал две бутылки водки и бежал на трассу. Водитель снегоуборочной машины за вознаграждение с огромной радостью расчищал деревенскую дорогу за 20 минут.

— Валентина и Вероника, а чем вы тут занимаетесь?

Жена Валентина: Забот хватает. За огородом посмотреть, еду приготовить, отвезти дочку в школу, забрать. Тем более в соседнем доме живет моя мама, она перенесла инсульт, надо за ней присматривать.

Дочка Вероника: Мы с папой любим ездить на рыбалку, охоту, а еще мне нравится наблюдать, как он вырезает картины. Хочу, чтобы и меня научил.

— Александр, вы никогда не думали перебраться в Минск?

— Думал. Но когда олимпийские дома строили, я вообще не знал об этом. Никто не сказал. Узнал только, когда строительство было закончено. А там были недорогие квартиры, можно было купить. Взять ссуду. А строить квартиру самому очень дорого.

— Давайте вспомним счастливую для вас Олимпиаду в Монреале, насколько я знаю, вас ведь хотели убрать из состава команды...

— У тренерского штаба были свои любимчики. Накануне соревнований наставники решили сделать перезаявку — по их раскладам, меня должен был заменить россиянин. Для перезаявки все было готово, не хватало лишь одной подписи руководителя стрелковой делегации в Монреале минчанина Виктора Ливенцева. Прослышав о кознях тренерского штаба, Ливенцев предпринял грамотный ход. С самого утра он пошел «гулять по городу» и вернулся за полночь. Перезаявку, естественно, подавать было уже поздно. Кстати, выступление в Монреале стало для меня самым запоминающимся, и не только потому, что я выиграл. На той Олимпиаде я выдал просто потрясающую серию из девяти «десяток» подряд в финале.

— Это правда, что вы экспериментировали со своей спортивной винтовкой?

— Перед монреальской Олимпиадой месяцев за шесть ко мне попала от гэдээровцев таблица со скоростями пуль: при какой длине ствола происходит полное сгорание пороха. Мы с Владимиром Разореновым, великим оружейным мастером, решили поэкспериментировать. Подумали-подумали — и отпилили кусок ствола. Попробовал стрелять — нормально. Еще отпилили — нормально. И дошли до длины 42 сантиметра. Отстреляли со станка — кучность хорошая. Сделали фальшствол — вместо бывшего ствола просто трубка. На нее грузики для баланса всевозможные приделали. А потом, когда мне меняла винтовку компания «Вальтер», я им отдал ствольник. Они спросили, почему такой короткий. Я говорю: попробуйте, потом сами ответите на свой вопрос. Они попробовали и стали выпускать винтовки с такими же стволами.

— А чего же вы не запатентовали свое открытие?

— Времена были другие, как–то не думал об этом.

— «Вальтер» хотя бы вам заплатил?

— Финансового вознаграждения не получил. Но после Олимпиады «Вальтер» сделал мне подарок: золотые зажигалку и запонки. У меня вообще были хорошие отношения с самим Карлом Вальтером. Его компания снабжала меня патронами и оптикой. А на приеме Вальтер лично подарил мне винтовку. Оружие было великолепнейшее. Я из него всю жизнь стрелял.

— Почему не получилось повторить успех на Олимпиаде в Москве?

— В 1980 году я вообще с проблемами попал в олимпийскую сборную. Весной проходило первенство Вооруженных Сил, и на нем отбиралась команда на весенний чемпионат Союза, который являлся одним из этапов отбора к Олимпиаде. Я любил готовиться индивидуально. Главный тренер по стрельбе Вооруженных Сил Людвиг Лустберг знал это. Он позволил мне тренироваться дома и приехать прямо на соревнования. Готовился две недели, за день до отъезда прихожу на тренировку, а ко мне подходит один из тренеров, Андрей Гоголев, и говорит: «Звонил Лустберг, сказал, чтобы ты не приезжал на первенство. Команда уже составлена». Я ответил: Андрей Яковлевич, вы меня не видели, ничего мне не передавали. Сажусь на «Ниву» и мчусь во Львов, где и должен был проходить чемпионат. Вечером был на месте. Захожу в кабинет Лустберга. Он удивленно смотрит на меня и спрашивает: «Зачем ты приехал, я ведь звонил?!» Ответил, что ничего не знал, выехал вчера, в Бресте у друзей переночевал и только приехал. Лустберг говорит: «Мы уже команду составили, будешь стрелять на личное первенство». Я выиграл три упражнения. И тренерскому штабу ничего не оставалось, как взять меня в сборную. Все остальные отборочные соревнования тоже выиграл. Московская Олимпиада далась мне легче монреальской, не было такого волнения, напряжения. Результат, кстати, в 1980 году показал лучше, чем в 1976–м. Но, к сожалению, он принес мне лишь «бронзу». А почему не удалось выиграть? Все просто: другие спортсмены стреляли точнее.

— Что было потом?

— Из сборной СССР ушел в 1983 году. Мы были на сборах в Сухуми в это время. Проводы мне устроили теплые, вся команда довела до аэропорта. Все было великолепно. Считаю, что завершил карьеру вовремя. Привык быть лидером и хотел уйти красиво. Кроме того, я по–человечески очень устал за 11 лет в сборной. Дома бывал хорошо

если три месяца в год. Вскоре мне предложили поехать в Германию главным тренером стрелковой команды в ГСВГ (Группа советских войск в Германии). Отслужил там 6 лет — с 1983–го по 1989–й. Поначалу тренировать было тяжело, а потом привык, обжился. Создал хорошую команду, мои ребята всегда были в лидерах различных чемпионатов Вооруженных Сил. За время работы в Германии сумел накопить деньжат, которые впоследствии мне очень пригодились. За эти деньги смог оплатить учебу своим сыновьям от первого брака. Они отлично окончили университеты и сейчас работают на престижных местах. Своими сыновьями очень горжусь. А недавно они подарили мне двух великолепных внуков.

В 1989 году вернулся в Минск в качестве спортсмена, начал тренироваться. Потом освободилась должность начальника стрелкового тира имени маршала Тимошенко и мне сразу ее предложили. Уволился в 1992 году в звании майора. С того времени я безработный.

— Почему вы не устроились куда–нибудь тренером?

— Мне никто не предлагал серьезной работы, а идти в детскую школу не хотел. После такого высокого уровня заниматься азами с ребятишками... сами понимаете. В 1993 — 1994 годах были приглашения из–за границы. Но тогда не мог уехать по семейным обстоятельствам. Да и не очень–то хотел, Беларусь уже была родной для меня.

— Заняться чем–нибудь другим, не связанным со спортом, не думали?

— А на что менять? Ну умею я деревяшки резать. Специальность токаря у меня есть. Но опять же живу за 70 километров от Минска, каждый день на работу и с работы ездить очень сложно. А в деревне работать просто негде.

— Олимпийского чемпиона на улицах узнают?

— Нет. Помню единственный случай, когда меня идентифицировали. Как–то ездил в Германию, и таможенник на контроле спросил: «А не тот ли вы великий Газов?» Познакомились, разговорились. Он, оказывается, за всеми моими выступлениями следил. Приятно было, что не всеми еще забыт...

— Извините за нескромный вопрос, возраст не чувствуется?

— В свои 59 старости не замечаю совершенно. Выдает меня вес. Когда стрелял, весил 78 килограммов, а сейчас — около 120.

— Валентина, сколько килограммов было в Александре Васильевиче, когда вы вышли за него замуж?

— Примерно килограммов 100. Он начал полнеть из–за проблем со здоровьем, а не от того, что много ест. У него не в порядке щитовидная железа и он пьет таблетки, влияющие на обмен веществ.

Александр вышел на перекур. Оставшись в обществе двух прекрасных дам, я попросил их описать мужа и отца...

Жена Валентина: В нем сочетаются качества, присущие всем военным людям. Муж требователен, но добр. Александр довольно скромен. Долгие годы я и жители деревни не знали, что он олимпийский чемпион. Разоблачить героя нам помогла передача по радио, в которой рассказывали о муже. Только после этого он признался.

Дочка Вероника: Я горжусь папой. Он заслуженный человек, его уважают. Мой отец добрый, умный, усердный и очень упорный. Если поставил перед собой цель, то обязательно ее добьется. Я его очень люблю.

В этот момент мой взгляд случайно упал на настенные часы. «Боже, половина восьмого, ну и засиделись», — подумал я. Злоупотреблять гостеприимством не хотелось. Поблагодарив Александра Васильевича и его семью, мы с фотографом сели в машину. Проехав несколько дворов, заприметил на лавочке двух старушек, попросил остановить автомобиль. Оказалось, что одна из них — теща Александра Васильевича Вера Иосифовна. В народе столько анекдотов ходит о взаимоотношениях тещи и зятя, я просто не мог не поинтересоваться мнением Веры Иосифовны о муже дочки:

— Замечательный человек. Разумный, толковый. Его вся вёска знает. Все его любят. Мы его даже стесняемся, мы такие простецкие, деревенские, а он москвич. Мы с ним мало общаемся. Но Александр Васильевич всегда поздоровается, никого не пропустит, ни малого, ни старого...

Фото Александра РУЖЕЧКА, «СБ».