102-летняя минчанка Татьяна Ярмоленко рассказала о фашистских злодеяниях в деревне Петровка Червенского района
05.02.2022 10:32:00
102-летняя минчанка Татьяна Ярмоленко рассказала о фашистских злодеяниях в деревне Петровка Червенского района осенью 1943-го и о том, как чудом удалось избежать смерти
Геноцид белорусского народа нацистами и их пособниками в годы Великой Отечественной войны признан юридически. Закон об этом недавно подписал Президент. Большая работа следователей и криминалистов продолжается. По возбужденному Генпрокуратурой уголовному делу опрошено множество свидетелей, открыты ранее неизвестные места, где каратели уничтожали мирных жителей и военнослужащих Красной армии. О бесчинствах немецких оккупантов становится известно и благодаря читателям «СБ». Особое звучание истории живых свидетелей приобретают в 2022-м, объявленном Годом исторической памяти.
Татьяна Ярмоленко со своим снимком в молодости.
В редакцию обратилась минчанка Тамара Полежаева и рассказала, что уже много лет выписывает газету «СБ. Беларусь сегодня». До глубины души ее трогают публикации о Великой Отечественной войне. В одной из статей взволновали строки о том, что до этой поры свидетелей страшных событий почти не осталось. «Но я знаю такого человека, — рассказала Тамара Иосифовна. — Моя дальняя родственница в 1943-м была свидетельницей расстрела мирных жителей деревни Петровка в Червенском районе». Мы не могли не пообщаться с ней.
— Не понимаю, почему так долго живу, — встречая нас, полусидя в кровати, говорит героиня. — Вот уже и дочь похоронила пять лет назад, а мне, видно, больше годков отмерено. Зрение посредственное, но газеты читаю…
— Когда началась война, мы жили на улице Ульяновской в Минске, — рассказывает моя собеседница. — Мужа призвали на фронт. Он, стараясь не показать тревоги, попрощался со мной и полугодовалой дочерью, дал наказ — выжить, в случае большой опасности отправляться к его родным в Червенский район.
Татьяна Алексеевна берет в руки фотоальбом. Перебирает черно-белые снимки близких ей людей, которых давно нет в живых, заметно волнуется. Руки ее дрожат. Бабушка Таня вспоминает долгий путь к свекрови в июне 1941-го:
— Фашисты начали бомбить Минск почти сразу, как только мы услышали сообщение о вероломном вторжении гитлеровцев на нашу землю. В городе в те времена было много деревянных построек. Они вспыхнули в считаные мгновения. Все было в пыли и дыму. Я с шестимесячной дочкой на руках не знала, куда бежать. Так бы и осталась в квартире навсегда, если бы не соседка. Прибежала и дала команду: «Быстро собирайся!» Наспех сгребла пеленки, взяла небольшой кусок хлеба, документы, и мы вышли на улицу. Все вокруг полыхало, гремело. Было страшно. Чудом удалось вырваться из Минска. А там пешком направилась в деревню Петровка к матери мужа за 85 километров.
Путь был долгий и страшный. Татьяна Алексеевна вспоминает, как они шли и видели вдоль дороги убитых людей, перевернутые повозки с мертвыми лошадьми. Кое-как добрались до деревни Горки, где жила знакомая. Оттуда Татьяну и ребенка увезла сестра мужа — та самая Лида. Стали жить в доме свекрови.
— Петровка — деревня небольшая, — продолжает рассказ Татьяна Алексеевна. — Всего около 140 жителей. Среди них оказались те, кто стал прислуживать гитлеровцам. До сих пор помню их фамилии.
— Они вели меня под конвоем туда, где уже все стояли, — вспоминает бабушка Таня. — Затем этот высокий человек начал зачитывать, кого надо убить. И тогда Лидочка, наша Лидия Матвеевна (по фамилии мужа — Котик), схватила свою дочь на руки со словами: «Пусть и дочь убьют, не хочу, чтобы она оставалась сиротой». Но фашист приказал оставить ребенка. Светочку передали бабушке. Людей погнали к ранее выкопанной широкой яме. Там же их всех расстреляли и закопали. Из нашей семьи остались в живых только я с дочкой, племянница Светочка и свекровь. Нас, как оказалось, в списках не было.
Позже местные доносчики состряпали новый список неугодных нацистам людей. Все это время женщины жили с ощущением, что в любой момент фашисты могут расправиться и с ними. Однажды свекровь рассказала сон, в котором зять-покойник построил для нее дом. Татьяна предчувствовала: это не к добру. Вскоре на них пришел донос от местных пособников оккупантов.
— Это все орудовали местные прислужники фашистов, — рассказывает моя собеседница. — О готовящейся расправе над нами предупредила жена одного из них: «Вас хотят убить, прячьтесь, куда можете». К этому времени я с дочкой и племянницей успели убежать в лес. В тот момент подумалось: «Если меня убьют, пусть в ту секунду и дочь сразу, чтобы сиротой не осталась».
После войны, говорит Татьяна Ярмоленко, в Петровке жили люди. Татьяна Алексеевна приезжала туда летом погостить у односельчан. Жила там и семья тех самых фашистских прислужников. «Их бывший главарь падал в ноги, просил прощения, — рассказывает бабушка Таня. — Я ему не мстила, считала так: его семью Бог накажет».
Пепелище на месте сожженного дома жителя деревни Петровка Якима Корня. Рисунок Леонида Бойко – один из экспонатов Червенского районного краеведческого музея.
…Сегодня Петровка на карте Червенского района значится как урочище. Постоянно там никто не проживает. Символическая дань памяти расстрелянным и сожженным жителям Петровки — картина талантливого партизана-художника отряда «Разгром» Абрама Розенштехера, известного в послевоенное время как Леонид Бойко. Проходя мимо сожженных хат, патриот успел запечатлеть на бумаге пепелище, оставшееся от дома местного жителя Якима Корня. Всматриваясь в изображение, вспоминаю звучащие как наказ на будущее слова Татьяны Ярмоленко, единственной на этот момент свидетельницы фашистской расправы над мирными жителями Петровки:
Лилия АНАНИЧ, заместитель председателя Постоянной комиссии по правам человека, национальным отношениям и СМИ Палаты представителей Национального собрания Беларуси:
— Сам факт того, что в Беларуси спустя 80 лет после начала Великой Отечественной войны законодательно, в соответствии с международными правовыми актами дана справедливая оценка злодеяниям нацистов и их пособников, националистических формирований в годы войны и в послевоенный период, — весомый вклад во имя будущего страны. Закон «О геноциде белорусского народа» — долг нашей памяти жертвам страшнейшей войны.
kuzmich@sb.by
Геноцид белорусского народа нацистами и их пособниками в годы Великой Отечественной войны признан юридически. Закон об этом недавно подписал Президент. Большая работа следователей и криминалистов продолжается. По возбужденному Генпрокуратурой уголовному делу опрошено множество свидетелей, открыты ранее неизвестные места, где каратели уничтожали мирных жителей и военнослужащих Красной армии. О бесчинствах немецких оккупантов становится известно и благодаря читателям «СБ». Особое звучание истории живых свидетелей приобретают в 2022-м, объявленном Годом исторической памяти.
Татьяна Ярмоленко со своим снимком в молодости.В редакцию обратилась минчанка Тамара Полежаева и рассказала, что уже много лет выписывает газету «СБ. Беларусь сегодня». До глубины души ее трогают публикации о Великой Отечественной войне. В одной из статей взволновали строки о том, что до этой поры свидетелей страшных событий почти не осталось. «Но я знаю такого человека, — рассказала Тамара Иосифовна. — Моя дальняя родственница в 1943-м была свидетельницей расстрела мирных жителей деревни Петровка в Червенском районе». Мы не могли не пообщаться с ней.
— Не понимаю, почему так долго живу, — встречая нас, полусидя в кровати, говорит героиня. — Вот уже и дочь похоронила пять лет назад, а мне, видно, больше годков отмерено. Зрение посредственное, но газеты читаю…
Нельзя забыть
До начала Великой Отечественной войны Татьяна Ярмоленко успела выйти замуж за военного. Чтобы жениться, ее будущий супруг по просьбе сестры Лиды специально приехал в родную деревню в Червенском районе. Там в местной школе после окончания педучилища работала Татьяна.— Когда началась война, мы жили на улице Ульяновской в Минске, — рассказывает моя собеседница. — Мужа призвали на фронт. Он, стараясь не показать тревоги, попрощался со мной и полугодовалой дочерью, дал наказ — выжить, в случае большой опасности отправляться к его родным в Червенский район.
Татьяна Алексеевна берет в руки фотоальбом. Перебирает черно-белые снимки близких ей людей, которых давно нет в живых, заметно волнуется. Руки ее дрожат. Бабушка Таня вспоминает долгий путь к свекрови в июне 1941-го:
— Фашисты начали бомбить Минск почти сразу, как только мы услышали сообщение о вероломном вторжении гитлеровцев на нашу землю. В городе в те времена было много деревянных построек. Они вспыхнули в считаные мгновения. Все было в пыли и дыму. Я с шестимесячной дочкой на руках не знала, куда бежать. Так бы и осталась в квартире навсегда, если бы не соседка. Прибежала и дала команду: «Быстро собирайся!» Наспех сгребла пеленки, взяла небольшой кусок хлеба, документы, и мы вышли на улицу. Все вокруг полыхало, гремело. Было страшно. Чудом удалось вырваться из Минска. А там пешком направилась в деревню Петровка к матери мужа за 85 километров.
Путь был долгий и страшный. Татьяна Алексеевна вспоминает, как они шли и видели вдоль дороги убитых людей, перевернутые повозки с мертвыми лошадьми. Кое-как добрались до деревни Горки, где жила знакомая. Оттуда Татьяну и ребенка увезла сестра мужа — та самая Лида. Стали жить в доме свекрови.
— Петровка — деревня небольшая, — продолжает рассказ Татьяна Алексеевна. — Всего около 140 жителей. Среди них оказались те, кто стал прислуживать гитлеровцам. До сих пор помню их фамилии.
Представляете, эти люди были недовольны советской властью, хотя и работали в местном колхозе, ненавидели коммунистов. Вот и донесли фашистам, кого надо убить.Рассказали немцам, что наша семья была связана с партизанами, что мы недовольны гитлеровскими порядками. В том списке также оказался председатель колхоза, дочка его семнадцатилетняя, Раечка, зампредседателя колхоза, секретарь партийной организации, агроном, бригадир с сыном, сестра моего мужа Лида и брат Григорий Сорока. Приехала жандармерия, заставили всех выйти на улицу.
В сентябре 1943-го
Полицай стоял у двери и ждал, пока Татьяна соберет ребенка, чтобы вести женщину под конвоем вместе с теми, кого будут расстреливать. В эти минуты материнское сердце Татьяны разрывалось на части. Горе, страх и ужас омертвляли душу.Татьяна, затягивая время, долго искала покрывало, но немец и полицай поторапливали. До сих пор она помнит лицо фашиста в черном костюме, высокого, говорившего с прибалтийским акцентом.
— Они вели меня под конвоем туда, где уже все стояли, — вспоминает бабушка Таня. — Затем этот высокий человек начал зачитывать, кого надо убить. И тогда Лидочка, наша Лидия Матвеевна (по фамилии мужа — Котик), схватила свою дочь на руки со словами: «Пусть и дочь убьют, не хочу, чтобы она оставалась сиротой». Но фашист приказал оставить ребенка. Светочку передали бабушке. Людей погнали к ранее выкопанной широкой яме. Там же их всех расстреляли и закопали. Из нашей семьи остались в живых только я с дочкой, племянница Светочка и свекровь. Нас, как оказалось, в списках не было.
Позже местные доносчики состряпали новый список неугодных нацистам людей. Все это время женщины жили с ощущением, что в любой момент фашисты могут расправиться и с ними. Однажды свекровь рассказала сон, в котором зять-покойник построил для нее дом. Татьяна предчувствовала: это не к добру. Вскоре на них пришел донос от местных пособников оккупантов.
— Это все орудовали местные прислужники фашистов, — рассказывает моя собеседница. — О готовящейся расправе над нами предупредила жена одного из них: «Вас хотят убить, прячьтесь, куда можете». К этому времени я с дочкой и племянницей успели убежать в лес. В тот момент подумалось: «Если меня убьют, пусть в ту секунду и дочь сразу, чтобы сиротой не осталась».
Подвиг Сороки Тани
Свекровь фашисты сожгли живьем в ее доме. Татьяна издали видела горящие дома в деревне. Она вышла из укрытия в березовой роще, когда пожар утих. Возвращаться было бессмысленно. Женщина долгое время скиталась по лесу, позже, встретив родственницу Анну, попросилась к ней жить. Фашисты по-прежнему планировали расправиться над ней. Местные доносчики указывали ее приметы так: «Рыжая Сорока Таня», так Татьяну звали в деревне. Но ей с детьми удалось уйти в лес. Позже Татьяна узнала, что, пока она скрывалась в лесу, фашисты заявились к Анне, угрожали сжечь в доме вместе с детьми, но она близких не выдала. «Рыжая Сорока Таня» в который раз избежала смерти.Не дать обесценить
После освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков мужа с войны Татьяна Ярмоленко так и не дождалась. Получила извещение: пропал без вести. Второй раз замуж не вышла. После войны 46 лет проработала в МВД. Была специалистом по учету.После войны, говорит Татьяна Ярмоленко, в Петровке жили люди. Татьяна Алексеевна приезжала туда летом погостить у односельчан. Жила там и семья тех самых фашистских прислужников. «Их бывший главарь падал в ноги, просил прощения, — рассказывает бабушка Таня. — Я ему не мстила, считала так: его семью Бог накажет».
Пепелище на месте сожженного дома жителя деревни Петровка Якима Корня. Рисунок Леонида Бойко – один из экспонатов Червенского районного краеведческого музея.…Сегодня Петровка на карте Червенского района значится как урочище. Постоянно там никто не проживает. Символическая дань памяти расстрелянным и сожженным жителям Петровки — картина талантливого партизана-художника отряда «Разгром» Абрама Розенштехера, известного в послевоенное время как Леонид Бойко. Проходя мимо сожженных хат, патриот успел запечатлеть на бумаге пепелище, оставшееся от дома местного жителя Якима Корня. Всматриваясь в изображение, вспоминаю звучащие как наказ на будущее слова Татьяны Ярмоленко, единственной на этот момент свидетельницы фашистской расправы над мирными жителями Петровки:
«Многие детьми пережили войну, но так и не поняли ее. Задача молодежи сегодня — осознать масштаб трагедии советского народа, чтобы не дать врагам обесценить нашу историческую правду, и быть хозяевами на своей земле».ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Лилия АНАНИЧ, заместитель председателя Постоянной комиссии по правам человека, национальным отношениям и СМИ Палаты представителей Национального собрания Беларуси:
— Сам факт того, что в Беларуси спустя 80 лет после начала Великой Отечественной войны законодательно, в соответствии с международными правовыми актами дана справедливая оценка злодеяниям нацистов и их пособников, националистических формирований в годы войны и в послевоенный период, — весомый вклад во имя будущего страны. Закон «О геноциде белорусского народа» — долг нашей памяти жертвам страшнейшей войны.
kuzmich@sb.by