Почему 700 тысяч японцев стали затворниками?

Хикикомори, или хикки, — это явление совсем недавно стало распространяться в России, да и у нас тоже. Родиной его считается Япония, где так называют людей, настолько обостренно реагирующих на контакты с окружающим миром, что им легче уйти в добровольное самозаточение. Хикикомори изолируют себя от общества, безвылазно обитая в одной комнате минимум полгода. 700 тысяч японцев в возрасте от 15 до 31 года ведут подобный образ жизни. И это лишь примерные цифры, ведь часто родственники предпочитают не распространяться о том, что соседствуют с затворником. По статистике, 17 из 27 хикикомори страдают психическими расстройствами. Масштаб явления настолько велик, что власти Японии стали бороться с ним на государственном уровне, помогая людям социализироваться и открывая специализированные клиники.

А вот на постсоветском пространстве хикки — пока, скорее, модная тенденция. Сообщества в социальных сетях, посвященные хикикомори, пестрят анимешными картинками, циничными мемами и депрессивными статусами. В них не только культивируется затворничество, постоянное зависание в интернете и просмотр мультфильмов и сериалов. Обычным делом здесь считается похвастаться своей ленью, бездельем, одиночеством и озлобленностью. Записи о враждебности мира, черствости людей, бессмысленности существования и даже идеи суицида встречаются аудиторией на ура, набирая множество репостов. Число подписчиков в самых крупных пабликах достигает 15 — 20 тысяч, больше половины — это дети и молодежь до 18 лет. И хоть процент «истинных» хикикомори, для которых это не просто романтизированное явление из японской культуры, здесь невелик, налицо всяческое воспевание социофобии, с которой медики борются не первый год и не особенно успешно.

Не секрет, что для людей, которые прячутся от всего мира, самым комфортным местом общения зачастую становится интернет. Где, как не здесь, можно поделиться своими страхами и найти единомышленников? Истории похожи одна на другую: «я не могу нормально находиться в обществе, я социофоб». Для некоторых это просто яркий ярлык, чтобы привлечь к себе внимание. А кто–то всерьез не может совладать со своими тревогами.

— Самый большой страх для людей, страдающих социофобией, — это оказаться в центре внимания и произвести плохое впечатление, — рассказывает психолог психиатрического отделения дневного пребывания № 1 Минского психоневрологического диспансера Яна Бондарчик. — Такой человек может бояться общения с людьми, публичных выступлений... Страхи эти иррациональны. Как правило, любая реакция окружающих воспринимается на свой счет. К сожалению, к нам обращаются, когда состояние становится уже критическим, запуская это расстройство на самых ранних этапах.

Социальная фобия на пустом месте не возникает. Причин много, и зачастую они очень сложно между собой переплетены. Скажем, наследственный фактор. Вероятность получить диагноз социофобия в 2 — 3 раза выше, если от нее страдают близкие родственники. Корни проблемы могут уходить и далеко в детство: ребенок недополучил общения и нежности от родителей, и, повзрослев, уже бессознательно считает, будто враждебен весь мир. Отрицательный личный опыт тоже играет свою роль. Скажем, выходя из транспорта, человек причинил неудобство другому пассажиру или, оступившись, упал на ступеньке. Для нас — неприятная мелочь, а для людей с повышенной чувствительностью и предрасположенностью к расстройству — настоящая психологическая травма. У таких людей глубинный страх быть высмеянными из–за своих «неадекватных» действий в присутствии других. Не так ешь, не так печатаешь или играешь на музыкальном инструменте...

— Социальная тревожность — широко распространенное явление, — резюмирует доктор психологических наук, доцент Леонид Левит. — Ведь застенчивость и некоторая заторможенность в контактах свойственны многим людям. Социальной тревогой страдает примерно каждый десятый. И у таких людей возникает немало проблем в работе и повседневной жизни. Социофобы нередко сами же страдают от своей изоляции и одиночества. Жалуются психологу, что у них нет друзей, дефицит общения.

Но даже на интернет–форумах и в тематических сообществах социальных сетей разговорить таких практически невозможно. Однако Никита, прячущийся за выдуманным именем и ненастоящим аккаунтом, согласился поделиться своей историей:

— Да, у меня социофобия. Мне очень сложно общаться с людьми. Про друзей и девушек вообще молчу: их никогда и не было. Даже устроиться на работу не могу. Сразу представляю, что меня не будут уважать, станут считать человеком второго сорта и некомпетентным работником. На улицу выхожу редко, только по вечерам. Если еду в автобусе и рядом кто–то садится, даже трясти начинает. Я бы хотел стать нормальным человеком, обрести семью и любимую работу, но не знаю, как выйти из этого состояния.

Ни к врачам, ни к психологам Никита обращаться не хочет. Или не может: для него это тоже ужасный стресс. Наверное, все японские хикикомори вели себя так же, прежде чем закрыть за собой дверь. Зато теперь чувствуют себя «в домике». Этому способствуют и близкие, которые, несмотря ни на что, обеспечат всем необходимым, как родители Никиту, и сама наша жизнь: на дом нынче доставят что угодно. Кроме уверенности в себе.

Часто термин «социофобия» используют в корне неправильно. Все, кто пару раз предпочел вечеру в шумной компании чтение или просмотр сериалов, гордо причисляют себя к социофобам, социопатам и мизантропам, считая эти слова синонимами. Часто ярлык навешивается и на тех, кто сознательно сократил социальные контакты. Скажем, человек переехал в деревню или отправился на время отпуска в какое–то уединенное место — разве он социофоб? Леонид Левит, кстати, тоже предпочитает писать свои книги и научные статьи в полном одиночестве, отключив телефон: «Конечно, это не является социофобией в истинном смысле слова. Многие очень сложные виды деятельности (в том числе творческой) требуют полной самоотдачи и концентрации, поэтому их лучше выполнять в уединении. Кроме того, известно, что разумное, продуманное уменьшение повседневной суеты весьма целительно для психики и общего уровня здоровья современного человека, нередко страдающего от переизбытка социальных стрессов».

Надо разделять: где детская стеснительность, а где уже настоящее расстройство. Как правило, боязнь прочитать стишок на утреннике проходит с возрастом. Но если ребенок боится выходить на улицу, больше проводит времени наедине с собой и опасается людных мест, родителям стоит уделять ему больше внимания, показать, что мир не так враждебен, как ребенок думает.

По словам психологов, хотя чаще всего человек понимает, что его страхи беспочвенны и с ними нужно (и можно!) бороться, поддержка со стороны родственников и друзей крайне необходима. Первый и главный шаг — осознать, что ты слишком сгущаешь краски. Не стоит затягивать и с визитом к психологу. Помочь может как индивидуальная и групповая терапия, так и социальная реабилитация. Иногда в особо тяжелых случаях может понадобиться и медикаментозное лечение. Леонид Левит объясняет: «Общий смысл методик избавления от социальной тревожности заключается во «внезапном» или более–менее постепенном вхождении человека в пугающую ситуацию, пребывании в ней и последующем обсуждении произошедшего с психологом. Такие задания должны выполняться настойчиво, многократно, умно. Тогда проблемы с социальным взаимодействием уменьшатся, хотя и не исчезнут бесследно».

В любом случае форумы и сообщества, посвященные социофобии и предлагающие многочисленные рекомендации по ее лечению вплоть до видеоконсультаций, не лучшее место. Самолечение еще ни к чему хорошему не приводило. Только специалист и только на очном приеме сможет поставить точный диагноз и назначить правильное лечение.

savitskaya@sb.by

Советская Белоруссия № 172 (25054). Четверг, 8 сентября 2016