Директор РНПЦ «Кардиология» Наталья Митьковская: «Я абсолютная патриотка Беларуси»

Наталья Митьковская — о врачебных амбициях, менталитете наших кардиологов и эмоциональном выгорании

Хотели соригинальничать — в рядовой понедельник подарить директору РНПЦ «Кардиология» Наталье Митьковской ее любимые красные герберы. Успех был сомнительный: увидели в ее кабинете сплошь заставленный розами и орхидеями стол. Так коллеги поздравляли с днем рождения — с небольшим опозданием из‑за зарубежной командировки Натальи Павловны. В роскошном цветочном окружении самая успешная белорусская женщина‑кардиолог дала нам искреннее интервью.

Гены в анамнезе, и в 27 — руководитель

— Если можно пошутить по‑медицински, у вас отягощенный профессиональный наследственный анамнез. Мама тоже была доктором. Облегчило ли это ваше развитие в профессии?

— Мама действительно была совершенно блестящим диагностом‑практиком. Жена военного летчика и командира, она могла вовсе не работать. А у нее врачебный стаж — более 40 лет. Ликвидатор последствий аварии на ЧАЭС, сама страдала лучевой болезнью. Она была против того, чтобы я шла по ее стопам. Считала, что из‑за своего слишком ответственного характера проведу всю жизнь на работе. В каком‑то смысле ее слова оказались пророческими. Но когда я поступила в мединститут, стала моим самым горячим болельщиком.

А профессионалом меня сделали мои наставники, ученики и обстоятельства. Помню, каким неожиданным для окружающих стало решение главврача 9‑й больницы Минска Александра Викентьевича Скачко сделать меня, 27‑летнего доктора, заведующим отделением. Но, рано ощутив груз ответственности, я стала быстро приобретать необходимые организаторские навыки.

— Возглавить ведущий кардиологический стационар было вашей целью?

— Я очень амбициозна в профессии. Но не в должности, а в результатах лечения каждого пациента, в научных достижениях.  

Без всякого пафоса: за каждую жизнь борюсь до последней капли крови. И речь идет не столько о моих личных успехах, сколько об имидже белорусской кардиологии в целом. Я много работала в области неотложной помощи. С нуля создала первую и пока единственную на постсоветском пространстве кафедру кардиологии и внутренних болезней в медицинском вузе, организовала научно‑педагогическую школу. 

Вот и на днях вернулась с Международного медицинского конгресса стран ШОС. Мне после доклада говорили, что Беларусь по многим позициям становится для стран СНГ лидером. Вот в чем мои истинные амбиции!

Что касается предложения работать в центре, оно второе по счету в моей жизни. В первый раз, будучи молодым специалистом, я отказалась. Мотивировала, что предпочитаю трудиться в многопрофильной больнице. Тогда я еще не реализовала поставленных себе профессиональных задач. А когда предложили во второй раз — в 2020 году, уже состоялась и в науке, и в практике. И восприняла это как возможность поспособствовать росту авторитета наших специалистов на международной арене.

Политика — на приеме и в операционной

— Искренне болеете за страну?

— У меня русские с примесью украинских корни. Семья переехала в Минск, когда мне было два года. Но эта земля меня взрастила. Считаю себя абсолютной патриоткой Беларуси.  

Достаточно на несколько дней уехать из страны, чтобы я затосковала и захотела вернуться. Ни при каких обстоятельствах не эмигрировала бы за рубеж, хотя предлагали престижные должности в зарубежных клиниках.

Кафедра кардиологии и внутренних болезней БГМУ, Больница скорой медицинской помощи, 2018 год. 

— А как вы относитесь к коллегам, которые уехали из Беларуси в 2020‑м?

— Когда я пришла в центр, постаралась сохранить всех так называемых протестантов, которые пошли со мной на диалог и согласились, что мы люди своей профессии и должны трудиться на благо страны. Никто из них меня не подвел. А те, кто уехал по разным причинам, в том числе и с целью побольше заработать для своей семьи, пусть посмотрят мир и попробуют себя реализовать. Я всем говорила и говорю: вы нужны этой земле и ее гражданам. Два специалиста уже вернулись.

— Врач, по‑вашему, не должен заниматься политикой?

— Врач должен быть гражданином своей страны и отстаивать ее интересы, способствовать ее процветанию. С другой стороны, он должен спасать пациентов из любого государства мира независимо от их национальности, вероисповедания или профессии. Вот и вся суть политики врача.

— Слышала о вас отзывы как о жестком руководителе. Чего вы не про­­ща­ете?

— Под жесткостью, бывает, люди имеют в виду требовательность. Так вот я ничего не требую от подчиненных из того, что не требую от самой себя. Человек, обратившийся за помощью в медучреждение, для меня и других всегда должен стоять во главе угла. Не прощаю только пренебрежительного отношения к пациенту. Но увольнение — крайняя мера. Специалисту всегда нужно дать шансы на исправление. Знаю примеры, когда руководители писали характеристики, в которых «не рекомендовали привлекать к непосредственной работе с пациентами». Но самой, к счастью, этого делать никогда не приходилось.

Энергетика спасения

— Что важнее для доктора — профессионализм или нравственные качества?

— (На секунду задумывается.) Только сочетание! Можно сопереживать пациенту и убить его неверным назначением. А можно назначить эффективную схему лечения и убить словом.

— Врачи, искренне сочувствующие пациентам, говорят, меньше живут. Выгорают быстро…

— Сложная тема. Ведь можно страдать от того, что пациенту плохо и больно. А можно радоваться тому, что ты можешь ему помочь. А когда видишь, что человеку становится лучше, он выздоравливает, — это лучшая витаминка для доктора. Мои учителя Георгий Иванович Сидоренко, Григорий Павлович Матвейков, Сусанна Семеновна Пшоник, Зиновий Пинхусович Шульман, Валерий Васильевич Кирковский прожили долгие и счастливые жизни, потому что были в перманентном позитиве от того, чем занимались.  

Я не знаю, что такое выгорание на работе. Оно у меня наступает не от пациентов, а от некоторых здоровых людей.

— А откуда вы подпитываетесь?

— От высших сил, от своих учителей. Даже короткое редкое общение с Алексеем Ивановичем Кубарко наполняет энергией. Вдохновляют ученики. А еще один источник психологического заряда — сила духа пациентов. У меня была девочка, которая несколько недель провела в коме. Она заново училась держать ложку, ходить, разговаривать, а в итоге преподает английский. Ей было сложнее, чем мне. А другая молодая женщина не дождалась трансплантации. Она была настолько жизнерадостная и позитивная, несмотря на неутешительный диагноз, что любой здоровый позавидует. Когда такое видишь, просто непозволительно падать духом.

— Вы эмоциональный человек?

— Очень! Я ведь из стихии Огня — Овен. И в молодости свои чувства выражала открыто. В порыве могла произнести то, что осложняло дальнейшую судьбу. Со временем научилась себя сдерживать. Теперь окружающие могут и не догадываться, какие во мне могут бушевать страсти. Называю себя иногда дрессированным холериком (смеется).

— Холерики умеют быстро принимать решения и действовать. Неотложная кардиология — их стихия! Предполагаю, что и вы за пределами больничных стен спасали людей не раз.

— Да, таких случаев было множество. Самый яркий, пожалуй, произошел в самолете — летела из Тюмени в Минск. В сопровождении милиционеров летел мужчина средних лет. У него критически упало давление, развился коллапс — жизнеугрожающее состояние. Предполагаю, он страдал артериальной гипертензией и принял слишком большую дозу антигипертензивных препаратов или пережил эмоциональный стресс. Оказывала ему помощь вместе со стюардессами. А в аэропорту нас встречала скорая.

В другой раз пришлось помогать мужчине в забитом людьми вагоне метро. Под руками не было ни оборудования, ни лекарств. Но чтобы предупредить неблагоприятные последствия, порой достаточно придать человеку правильную позу. Пассажиры ошибочно удерживали пострадавшего в сидячем положении, а нужно было его уложить на скамейку. Он быстро пришел в себя.

Определять причину плохого самочувствия человека и спасать его, когда у тебя на вооружении только собственные глаза и руки, очень важно, и этим навыкам должны обучаться и молодые доктора, и не только люди с медицинским образованием.

— Может, вы и на улице определяете сердечника и даете совет?

— Обращаться к незнакомому или даже знакомому человеку с диагнозами и советами без его просьбы никогда не буду. Только в случае экстренной ситуации. Слишком трепетно отношусь к личному пространству: и собственному, и пациента. Когда он приходит ко мне в кабинет либо я участвую в обходе или консилиуме — тогда другое дело. А проблемы, да, могут быть очевидны — по цвету лица, манере разговора, дыханию, позе, походке…

Кстати, формирование способности диагностировать заболевания во время общения с человеком, уточнения его истории болезни, жалоб, клинических особенностей — достоинство славянской терапевтической школы. 

Во время рабочего визита рентгеноэндоваскулярных хирургов Патрика Тифи и Вильяма Костюка из Канады и Энтони Камаглия из Австралии с академиком Юрием Островским, 2014 год. 

Правда, с другой стороны, в нашей стране развиваются и высокие диагностические технологии. Во время визитов в Японию и Канаду я впечатлялась, что эндоваскулярный хирург сам делает УЗИ сердца, свободно интерпретирует КТ и МРТ, владеет всеми современными диагностическими технологиями в кардиологии. А теперь такая многопрофильность специалистов реализуется и у нас. Например, получив возможность дополнительно освоить эхокардиографию, клиницисты экономят время на обследование, более полно оценивают состояние пациента.

Профилактировать безотлагательно

— За что у вас, сердечного доктора, болит душа?

— Когда я вижу пациента с кардиоваскулярной катастрофой (например, с тяжелым инфарктом) и понимаю, что по отношению к нему не применялись профилактические технологии. Чем больше я занимаюсь неотложной кардиологией, тем больше мне хотелось бы развивать профилактическое здравоохранение.

— Вы имеете в виду медицинские манипуляции или здоровый образ жизни пациентов?

— И то и другое. Все начинается с выявления факторов риска. Сейчас мы реализуем пилотный проект в Минской области, направленный на выявление граждан с высоким и очень высоким кардиоваскулярным риском и снижение показателей смертности от болезней системы кровообращения. На одном из предприятий в Минске мы предполагали, что лиц с высоким риском будет 10 процентов от всех работающих, а их оказалось почти 45 процентов. И они даже не подозревали о своих проблемах! Сейчас определяем профилактическую тактику. Одним достаточно изменить питание, двигательную активность, другим следует контролировать артериальное давление, показатели липидного и углеводного обмена и постоянно принимать лекарственные средства.

Подобный опыт предупреждения смертности от болезней системы кровообращения мы намерены настойчиво распространять на всю страну.

— Сами следуете тем рекомендациям, которые давали или даете пациентам?

— В противном случае разве мне будут верить? При моем крайне напряженном образе жизни я бы уже имела серьезные проблемы со здоровьем.

— Что включает в себя ваша личная профилактика?

— Во‑первых, я живу на свежем воздухе, за чертой города. Езжу на работу каждый день из Дзержинского района. Дом был построен за беспроцентную ссуду, которую получила мама как ликвидатор аварии на ЧАЭС, и проживание здесь помогло ей продлить жизнь.

Поскольку я живу в частном доме, без физического труда не обойтись — это во‑вторых. Ну и, в‑третьих, контролирую уровень липидного и углеводного обмена, давление, другие показатели.

— Отразились ли санкции коллективного Запада на обмене опытом кардиологов и кардиохирургов?

— Абсолютно не ощущаю этого. На днях мне звонил канадский коллега. Планирует приезд в Беларусь. Постоянно общаемся с японцами, шведами. Была в Кыргызстане на конгрессе ШОС, где были казахи, узбеки, и с ними тепло общаемся. В межличностном общении — никаких преград.

В какой‑то мере мы почувствовали давление при закупках оборудования и материалов. Но и то многие компании не отреагировали на запреты. На мировом рынке медоборудования большая конкуренция. Серьезные компании с радостью восполнят образовавшуюся нишу, если кто‑то отказывается от сотрудничества.

Все, что нам необходимо, успешно приобретаем. Оснастили гибридный корпус. Сейчас закупаем оборудование для Центра кардиогенного шока — уникальной для Беларуси структуры, финансирование которой мы получили благодаря Мингорисполкому. Построили палаты интенсивной терапии, что позволило интенсифицировать лечебный процесс в центре. Сейчас начат процесс модернизации старых операционных и планирование строительства нового корпуса.

Слезы остались в прошлом

— Когда вы последний раз плакали?

— Это было очень давно — когда потеряла своих родителей. Они ушли друг за другом с разницей в полтора месяца. Тогда слезы просто текли безудержно. Может, все и вытекли.

— Кто ваши самые любимые люди сейчас?

— (С небольшой паузой.) Их немало. В профессии для меня важен каждый человек, который приходит за помощью. В жизни есть близкие люди, много учеников, которые вправе достать меня в любое время суток и получить все желаемое.

— Давно сели за руль автомобиля?

— В 49 лет. Ситуация вынудила. Когда я создала кафедру, нужно было ездить по больницам в разных концах города, где расположились клинические базы. Чтобы успевать, брала такси. Пришлось купить машину и пройти обучение в школе экстремального вождения. Сейчас получаю колоссальное удовольствие от управления своей «Ауди А5».

— Символично, что она красного ­цвета?

— Он дает мне заряд бодрости с самого утра. К тому же в такой расцветке я более заметна на дороге. Таким образом, больше шансов избежать ДТП.

— Что больше всего уважаете в людях?

— Порядочность.

— Какие ассоциации всплывают при слове «Родина»?

— Красота нашей природы. Она фантастическая. Зеленые поля, густые леса и белые аисты — это то, чем я никогда не устану наслаждаться.

— Знаю, вы любите театр. Что в нем для себя находите?

— Я там просто отдыхаю. Особенно в Большом театре оперы и балета. Была там недавно на «Евгении Онегине» — постановке театра балета Бориса Эйфмана, на «Иллюзии любви» в постановке Игоря Колба. Люблю и ходить на концерты симфонической музыки под руководством Александра Анисимова.

— А фильм «Лист ожидания» вы смотрели?

— Стала одной из первых, кто увидел его премьеру. Открыла для себя, что в Беларуси есть кино, которое полностью отражает реальную жизнь.

— Чем вас можно подкупить?

— В последний день старого года, 31 декабря, мои ученики положили мне на стол сразу три диссертации. Я была сражена!

— Где находится самое безопасное место на планете?

— Мой дом — моя крепость. Там есть сад с плодовыми и хвойными деревьями и цветами. Причем растения из разных стран мира, которые я сама вырастила из семян или маленьких саженцев. 

Например, канадские сосна и ель «возрастом» более 20 лет, уникальные хвойные растения из Японии, которые почему‑то прижились только около моего дома. Сад — мое «место отдохновения».

 С профессором Хариу и профессором Акира Миура во время визита в Японию, 2014 год.

ДОСЬЕ

♦ Родилась в семье военного в Украине. 

♦ Доктор медицинских наук, профессор. 

♦ Основала и возглавляет единственную в СНГ кафедру кардиологии и внутренних болезней в БГМУ. 

♦ Главный внештатный кардиолог Минздрава. 

♦ С сентября 2020 года — директор РНПЦ «Кардиология». 

♦ Руководитель научно‑педагогической школы «Неотложная кардиология и профилактическая медицина в клинике внутренних болезней». 

♦ Автор более 1000 научных работ, в том числе пяти монографий. Отличник здравоохранения и отличник образования Беларуси.

Творим чудеса

— Способность в короткие сроки делать рывок в развитии — особенность белорусских кардиологов, — считает Наталья Митьковская. — Я это мнение слышала от коллег из Канады и Японии. Они в течение более чем 20 лет приезжали к нам, выполняли рентгеноэндоваскулярные вмешательства и на безвозмездной основе приглашали на стажировки белорусов. То, что создано в кардиологии страны за последние 25 лет, позволяет зарубежным коллегам говорить о «белорусском чуде». Оно стало возможным при поддержке государства.

Три кита

— Определяю для себя три важнейшие жизненные ценности, — признается директор РНПЦ «Кардиология». — Первая — это моя страна. Вторая ценность — самоуважение. В своих решениях я руководствуюсь не столько мнением обо мне окружающих, их реакциями, сколько ощущением, как я буду потом с этим жить. И третья неоспоримая ценность — имидж белорусской кардиологии на международной арене. Для меня очень важно, чтобы наше здравоохранение было в числе лучших.