Алина Талай: в жизни все возможно

— Для меня эта победа не стала неожиданностью. Во–первых, чувствовала, на что способна. А во–вторых, это ведь лишь зимний чемпионат Европы. Я не думаю, что выиграть его — это что–то очень уж значимое. Вот если летом на чемпионате мира в Пекине удастся повторить что–то подобное — это другое дело!

— В жизни все реально. Я, например, даже представить не могла, что этой зимой смогу так быстро бежать. Ведь обычно, когда меняешь тренера, меняются и методика работы, и система подготовки, планирование... Поэтому спортсмены в таких случаях «выстреливают» как минимум через год. А я четыре месяца всего работала после перехода, и с тренером сразу договорились: зимний сезон просто смотрим, как пойдет. А оно пошло вот так...

— Это достаточно сложный и неоднозначный вопрос. Ведь дело совсем не в том, что в Австрии, где я сейчас тренируюсь, есть какие–то особые секреты или уникальные специалисты. Условия там во многих аспектах очень похожи на здешние. Более того, в Беларуси есть базы и спортивные сооружения более высокого класса. Я подозреваю, что очень многие отнесутся к моим словам со скепсисом, но это действительно так. И я не уезжала целенаправленно в Австрию или из Беларуси. Просто почувствовала, что мой прежний тренер не мог полностью раскрыть мой потенциал. У нас начались разногласия.

— Я интервью не читаю. Особенно — о себе. Но мне ту фразу передавали. Что я могу сказать? Такие слова не лучшим образом характеризуют Зинченко как человека и мужчину. Если критикуешь, то нужно критиковать результат.

— Если вдаваться в физиологию, то в то время у меня была нарушена осанка. Как я думаю, из–за неправильной работы со штангой. А закончилось все межпозвоночной грыжей. Когда я переехала в Австрию, физиотерапевт сказал, что это можно исправить, если делать определенные упражнения. Это было очень больно. Настолько, что прошлым летом я просто не могла бегать из–за жутких болей в спине. Но я об этом нигде не говорила. Не хотела, чтобы кто–то считал, что я пытаюсь «подстелить соломку» на случай возможной неудачи.

— Понятно, что в профессиональном спорте нужно вкалывать. И по ощущениям в Австрии нагрузки действительно стали больше. Первое время мне было очень тяжело: организм просто не привык работать в таком режиме. Плюс адаптация: новое место, новая жизнь. Немецкого я тоже не знаю — общаюсь только по–английски. Но потом ничего, втянулась. В конце концов, люди везде одинаковые.

— Для меня эти разговоры не имеют большого значения. Понятно, что физиология немного другая. Соотношение туловища и ног у темнокожих спортсменов заметно отличается — ноги длиннее. Но разница эта совсем небольшая. И к тому же есть множество белых спортсменов, которые и бегут быстро, и прыгают далеко. Так что все это стереотипы.

— Отсев, безусловно, есть. Как он происходит — отдельный вопрос. Я в щелку не подсматривала и рассуждать на эту тему не могу. Но важно помнить и о том, что для условных кенийцев или эфиопов спорт — один из немногочисленных вариантов обеспечить себе более или менее приличный уровень жизни. И поэтому мотивация у них изначально выше.

— Я бы не проводила таких параллелей. Ведь если говорить о марафоне, то и наши девчонки не раз побеждали в том числе и африканских спортсменок. Да и в спринте есть примеры. Сюзана Каллур из Швеции, Салли Пирсон из Австралии, Присцилла Лопес–Шлип из Канады, американка Лоло Джонс — также не негритянка. Так что я считаю, что все разговоры о некоем генетическом превосходстве африканцев — это лишь попытки оправдать свои собственные неудачи.

— И именно поэтому втягиваться в подобные дискуссии я не люблю. Время все расставит на свои места, так что я по этому поводу не переживаю. Куда хуже, если спортсменам, как нам пару лет назад, приходится самостоятельно заниматься своей фармакологической подготовкой. Сейчас, правда, ситуация изменилась, и самой покупать биодобавки уже не приходится. И это хорошо уже тем, что избавляет от очень серьезной статьи расходов, позволить которую себе может далеко не каждый. Даже меня такая ситуация порой ввергала в прострацию. От решения махнуть рукой и все бросить спасло, наверное, лишь то, что я атлетикой занимаюсь главным образом для самореализации и получаю удовольствие от тренировок.

— Ну да. Если отбросить все нюансы, то я просто подошла к моему нынешнему тренеру Филиппу Унфриду — и сказала: «Хочу с вами работать». И дело не в том, что я не считаю наших специалистов профессионалами. Просто для каждого спортсмена важно найти своего тренера. Он не обязательно должен быть каким–то заслуженным и титулованным, но если вы друг друга понимаете, то и результат будет.

— Живу в спортивном центре. Что–то вроде нашего общежития. Я ведь не постоянно там живу: бываю наездами на сборах. Так что условия достаточно спартанские: комната, кухня, где можно что–то приготовить...

— Приходится. Хотя иногда найдет вдохновение — могу развернуться. Когда начинаешь всерьез заниматься правильным питанием, составлять себе меню может оказаться достаточно увлекательным занятием. И дело совсем не в подсчете калорий. Я раньше вообще питалась по принципу «что съела — то съела». Да и сейчас не ставлю себе каких–то драконовских запретов, как, например, культуристы или бегуны на длинные дистанции. Просто стараюсь подходить к процессу правильно. Например, практически не ем сладкого. Почти год как исключила из своего рациона свинину и говядину. В основном на столе рыба и зелень. Но я не заставляла себя. Просто однажды решила, что мне так хочется. В конце концов, это моя жизнь, и кто еще выстроит ее, если не я?

komashko@sb.by

Советская Белоруссия № 53 (24683). Пятница, 20 марта 2015