Заместитель министра природных ресурсов и охраны окружающей среды Андрей Хмель: в ближайшие пять лет геологоразведку модернизируют
13.11.2018 07:28:20
Вера АРТЕАГА
Наращивать объемы добычи полезных ископаемых невозможно, не совершенствуя при этом геологоразведку. Без нее, без скрупулезного труда геологов работы и добывающим, и перерабатывающим компаниям хватит ненадолго. А что дальше? О перспективах развития геологоразведочного направления в стране, минерально-сырьевой базы накануне III Евразийского горно-геологического форума корреспондент «Р» поговорила с заместителем министра природных ресурсов и охраны окружающей среды Андреем Хмелем.
В НПЦ по геологии нам удалось не только сохранить высококвалифицированные кадры, но и вывести предприятие из числа убыточных. Но этого недостаточно.
Наша соленая «нефть»
— Андрей Валерьевич, когда говорят о наших полезных ископаемых, первое, что приходит на ум, — это калийная соль. Между тем поиск таких месторождений к приоритетным направлениям геологоразведки не относится. Задача номер один — это углеводороды. Такое поручение давал Президент. Чем мы можем похвастаться?
— Вы правы, есть несколько направлений, по которым горнодобывающая отрасль вносит свой веский вклад в республиканский бюджет. В частности, это калийные соли. Предприятие «Беларуськалий», которое входит в тройку мировых экспортеров калийных солей, — один из крупнейших налогоплательщиков в стране. В минувшем году их добыча превышала 46 млн тонн. А запасы солей оцениваются в 7,5 млрд тонн, то есть предприятию их хватит более чем на 160 лет. И это не считая других месторождений и участков, которые могут быть введены в хозоборот.
Андрей ХМЕЛЬ.
В том, что касается нефти, мы ставим задачу, чтобы прирост запасов по ней превышал добычу. И в этом году планируем ее выполнить. Прогнозируется, что добыча составит около 1,7 млн тонн и еще практически столько же — прирост запасов. Но следует понимать, сегодня разведка, особенно по углеводородам, стоит немалых денег. Скажем, бурение погонного метра скважины в среднем стоит около тысячи долларов. Если глубина ее составляет три километра, выходит три миллиона долларов. А чтобы знать, где бурить, нужно провести еще ряд геологоразведочных работ — сейсмо- и другие виды разведки.
Без поддержки из республиканского бюджета нам с этой задачей не справиться. Кроме того, в дальнейшем месторождения передаются под добычу и окупаются. Мы просчитали, что один рубль, вложенный в геологоразведку, в целом дает 5—6 рублей прибыли.
Нужна модернизация
— Насколько я помню, в последние пять лет объемы геологоразведочных работ, которые выполняет подведомственная Минприроды организация — НПЦ по геологии, — упали в разы. Как будут развиваться события дальше?
— Действительно, если еще в 2013 году эта организация бурила на нефть и газ около 6 тысяч погонных метров в год, то уже на следующий — цифра уменьшилась вдвое. Сейчас это вообще треть от того показателя. В целом инвестиции государства в геологоразведку на протяжении последних 15 лет не превышают 11 млн рублей. Если привязать эту цифру к долларовому эквиваленту, увидим, что она за это время сократилась вчетверо. При этом нам нужно решать целый ряд задач. Это и модернизация оборудования, и рост заработной платы геологов.
Но мы не планируем это сделать только за средства бюджета. Есть хоздоговоры, по которым предприятия зарабатывают сами, есть экономия средств и грамотные управленческие решения. Например, в НПЦ по геологии нам удалось не только сохранить высококвалифицированные кадры, но и вывести предприятие из числа убыточных. Но этого недостаточно. Без модернизации отрасли никак не обойтись. И мы планируем это сделать за ближайшую пятилетку. Мы не хотим получить все и сразу, но планируем обратиться за помощью к Правительству. Сегодня то оборудование, которое использует НПЦ, старое и не позволяет выполнять большие объемы работ за меньшие деньги. Мы ставим себе задачу по глубокому бурению выйти на уровень 2013-го. Кроме того, хотим улучшить нашу аналитическую базу, чтобы повысить эффективность и результативность геологоразведки. И чтобы выполнить задачу Главы государства по увеличению минерально-сырьевой базы страны.
— Тут, наверное, без обновления геологических карт не обойтись?
— Мы планируем охватить геологическим картированием наиболее значимую с геологической точки зрения территорию страны. У нас есть карты с масштабом 1:200 000, хотя у наших соседей — поляков, которые заканчивают картирование своих территорий, этот показатель составляет 1:50 000. То есть их карта более детальная. Нужно совершенствоваться и нам. Да, мы располагаем картами советской поры, но время-то идет. Конечно, это будет работа не одного года, а возможно, даже десятилетия. Думаю, первый этап завершим к 2020—2025 году.
Поиск месторождения — дело не одного дня, поэтому нужно работать на опережение.
Работа на опережение
— Ранее Минприроды заявляло о том, что в стране ведется аналитика по импортозамещению на предприятиях. И что есть смысл заместить импортное сырье белорусским там, где это возможно. Что дальше?
— Эта работа действительно проводилась, и мы подготовили соответствующую аналитическую записку. Речь в основном идет о замещении импортируемого строительного сырья — базальтов, кварцевых песков, щебня, которые есть у нас. В теории, мы можем сэкономить 100 млн долларов, используя свой ресурс. Кроме того, есть ряд организаций, где истощается сырьевая база. Например, некоторым предприятиям строительного комплекса сырья хватит всего лет на десять. А ведь поиск месторождения — дело не одного дня. Поэтому нужно работать на опережение. В целом это должна быть плановая работа, расписанная по годам, и мы должны исходить из экономических потребностей страны. Надеюсь, нас услышат.
— Наверное, сложно переубедить тех, кто считает, что в Беларуси полезных ископаемых нет?
— Они есть. Просто, как и у каждой страны, это что-то свое. У кого-то в избытке углеводороды, у кого-то — алмазы, а у нас — калийные соли. И их немало. У нас есть многие другие полезные ископаемые. Другое дело, что добраться до них из-за глубокого залегания не всегда просто и, соответственно, их добыча экономически нецелесообразна. Мы зачастую незаслуженно забываем о таком ресурсе, как вода. А ведь в некоторых странах она на вес золота. Пройдет еще 10—20 лет, и, учитывая замену одних ресурсов другими, переход на альтернативные виды энергии, еще неизвестно, что будет дешевле — литр бензина или чистой воды. Кстати, у нас есть минеральные воды, аналогичные по составу одним из самых дорогих в мире. Но пока мы их не добываем. А ведь можно было бы взять франшизу (или создать совместное предприятие) и производить воду под этими марками здесь и покрывать поставками наш регион.
У нас есть и торф. К слову, мы в числе мировых лидеров по его запасам. И этот ресурс, в отличие от многих других полезных ископаемых, возобновляемый. У нас есть базальты. И мы будем настаивать на том, что это направление для строительной отрасли нужно развивать. И те же «Гомельстройматериалы» могут работать на отечественном сырье, даже если оно и будет немного дороже привозного, — но это свое.
— Есть ли смысл нам развивать экспорт полезных ископаемых?
— Мы его развиваем. Мы активно продаем калийные соли. И покупаем углеводородное сырье, потому что нуждаемся в 18—20 миллионах тонн — и для внутреннего потребления, и для загрузки нефтеперерабатывающих предприятий. А добываем мы десятую часть от этой цифры. В этом есть смысл. Мы не повезем в Украину белорусский базальт — там и своего много. А вот торф и изделия из него активно экспортируются. Да, с водой мы недорабатываем. Но, думаю, с помощью Минприроды в дальнейшем будем популяризировать бренд «Белорусская вода».
arteaga@sb.by
В НПЦ по геологии нам удалось не только сохранить высококвалифицированные кадры, но и вывести предприятие из числа убыточных. Но этого недостаточно. Наша соленая «нефть»
— Андрей Валерьевич, когда говорят о наших полезных ископаемых, первое, что приходит на ум, — это калийная соль. Между тем поиск таких месторождений к приоритетным направлениям геологоразведки не относится. Задача номер один — это углеводороды. Такое поручение давал Президент. Чем мы можем похвастаться?
— Вы правы, есть несколько направлений, по которым горнодобывающая отрасль вносит свой веский вклад в республиканский бюджет. В частности, это калийные соли. Предприятие «Беларуськалий», которое входит в тройку мировых экспортеров калийных солей, — один из крупнейших налогоплательщиков в стране. В минувшем году их добыча превышала 46 млн тонн. А запасы солей оцениваются в 7,5 млрд тонн, то есть предприятию их хватит более чем на 160 лет. И это не считая других месторождений и участков, которые могут быть введены в хозоборот.
Андрей ХМЕЛЬ.В том, что касается нефти, мы ставим задачу, чтобы прирост запасов по ней превышал добычу. И в этом году планируем ее выполнить. Прогнозируется, что добыча составит около 1,7 млн тонн и еще практически столько же — прирост запасов. Но следует понимать, сегодня разведка, особенно по углеводородам, стоит немалых денег. Скажем, бурение погонного метра скважины в среднем стоит около тысячи долларов. Если глубина ее составляет три километра, выходит три миллиона долларов. А чтобы знать, где бурить, нужно провести еще ряд геологоразведочных работ — сейсмо- и другие виды разведки.
Без поддержки из республиканского бюджета нам с этой задачей не справиться. Кроме того, в дальнейшем месторождения передаются под добычу и окупаются. Мы просчитали, что один рубль, вложенный в геологоразведку, в целом дает 5—6 рублей прибыли.
Нужна модернизация
— Насколько я помню, в последние пять лет объемы геологоразведочных работ, которые выполняет подведомственная Минприроды организация — НПЦ по геологии, — упали в разы. Как будут развиваться события дальше?
— Действительно, если еще в 2013 году эта организация бурила на нефть и газ около 6 тысяч погонных метров в год, то уже на следующий — цифра уменьшилась вдвое. Сейчас это вообще треть от того показателя. В целом инвестиции государства в геологоразведку на протяжении последних 15 лет не превышают 11 млн рублей. Если привязать эту цифру к долларовому эквиваленту, увидим, что она за это время сократилась вчетверо. При этом нам нужно решать целый ряд задач. Это и модернизация оборудования, и рост заработной платы геологов.
Но мы не планируем это сделать только за средства бюджета. Есть хоздоговоры, по которым предприятия зарабатывают сами, есть экономия средств и грамотные управленческие решения. Например, в НПЦ по геологии нам удалось не только сохранить высококвалифицированные кадры, но и вывести предприятие из числа убыточных. Но этого недостаточно. Без модернизации отрасли никак не обойтись. И мы планируем это сделать за ближайшую пятилетку. Мы не хотим получить все и сразу, но планируем обратиться за помощью к Правительству. Сегодня то оборудование, которое использует НПЦ, старое и не позволяет выполнять большие объемы работ за меньшие деньги. Мы ставим себе задачу по глубокому бурению выйти на уровень 2013-го. Кроме того, хотим улучшить нашу аналитическую базу, чтобы повысить эффективность и результативность геологоразведки. И чтобы выполнить задачу Главы государства по увеличению минерально-сырьевой базы страны.
— Тут, наверное, без обновления геологических карт не обойтись?
— Мы планируем охватить геологическим картированием наиболее значимую с геологической точки зрения территорию страны. У нас есть карты с масштабом 1:200 000, хотя у наших соседей — поляков, которые заканчивают картирование своих территорий, этот показатель составляет 1:50 000. То есть их карта более детальная. Нужно совершенствоваться и нам. Да, мы располагаем картами советской поры, но время-то идет. Конечно, это будет работа не одного года, а возможно, даже десятилетия. Думаю, первый этап завершим к 2020—2025 году.
Поиск месторождения — дело не одного дня, поэтому нужно работать на опережение.Работа на опережение
— Ранее Минприроды заявляло о том, что в стране ведется аналитика по импортозамещению на предприятиях. И что есть смысл заместить импортное сырье белорусским там, где это возможно. Что дальше?
— Эта работа действительно проводилась, и мы подготовили соответствующую аналитическую записку. Речь в основном идет о замещении импортируемого строительного сырья — базальтов, кварцевых песков, щебня, которые есть у нас. В теории, мы можем сэкономить 100 млн долларов, используя свой ресурс. Кроме того, есть ряд организаций, где истощается сырьевая база. Например, некоторым предприятиям строительного комплекса сырья хватит всего лет на десять. А ведь поиск месторождения — дело не одного дня. Поэтому нужно работать на опережение. В целом это должна быть плановая работа, расписанная по годам, и мы должны исходить из экономических потребностей страны. Надеюсь, нас услышат.
— Наверное, сложно переубедить тех, кто считает, что в Беларуси полезных ископаемых нет?
— Они есть. Просто, как и у каждой страны, это что-то свое. У кого-то в избытке углеводороды, у кого-то — алмазы, а у нас — калийные соли. И их немало. У нас есть многие другие полезные ископаемые. Другое дело, что добраться до них из-за глубокого залегания не всегда просто и, соответственно, их добыча экономически нецелесообразна. Мы зачастую незаслуженно забываем о таком ресурсе, как вода. А ведь в некоторых странах она на вес золота. Пройдет еще 10—20 лет, и, учитывая замену одних ресурсов другими, переход на альтернативные виды энергии, еще неизвестно, что будет дешевле — литр бензина или чистой воды. Кстати, у нас есть минеральные воды, аналогичные по составу одним из самых дорогих в мире. Но пока мы их не добываем. А ведь можно было бы взять франшизу (или создать совместное предприятие) и производить воду под этими марками здесь и покрывать поставками наш регион.
У нас есть и торф. К слову, мы в числе мировых лидеров по его запасам. И этот ресурс, в отличие от многих других полезных ископаемых, возобновляемый. У нас есть базальты. И мы будем настаивать на том, что это направление для строительной отрасли нужно развивать. И те же «Гомельстройматериалы» могут работать на отечественном сырье, даже если оно и будет немного дороже привозного, — но это свое.
— Есть ли смысл нам развивать экспорт полезных ископаемых?
— Мы его развиваем. Мы активно продаем калийные соли. И покупаем углеводородное сырье, потому что нуждаемся в 18—20 миллионах тонн — и для внутреннего потребления, и для загрузки нефтеперерабатывающих предприятий. А добываем мы десятую часть от этой цифры. В этом есть смысл. Мы не повезем в Украину белорусский базальт — там и своего много. А вот торф и изделия из него активно экспортируются. Да, с водой мы недорабатываем. Но, думаю, с помощью Минприроды в дальнейшем будем популяризировать бренд «Белорусская вода».
arteaga@sb.by