Подвергнутая варварским бомбардировкам столица Белоруссии была оккупирована нацистами 28 июня 1941 года. И с той поры не было им покоя в истерзанном, разрушенном Минске. Однако, кроме прямых диверсионных операций партизан и подпольщиков, не меньший накал имела невидимая борьба спецслужб. Сегодня «СБ» публикует малоизвестные подробности противостояния абвера и НКГБ в оккупированном Минске.

Псевдоним — Градов

Ряд событий, происходивших в оккупированном Минске, был непосредственно связан с оперативно–боевой деятельностью легендарного разведчика, партизана Станислава Ваупшасова.

Справка

Станислав Алексеевич Ваупшасов в 1918 году вступил в Красную Армию. Совместно с К.Орловским, А.Рабцевичем, В.Коржем в 1921 — 1925 годах участвовал в партизанском движении на территории Западной Белоруссии. С 1930 года в органах госбезопасности. В 1931 — 1936 годах занимался подготовкой партизанского спецрезерва по линии Спецбюро НКВД Белорусской ССР. Эта подготовка в 1937 году руководством СССР была полностью свернута. Затем находился в загранкомандировках в Испании и ряде западноевропейских государств. В 1941 году в составе ОМСБОН НКВД участвовал в битве за Москву. С марта 1942 по июль 1944 года — бессменный командир специального отряда «Местные» 4–го Управления НКГБ СССР, действовавшего в Минске и Минской области. Псевдоним Градов.

Говоря о подготовке партизанского спецрезерва и ее предвоенной ликвидации, Станислав Ваупшасов с величайшим сожалением отмечал: «...Партизанское движение Белоруссии смогло бы быстрей пройти стадию организации, оснащения, накопления опыта и уже в первый год войны приобрести тот могучий размах, который оно имело в 1943 — 1944 годах».

И думать о том, что по мановению некой волшебной палочки партработники, исполнители с началом войны вдруг стали опытнейшими конспираторами, разведчиками, контрразведчиками, диверсантами и знатоками партизанской, боевой тактики, по меньшей мере наивно. За короткое время лишь только Ваупшасову удалось создать 16 партизанских отрядов из местных активистов, обучить многих из них тактике подпольной борьбы и передать их затем в подчинение БШПД. К сожалению, не сразу удалось ему наладить связи с инициативно создававшимся снизу с середины декабря 1941 года Минским патриотическим и городским партийным подпольем во главе с И.Казинцом, Военным советом партизанского движения из числа офицеров–окруженцев, о которых в Центре и ЦК КП(б) Белоруссии поначалу даже не знали...

Из информационного сообщения «Градова» в Центр:

«...В Минске располагается: штаб карательного корпуса СС, управление войск СД, армейские и авиационные соединения, много госпиталей. В сохранившихся крупных зданиях размещаются генеральный комиссариат Белоруссии во главе с гауляйтером В.Кубе, опирающийся на чудовищно большой аппарат гестапо, СД и полиции. Отделы последней размещены в бывшем доме Верховного суда БССР. Полиция проводит массовые обыски, грабит население.

Рабочий день на предприятиях 10 часов. Рабочие получают 100 гр. хлеба низкого качества. Основная масса населения голодает. На почве голода зимой свирепствовал тиф. На окраинах города полиция ежедневно устраивала облавы на молодежь мужского пола, задержанных отправляют в Германию. Для жителей от 15 до 35 лет введено обязательное донорство. Передвижение по улицам разрешается в строго установленное время по специальным пропускам... За неявку на регистрацию в гестапо — расстрел, за нежелание работать на немцев — расстрел. За появление на улице с наступлением темноты — расстрел».

Заметим, что о спецотряде Ваупшасова «Местные» в большей мере воспроизводится хрестоматийная информация. Говорится, что его личным составом и связными за 28 месяцев войны было подорвано 187 эшелонов врага с живой силой, техникой и боеприпасами, уничтожено свыше 14.000 немецких солдат и офицеров, совершено 57 крупных диверсий, из них 42 непосредственно в Минске, в том числе взрыв столовой СД. И это действительно так! Но не только.

Методы абвера

С начала оккупации в Минске «под крышей» службы связи главного командования вермахта действовал весьма коварный (по формам и методам подрывной работы) контрразведывательный орган «Абвернебенштелле (АНСТ) — Минск», который вел активную борьбу против советской разведки, партизанского движения и партийного подполья. Он комфортно располагался в здании бывшей партшколы КП(б) Белоруссии на улице К.Маркса, имел явочные квартиры на улицах Берсона, Комсомольской, Островской, на площади Свободы. Вначале его возглавлял весьма результативно действовавший подполковник абвера Вильгельм Крибитц.

Именно на счету абверовского «АНСТ — Минск» двойной разгром Минского партийного подполья весной и осенью 1942 года, в результате которого погибли несколько сот минских патриотов–подпольщиков, выявление готовившегося восстания военнопленных в концлагере по улице Широкой в Минске. Но об этом чуть позже...

Бурная деятельность абверовского органа «АНСТ — Минск» непосредственно связана с судьбой его сотрудника Акселя Ганзена. Должность переводчика полевой комендатуры и учреждения связи верховного главнокомандования вермахта служила тому неплохим прикрытием, когда он собирал информацию о действиях подпольных антифашистских патриотических организаций, разведывательных групп, забрасывавшихся на оккупированную территорию. Ганзен лично вербовал агентов из числа советских граждан, вставших на путь измены Родине. Таковых нашлось шестнадцать. И немало разведчиков, подпольщиков, партизан бесследно сгинуло затем в застенках СД и ГФП.

«Пиком» карьеры Ганзена в оккупированном Минске была работа с печально известным предателем, агентом абвера Борисом Рудзянко, бывшим шифровальщиком одного из соединений РККА, попавшим в шталаг в Минске. Здесь его и других военнопленных выхаживала медсестра Ольга Щербацевич, которой помогал ее 14–летний сын Володя. Потом он вместе с Рудзянко был отправлен Ольгой в лес к партизанам, однако карателям удалось их схватить, и бывший шифровальщик сделал свой «окончательный выбор», предав всех, кого знал. Так начался кровавый путь «двуликого Януса» в столице Белоруссии...

Бориса Рудзянко вербовал в тюрьме сотрудник «АНСТ — Минск» фон Якоби — белоэмигрант, служивший нацистам не за страх, а на совесть. Вновь испеченного агента на первой явке принимал на четвертом этаже Минского Дома офицеров (тогда — «Зольдатенхайма») сам Крибитц. Он подробно ставил ему задачи, давал инструктаж по правилам конспирации, психологии, схеме изложения информации. Встреча длилась часа два, и Ганзен, синхронно переводивший разговор, изрядно устал.

— Ну а сейчас познакомьтесь, герр Борис, — выговорить по–немецки «Рудзянко» Крибитц был попросту не в состоянии, — это ваш руководитель — Алекс Енсен, с ним и будете работать. Так необходимо для нашего дела...

Об этом спустя почти два десятилетия было сказано в обвинительном заключении по уголовному делу Акселя Христенсена–Ганзена: «...В декабре 1941 года начальник «Абвернебенштелле — Минск» Крибитц при участии в качестве переводчика Христенсена–Ганзена дал указание агенту Рудзянко временно перейти в распоряжение оберфельдкомендатуры для выявления в лазарете военнопленных РККА подпольной патриотической организации.

Будучи внедренным абвером в лазарет, Рудзянко смог раскрыть весь состав этой организации. Получив данные о существовании патриотической организации в лазарете, гитлеровцы жестоко расправились с советскими патриотами — сотни военнопленных были арестованы, многие из них казнены».

Плоды измены

Да, 18 января 1942 года с целью устрашения на улицах Советской и Пушкинской нацистами были зверски уничтожены более тысячи советских военнопленных. Их тела устилали главную магистраль Минска в течение нескольких дней. Эти репрессии не сломили боевой дух подпольщиков и поначалу не привели к существенным провалам. Однако навыков конспирации, опыта им, к сожалению, ох как не хватало...

А в это время Аксель Ганзен (он же — Енсен), встречаясь на конспиративных квартирах абвера с Рудзянко, получил от него первые данные о существовании в Минске подпольного городского комитета КП(б) Белоруссии и его типографии. Агенту была поставлена задача — проникнуть в организацию, ее руководящее ядро. И «верный Борис» не подкачал...

Ведь удача сама неслась к нему в руки. Знакомый еще по лазарету Бурцев свел его с членом подпольного горкома К.Хмелевским, который вопреки всем элементарным канонам конспирации поселил Рудзянко у себя в квартире. Затем «верный Борис», втираясь в доверие, передает партизанам по указанию Ганзена 10 советских винтовок с патронами. Кроме того, при содействии абвера он организовал производство и продажу на рынке сахарина, как в интересах спецслужбы, так и якобы для «материальной помощи» подполью. Довольны этим «бизнесом» были все...

А уже в марте 1942 года в Минске были арестованы 404 подпольщика, из которых — 28 повешены и 250 расстреляны. Нацистская же операция против советских разведывательно–диверсионных групп на железной дороге привела к гибели 126 человек. «Бюрократический зуд и беспечность», как пророчески говорил Исай Казинец, до добра не довели — произошел массовый провал. Нацистские виселицы стояли тогда в Центральном сквере, в районах Комаровского, Червенского и Суражского рынков. В единую виселицу были превращены и балконы гостиницы «Беларусь» на улице Кирова (ныне — «Краун Плаза»).

В сентябре–октябре 1942 года нацисты вновь произвели массовые аресты подпольщиков, в том числе членов Минского подпольного городского комитета КП(б)Б и секретарей городских районов: К.И.Хмелевского, Н.К.Корженевского, О.И.Курильчика, А.Л.Котикова, И.К.Ковалева, В.К.Никифорова, Д.А.Короткевича, И.К.Кабушкина и других. Арестованные подвергались зверским пыткам и издевательствам, многие из них были расстреляны и повешены. Нацисты также разгромили типографию Минского комитета КП(б) Белоруссии. После этого удара Минский горком в пределах города уже не восстанавливался, а действовал с позиций отдельных партизанских отрядов...

Из радиограммы В.И.Козлова в адрес ГРУ ГШ РККА за № 30249 от 28.10.1942 года для П.К.Пономаренко: «По данным Варвашени и наших осведомителей в Минске на 15.10.1942 г. арестован комитет и коммунисты общим числом в 272 человека. Член комитета, редактор «Звязды», пришла к Варвашене. Комитет работу прекратил... Арестован секретарь Сталинского ПК Герасименко — Ватик, его помощник по агитации и многие другие... Предатель (Невский) — Ковалев...» Это позорное клеймо было снято с И.К.Ковалева лишь спустя почти 40 лет после окончания войны...

Противостояние

В одном из переданных 22 января 1943 года из тюрьмы СД на волю писем к М.Трусову Хмелевский поделился своими запоздалыми подозрениями в отношении Рудзянко: «...Был 21–го опять целый день на допросе, еле пришел, но допрос еще не закончен, вызовут сегодня, возможно, еще опять... Миша! Я еще не уверен, но с Б. прекрати всякие встречи...»

Лишь после вывода Минского городского подпольного комитета КП(б) Белоруссии в сентябре 1943 года на базу спецотряда 4–го Управления НКГБ СССР «Местные» Станислава Ваупшасова массовые репрессии и провалы подполья прекратились, а деятельность «АНСТ — Минск» по ряду направлений была скована. Этот отряд поддерживал тесный контакт со многими подпольными патриотическими группами в Минске. Секретарями горкома стали С.Лещеня и Г.Машков, в его состав вошли сам С.Ваупшасов и комиссар «Местных» И.Родин.

О том, насколько широкими и устойчивыми были позиции отряда в городе, говорит тот факт, что в Минске он имел 120 конспиративных квартир. В то же время в городе только от группы «Местные» действовали до 400 хорошо законспирированных разведчиков и около 30 диверсионных групп, которыми проведено более 40 акций. Назовем лишь некоторые из славных имен: К.Мурашко, Р.Волчек, К.Карпук, О.Филитар, Борис и Игнат Чирко, братья Сенько, К.Гурьева, У.Козлова, С.Романовец, Ф.Буров...

Служба безопасности СД знала, что в Минске и его окрестностях действует отряд Градова, и усердно охотилась за ним. Начальник следственного отдела СД Кроль уже в плену рассказывал, каких трудов стоили эти поиски. Но все его усилия заканчивались крахом.

Когда же Кроль увидел наконец–то самого Градова, то он в растерянности вскочил со стула и вытянул руки по швам, во все глаза таращась на своего неуловимого противника — невысокого, внешне неприметного... Но это произошло значительно позже описываемых событий.

Между тем деятельность Ганзена—Енсена еще в 1942 году показывала, сколько бед может принести даже один эффективно действующий абверовский профессионал. Когда в апреле в районе Барановичей гитлеровцами была схвачена группа советских парашютистов–разведчиков РУ ГШ РККА в составе Крупкина, Базара, Семченка и Михасюка, то двое последних были привлечены абвером к шпионской деятельности. При этом Семченок после вербовки был передан в распоряжение «Абвернебенштелле — Минск» для использования в радиоигре с руководством РУ ГШ РККА. В этих целях Ганзен под именем Алекса Енсена вместе с агентом Владиславом (Л.Семченком) тайно прибыл в Барановичи, где они обосновались на конспиративных квартирах, откуда с помощью захваченной радиостанции типа «Север» с июня по сентябрь 1942 года осуществляли «связь» с РУ ГШ РККА. Эта радиоигра преследовала цели: путем передачи по радио дезинформации о движении немецких войск и военной техники ввести в заблуждение командование РККА; одновременно выявлять, какие данные о противнике представляют для него интерес; вывести затем на оккупированную территорию Белоруссии советских разведчиков–парашютистов с целью их захвата и продолжения радиоигры.

Последствия этой абверовской акции оказались для военной разведки РККА на данном направлении просто катастрофическими. Во–первых, передававшаяся ей немцами дезинформация о движении германских войск и военной техники принималась за чистую монету. Во–вторых, в ходе радиоигры у советского командования были выведаны и переданы германской разведке секретные данные военного значения. В–третьих, командование РККА было спровоцировано на заброску в гитлеровский тыл парашютиста–разведчика и одновременно резидента И.Гарбуза.

По прибытии Гарбуза в Барановичи Ганзен—Енсен некоторое время лично осуществлял за ним агентурное наблюдение с целью выявления его связей, неизвестных немецкой разведке. Затем по указанию Ганзена Гарбуз и другие установленные абверовцами лица были арестованы Барановичской СД и позднее расстреляны.

Крест за заслуги

По окончании этой радиоигры с РУ ГШ РККА уже в Минске Ганзен продолжал через свою агентуру сбор информации о партизанах, их связях, патриотах–подпольщиках, советских парашютистах–разведчиках (НКГБ и РУ ГШ РККА), действовавших на оккупированной территории Белоруссии. С этого времени интерес к нему проявляло 4–е Управление НКГБ СССР, непосредственно Градов, однако активные мероприятия по действовавшему под разными прикрытиями Ганзену осуществить не удалось.

К началу 1943 года Ганзену через агента Ленжина удалось выявить в Минске сотрудника НКВД БССР В.Журавля, который позже был вместе со своими связями арестован и погиб в застенках СД. В «послужном списке» Ганзена и розыск в Минске выданных агентом абвера Тридюновым–Петровым разведчиков одной из спецгрупп НКВД БССР, и арест двоих жителей Минска, заподозренных в связях с партизанами, и попытки внедрения агентуры в партизанский отряд, оперировавший в Койдановском районе. Действовал Ганзен профессионально, расчетливо, весьма хитроумно и в 1943 году за активный шпионаж в пользу «третьего рейха» награждается гитлеровским крестом за военные заслуги 2–го класса. Затем «удачливый Аксель» был переброшен в Польшу, в абверовский «Штаб Валли»...

Станислав Ваупшасов позже вспоминал: «Насаждаемая отрядом особого назначения подпольная сеть в столице Белоруссии и на железнодорожных узлах не имела соприкосновения с нелегальными группами, создававшимися в начале войны. Суровые законы конспирации диктовали нам обособленность от них, потому что две карательные операции не могли пройти бесследно для патриотических групп Минска»...

В свою очередь, в оперативной справке о деятельности спецотряда под командованием С.Ваупшасова «Местные» отмечалось: «Для проведения разведывательной и специальной работы опергруппа имела на связи около 500 агентов–боевиков, было создано также 40 диверсионных групп. Опергруппой ежедневно передавались в Центр важные разведывательные сведения о военных объектах противника, его аэродромах, гарнизонах, переброске войск, подготовке гитлеровским командованием операции на Курской дуге». Война между тем шла уже к своему логическому завершению...

Судьбы разведчиков

А что же «персонажи» из лагеря нашего бывшего противника? Послевоенная судьба абверовского агента–провокатора Рудзянко и ему подобных сложилась сурово, но справедливо. И расстрельный приговор военного трибунала был закономерным финалом для предателей.

В свою очередь, полковник абвера Крибитц, оказавшись по окончании войны в Западной Германии, успешно «миновал» денацификацию, поступил на службу в «организацию Гелена» (будущую федеральную разведслужбу — БНД), активно работал против СССР и являлся объектом совместной разработки внешних разведок (ГУР) МГБ ГДР и ПГУ КГБ СССР.

А вот Аксель Ганзен, поняв еще в середине 1944 года, что дни нацистской «империи» сочтены, бежал в ноябре 1944 года в нейтральную Швецию. Его легализации там помогло то, что один из его родственников погиб в гестапо после провала покушения на Гитлера. Но на этом «эпопея» Ганзена отнюдь не закончилась, ибо в Белорусской ССР он числился в розыскных списках военных преступников. Однако бывший абверовец не был забыт спецслужбами государств–победителей (США и Англии), с которыми он периодически сотрудничал, став Христенсеном–Ганзеном. И все же финал его похождениям спустя годы был положен именно на белорусской земле.

Этому предшествовала блестящая оперативная комбинация, в которой были задействованы органы внешней разведки и контрразведки ГДР, ПНР (Польша), КГБ БССР. Интуиция в конечном итоге подвела «везунчика» Акселя. Вновь вспыхнувшие «любовные и отцовские чувства» привели бывшего абверовца через несколько лет в Восточный Берлин, где его уже ждали сотрудники КГБ БССР. Затем Ганзен самолетом был доставлен в Минск. Здесь–то он и получил свой заслуженный срок заключения...

Правда, через несколько лет последовало постановление Президиума Верховного Совета СССР от 28 декабря 1963 года за подписью Л.И.Брежнева, которое гласило: «...Освободить досрочно из мест заключения, выдворить из пределов Советского Союза и передать шведским властям шведского подданного Христенсена–Ганзена Акселя, осужденного военным трибуналом Белорусского военного округа за шпионскую деятельность против СССР к 6 годам лишения свободы». Его обменяли на советского разведчика, арестованного одной из спецслужб Западной Европы.

А для Станислава Ваупшасова после освобождения Белоруссии война на «невидимом фронте» не закончилась, ибо в тылу советских войск активно действовал все тот же абвер, почти ежедневно забрасывавший группы шпионов и диверсантов. В ноябре 1944 года он был удостоен звания Героя Советского Союза.

Позднее, в ходе войны с Японией, Станислав Ваупшасов участвовал во многих боевых операциях, затем руководил группой по очистке тыла в освобожденной от японцев Маньчжурии. В Литве он являлся руководителем разведотдела МГБ.

На склоне лет, вспоминая пройденное, Станислав Алексеевич справедливо отмечал: «...Партизанское движение по природе своей глубоко народно. И в нем могут участвовать лишь добровольцы. Никакими силами нельзя заставить народ вопреки его воле начать партизанскую борьбу. Она может возникнуть только в том случае, если народ сам этого захочет. Искажать эту аксиому — значит сознательно извращать историю!»

Николай СМИРНОВ, пресс–группа Института национальной безопасности.