Мадонна и Примадонна
08.09.2005
Нет в белорусских певицах драйва. И я не знаю, чем это можно объяснить. Поначалу я задалась таким вопросом: почему наша эстрада беспощадна к певицам? Сколько бы ни тужились, например, Ирина Дорофеева или Инна Афанасьева, у них все равно не выходит стать всенародными артистками. И ведь нельзя сказать, что они девочки неталантливые или поют плохо. Наоборот, очень даже неплохо поют. Но зачем? Вот это хороший вопрос. Пару лет назад на одном из фестивальных банкетов Алле Пугачевой представили Ирину Дорофееву. Бесцеремонная Алла тогда в лоб у Иры спросила: «А зачем ты поешь?» «Не могу не петь», — сказала Дорофеева. Ответ, конечно, пафосный, но я думаю, что в небесной канцелярии он не засчитался.
Алла поет за деньги. Вот это конкретно: заработать миллион. Уж кто–кто, а Пугачева знает, что эстрада к певицам не просто беспощадна — она к ним равнодушна. И за этим не следует ничего. Особенно у нас в Беларуси, когда сейчас из любой девочки за 500 долларов делают тебе певицу. Мне таких девочек по–человечески жаль: кроме «сломанной» головы, им эстрада ничего не даст. Например, Гюнешь Абасову — замечательная голосистая птичка — я наблюдаю лет пять уже, как у нее ничего не получается. Она плачет: «Почему?» Почему ей никак не удается стать популярной белорусской певицей? Да просто Минск, как и Москва, слезам не верит. Когда–то Алла Пугачева тоже пела песни на стихи Цветаевой и Мандельштама, а потом превратилась в рыжеволосую бестию. Потому что эстрадой рулят мужчины, которые просто генетически не выносят умных и красивых женщин. Если певица красивая — она обязательно должна быть дурой (но здесь чудовищная конкуренция: красоток в последнее время развелось так много, что на них уже никто не обращает внимания). А второй беспроигрышный вариант прославиться — это превратиться в дебелую мадам с луженой глоткой. Причем неважно, кто будет превращаться — женщина или мужчина (как в случае с Андреем Данилко). Главное, чтобы образ вызывал у односельчан сочувствие, а не зависть.
Или еще: почему наши певицы не конвертируются на Западе? А то, что для Мадонны хорошо, для Примадонны — смерть. Это в Лос–Анджелесе считается хорошим тоном, если Мадонна в бейсболке каждое утро семь километров бегает, пропагандируя здоровый образ жизни. Хотя там и пропагандировать не надо — есть у людей такая настройка жить долго и счастливо. В Москве же по–другому: Примадонна, чтобы выжить, ежедневно саморазрушается, выставляет кишки наружу: похудела–потолстела, напилась–развелась... Кто–то каждое утро методично вписывает в ленты новостей ужасный рассказик из жизни Пугачевой. Хотя кому это нужно, кроме нее самой? Сама Алла и «рулит», и повелевает, говорят, запросто может позвонить Эрнсту и отменить концерт, предположим, Людмилы Гурченко на Первом канале.
В такую Аллу я тоже верю. Она, как жаба в болоте, сидит одинокая и гордая на эстраде и у проплывающих мимо лягушечек цинично спрашивает: «А тебе зачем мое болото?» Еще не родилась та певица, которая смогла бы ответить Алле: «Затем!» Вот я и призываю наших певичек утереть слезы и вперед на амбразуру — чтобы каждый выход на сцену был актом самосожжения. Чтобы пела и мокрая вся была от чудовищных усилий делать стриптиз на базарной площади. А то выходят все в одинаковых лакированных сапожках, поют одинаковые песни–лайт и потом расстраиваются, что в них не различают великих артисток. Сцену надо завоевывать — и если вы к этому не готовы, значит, вам не надо идти в певицы.
Алла поет за деньги. Вот это конкретно: заработать миллион. Уж кто–кто, а Пугачева знает, что эстрада к певицам не просто беспощадна — она к ним равнодушна. И за этим не следует ничего. Особенно у нас в Беларуси, когда сейчас из любой девочки за 500 долларов делают тебе певицу. Мне таких девочек по–человечески жаль: кроме «сломанной» головы, им эстрада ничего не даст. Например, Гюнешь Абасову — замечательная голосистая птичка — я наблюдаю лет пять уже, как у нее ничего не получается. Она плачет: «Почему?» Почему ей никак не удается стать популярной белорусской певицей? Да просто Минск, как и Москва, слезам не верит. Когда–то Алла Пугачева тоже пела песни на стихи Цветаевой и Мандельштама, а потом превратилась в рыжеволосую бестию. Потому что эстрадой рулят мужчины, которые просто генетически не выносят умных и красивых женщин. Если певица красивая — она обязательно должна быть дурой (но здесь чудовищная конкуренция: красоток в последнее время развелось так много, что на них уже никто не обращает внимания). А второй беспроигрышный вариант прославиться — это превратиться в дебелую мадам с луженой глоткой. Причем неважно, кто будет превращаться — женщина или мужчина (как в случае с Андреем Данилко). Главное, чтобы образ вызывал у односельчан сочувствие, а не зависть.
Или еще: почему наши певицы не конвертируются на Западе? А то, что для Мадонны хорошо, для Примадонны — смерть. Это в Лос–Анджелесе считается хорошим тоном, если Мадонна в бейсболке каждое утро семь километров бегает, пропагандируя здоровый образ жизни. Хотя там и пропагандировать не надо — есть у людей такая настройка жить долго и счастливо. В Москве же по–другому: Примадонна, чтобы выжить, ежедневно саморазрушается, выставляет кишки наружу: похудела–потолстела, напилась–развелась... Кто–то каждое утро методично вписывает в ленты новостей ужасный рассказик из жизни Пугачевой. Хотя кому это нужно, кроме нее самой? Сама Алла и «рулит», и повелевает, говорят, запросто может позвонить Эрнсту и отменить концерт, предположим, Людмилы Гурченко на Первом канале.
В такую Аллу я тоже верю. Она, как жаба в болоте, сидит одинокая и гордая на эстраде и у проплывающих мимо лягушечек цинично спрашивает: «А тебе зачем мое болото?» Еще не родилась та певица, которая смогла бы ответить Алле: «Затем!» Вот я и призываю наших певичек утереть слезы и вперед на амбразуру — чтобы каждый выход на сцену был актом самосожжения. Чтобы пела и мокрая вся была от чудовищных усилий делать стриптиз на базарной площади. А то выходят все в одинаковых лакированных сапожках, поют одинаковые песни–лайт и потом расстраиваются, что в них не различают великих артисток. Сцену надо завоевывать — и если вы к этому не готовы, значит, вам не надо идти в певицы.