Эльдара Рязанова знают и помнят прежде всего как постановщика комедий, хотя комедийные фильмы режиссера получали отчетливый привкус острой сатиры или даже трагедии, в них проступало великое множество нравственных и социальных подтекстов. Но полностью уйти от смешного, попробовать себя в принципиально другом жанре никак не получалось. Прорывным в этом плане для Рязанова стал фильм «Жестокий романс». Попытка переосмысления классической русской драмы осложнялась тем, что предстояло взяться за экранизацию произведения школьной программы, «Бесприданницы» Алексея Островского. Мало того, в истории советского кинематографа уже была каноническая экранизация легендарного Якова Протазанова…
Волна, как бы сейчас сказали, хейта накрыла Эльдара Рязанова еще до начала съемок: как только стало известно, что он берется за «Бесприданницу», его завалили негативными письмами. Режиссер особо вспоминал одно: «Вы что же, надеетесь спеть лучше Шаляпина?..» Так книголюбы отреагировали на «покушение»: зачем снимать новый фильм, когда есть классическая работа Протазанова? Причем характерно было массовое убеждение, что Протазанов воспроизвел пьесу Островского на экране до буквы, тогда как на деле классик обогатил сценарий где репликой, где эпизодом, где романсом, написанным много десятилетий спустя после смерти драматурга. Рязанов перечитал пьесу, сравнил с существующей экранизацией и в итоге лишь убедился: снимать надо непременно, фильм Протазанова базировался на эстетике и подходах немого кино, хотя в нем уже использовали звук, а зрителю следовало предложить историю, рассказанную более современным кинематографическим языком.
Название «Жестокий романс» появилось не случайно: во‑первых, Рязанов романсы любил, а в пьесе они канонически звучали. Почему «жестокий»? Потому что сам жанр городского романса часто обращался к темам преданной любви, подлой измены и трагической гибели героев. Музыкальный материал создавался вместе с единомышленником и соратником, композитором Андреем Петровым. Правда, сколько ни шерстил Рязанов поэзию XIX века, подходящих ему стопроцентно текстов он не видел. И тогда обратился к более современной поэзии: Марине Цветаевой, Белле Ахмадулиной. Прославленный романс «Любовь — волшебная страна…» и вовсе написал сам.
На роль небогатой дворянки Огудаловой, ищущей для своих дочерей богатых женихов, Рязанов пригласил Алису Фрейндлих. Его подходы к подбору актеров были сходны с подходами руководителя театральной труппы: режиссер любил работать с теми, чьи возможности ему хорошо известны, и Фрейндлих как никто годилась на роль измученной бедностью вдовы, одержимой идеей пристроить своих дочек получше. В небольших ролях сыграли любимцы режиссера Георгий Бурков и Борислав Брондуков, кочевавшие из одного рязановского фильма в другой. Воротилу Кнурова и молодого коммерсанта Вожеватова он предложил сыграть монументальному Алексею Петренко и популярному Виктору Проскурину, которых считал талантливыми мастерами своего дела. Для Александра Панкратова‑Черного нашлась скромная роль офицера, следующего на Кавказ.
«Все трагические сцены, которые она, с моей точки зрения, сыграла с высочайшим накалом, — это не результат актерского умения, не итог мастерства, а ее личная, горестная исповедь. Я доволен работой Ларисы Гузеевой…»Не были довольны критики, которые после выхода фильма буквально затравили молодую актрису. В итоге «Жестокий романс» стал одним из самых нелюбимых ее фильмов.
Притом зрители картину полюбили: по результатам опроса журнала «Советский экран», лента Рязанова была признана лучшим фильмом 1984 года, Никита Михалков — лучшим актером, Вадим Алисов — лучшим оператором, Андрей Петров — лучшим композитором…
Не отстали и зарубежные кинематографисты. Эльдар Рязанов вспоминал: «В разгар проработочного шабаша на родине «Жестокий романс» получил единодушное признание зрителей и жюри под председательством Жанны Моро на Международном кинофестивале в Дели. Наша лента была награждена главным призом фестиваля «Золотой павлин». А потом картина широко прокатывалась за границей. Так что я совсем не жалуюсь на судьбу нашего детища…»
ovsepyan@sb.by
