Ликвидатор Анатолий Гапоненко: «Если бы не Президент с его жестким стилем управления, таких результатов в борьбе с последствиями катастрофы на ЧАЭС мы бы не достигли»

36 лет назад произошла авария на Чернобыльской АЭС — крупнейшая техногенная катастрофа в истории человечества. Беларусь пострадала больше всех — почти четверть территории нашей страны оказалась в зоне радиоактивного заражения, свыше 265 тысяч гектаров сельхозугодий выведено из оборота, ликвидированы сотни хозяйств, более 150 тысяч человек были вынуждены покинуть свои дома. И справляться со всем этим Беларуси пришлось в одиночку. 


— Знаете, по каким параметрам лично я бы оценивал масштабность чернобыльской катастрофы? — полковник внутренней службы в запасе Анатолий Гапоненко начинает наш разговор с неожиданного вопроса и сам на него отвечает: — По тому, сколько всего было сделано, чтобы мы продолжили жить и развиваться. Когда случилась беда, ее преодолевали всем миром: кто-то, жертвуя собой, тушил реактор, кто-то эвакуировал людей, кто-то контролировал территорию зоны отчуждения. Но после развала ­СССР Беларусь приняла всю тяжесть груза на себя. И за прошедшие годы мы обрели уникальный опыт, который имеет ценность для всего мира. Мы не просто выжили — мы научились жить. 

Тот день не забыть

С ветераном МЧС встречаемся в его дачном домике. В зале на стене множество фотопортретов — Анатолий Маркович «знакомит»:

— Мы жили в Хойниках, в семье было шесть братьев и две сестры. Старшему брату Александру уже почти 80. Он тоже служил в пожарной охране и участвовал в ликвидации последствий катастрофы, награжден орденом Дружбы народов. Младший Юрий почти пять лет руководил Брагинским ­РОЧС. А отец когда-то возглавлял пожарную команду предприятия по заготовке зерна. 

Первым местом службы Анатолия Гапоненко стала пожарная часть на Мозырском нефтеперерабатывающем заводе. На момент страшной аварии молодой офицер был командиром части. Субботу 26 апреля 1986-го он запомнил навсегда: 

— Утром еду на службу сменить караул, поставить задачи на суточное дежурство. Встречаю в автобусе сослуживца. Он ночью возвращался из Киева и видел мощное зарево в районе атомной электростанции. Сошлись во мнении, что там произошел сильный пожар. Его масштабов, а тем более последствий мы, конечно, не осознавали. 

В тот же день позвонили из областного управления и приказали перейти на усиленный режим службы. Потом несколько раз поступала команда, по которой пожарные садились в машины и были готовы выехать в любой момент. На станции опасались повторного взрыва. Такая угроза вскоре миновала, но ликвидация последствий только началась. В составе сводных отрядов пожарные Мозырского НПЗ участвовали в дезактивации — в деревнях Наровлянского района мыли крыши домов, чтобы хоть немного снизить радиационный фон. 

Как полыхала зона

Осенью Анатолия Гапоненко перевели на должность начальника пожарного гарнизона Брагинского района. Самой большой проблемой на тот момент стали пожары в зоне отчуждения. Горели десятки гектаров леса и торфяников. Даже когда выпадал снег и огонь исчезал с поверхности, торфяники продолжали тлеть внутри. И как только в марте следующего года пригрело солнце, пожары возобновились. Покинутые людьми места покрылись зарослями сухой травы — для возгорания было достаточно искры. 

Для опашки и создания минерализованных полос задействовали колхозные тракторы, технику военных. Хуже обстояли дела со средствами защиты. Респираторы пожарных через десять минут работы становились черными. Иногда люди теряли сознание прямо во время тушения, а из носа шла кровь... После одного из торфяных пожаров военный дозиметрист произвел замеры: «Как вы тут работали?! Здесь больше часа находиться нельзя». А огнеборцы тушили огонь уже почти сутки. 

Анатолий Маркович показывает фотографии со своими товарищами. Некоторых людей со снимков уже нет, хотя по возрасту они могли бы еще жить. Не исключено, что сказались последствия опасной работы. 

Однако не тушить эти пожары было нельзя. Во время горения радиационный фон многократно растет, радионуклиды разносятся вместе с дымом. К тому же огонь угрожал деревням, в которых оставались люди.

Один из таких пожаров, вспоминает Гапоненко, произошел в 1988 году:

— Тушили торфяник возле отселенной деревни Колыбань. И вдруг — зарево с другой стороны. Начался пожар вблизи другой деревни, где жили самоселы. Проложили рукавную линию, льем воду. И тут поднялся ветер… Верховой пожар распространяется с чудовищной скоростью. В какой-то момент пришлось эвакуироваться самим. Потом увидели, что от температуры на автоцистернах краска пузырями вздулась. 

Взгляд гражданина

Пожарным гарнизоном Брагинского района Анатолий Гапоненко руководил три года, затем продолжал службу на других участках. В 2007 году с должности начальника Мозырского ­РОЧС вышел в отставку. Офицерский китель украшен множеством наград, в их числе медаль «За отвагу на пожаре» и почетный знак «За ликвидацию радиационных аварий» от «Росатома».

Трагедия случилась в ­1986-м, но тяжесть ее последствий, обращает внимание Анатолий Маркович, выпала на последующие годы, когда Беларусь обрела суверенитет:

— Чтобы справиться с бедой, наше государство вложило колоссальные средства на строительство жилья и инфраструктуры для переселенцев, развитие научной радиологии и медицины, рекультивацию и возвращение в сельскохозяйственный оборот пострадавших земель. Мое личное мнение: если бы не Александр Лукашенко с его жестким стилем управления, таких результатов по преодолению последствий аварии на Чернобыльской АЭС мы бы не достигли. 

prolesk@sb.by