Художник Ипполит Горавский помогал создавать Третьяковскую галерею
05.12.2018 07:33:00
Людмила РУБЛЕВСКАЯ
Шло время, мельничное колесо истории перемалывало судьбы. Горавские утратили первую часть фамилии, и к XIX веку отдельные ветви рода вконец обеднели. Не спас золотой корабль... В семье Гиляра Францевича и Марьяны Яковлевны Горавских из деревни Уборки Игуменского уезда родились пятеро сыновей и три дочери. Семейство большое, средств у обедневших шляхтичей маловато. Зато дети один в один талантливы.
Правда, очередная несправедливость истории — один из этих детей стал звездой, в лучах которой совершенно потерялись другие.
Речь о втором сыне в семье, Аполлинарии Горавском, знаменитом художнике, друге Третьякова, о котором написаны тома исследований и целые романы.
А между тем старшему брату Аполлинария, Ипполиту, в этом году исполняется 190 лет со дня рождения, есть повод поговорить и о нем.
Тем более что перед глазами стоит его картина «У креста. Смерть повстанца», написанная в 1864 году. Да, может быть, написанная не так искусно, как умел Аполлинарий. Но сразу после разбитого восстания Кастуся Калиновского позволить себе столь откровенное гражданское высказывание... Заходящее солнце. Мрачное дерево, тянущее обломанные ветви словно в отчаянии. Убитый инсургент распростерся на снегу словно распятый. Печально опустил голову конь. В углу картины свалены в кучу срубленные деревья — реквием по разгромленному восстанию.
И это написано в то время, когда в тюрьму можно было попасть даже за ношение траура по погибшим повстанцам!
Карьера и имя
Аполлинарий Горавский.
Для начала — странный факт. Ипполита и его братьев и сестер крестили в Березинском парафиальном костеле. За исключением Аполлинария. Он был крещен 21 января 1833 года в Броздецкой православной церкви. Почему? Может ли так быть, что именно для своего второго ребенка (старший сын по традиции должен заняться делами рода) родители планировали хорошую карьеру, для коей в императорской России сподручнее было быть православным? И в Александровский Брестский кадетский корпус отдают именно Аполлинария. Учился ли там старший брат, исследователи не могут сказать точно. У семьи не было средств на обучение сразу двоих. И когда Аполлинарий поступил в Петербургскую академию художеств, семья тоже давала ему средства. Так вот, Ипполит, также одаренный художник, смог поступить в академию, только когда брат ее окончил. Был «переростком» на курсе.
С другой стороны, Аполлинарий как более успешный человек всегда помогал братьям и тянул их за собой.
Трое из братьев Горавских стали художниками — Ипполит, Аполлинарий и Гиляр, а двое, Карл и Гектор, — военными. Вам не кажется, что даже имена их соответствуют выбранному пути? Не исключено, что родители и предполагали для нареченных в честь великих полководцев младшеньких именно военную карьеру.
Без меценатов никуда
Кстати, о богатых покровителях. У Аполлинария был талант их находить. В кадетском училище начальник корпуса полковник Михаил Бенуа заметил одаренного мальчика. Познакомил со своим братом, архитектором Бенуа, вхожим в круги художнической элиты империи. Вскоре Аполлинария начали за казенный кошт готовить к поступлению в академию художеств в Петербурге. По протекции братьев Бенуа молодым художником заинтересовался цесаревич Александр Николаевич (будущий император Александр II). И вскоре Михаил Бенуа лично отвез многообещающего студента (и своего будущего зятя) в академию художеств.
А Ипполит Горавский обучался в минской гимназии. Здесь получил первые уроки рисования от учителя Мащинского. А так в основном учил себя сам. И если брат был стипендиатом академии художеств, то Ипполит — так называемым вольноприходящим.
В 1856 г. произошло знаковое событие для всей семьи Горавских — братья познакомились лично с богатым купцом Третьяковым, с которым, похоже, и до этого вели переписку. Обычно говорят только о вспыхнувшей горячей дружбе между меценатом и Аполлинарием, но факт, что оба брата сразу после знакомства были приглашены к Третьякову погостить. И когда надо было младших братьев пристраивать в московское кадетское училище, тоже воспользовались гостеприимством мецената.
Ипполит Горавский. «На берегах реки Березины».Третьяков забирал младших Горавских к себе на все праздники. Аполлинарий пишет: «...Родители мои благодарят Вас за необыкновенное попечение над детьми и просят, чтобы Вы слишком не трудились бы, заботясь о них», «В корпус к братьям я послал письмо нонче же. Вы, пожалуйста, их не балуйте и не берите в дом так часто, и так уже немало для них делаете всевозможного удовольствия».
Именно со знакомства с Горавскими началось вхождение молодого купца в мир искусства. Аполлинарий был его постоянным советчиком — что приобретать, где. Но и Ипполит участвовал в создании знаменитой галереи. В одном из писем Аполлинария говорится, что Ипполит состоит куратором в имении Трощинских, а теперь Мясниковых. Там будет аукцион вещей прежних хозяев, и Ипполит постарается приобрести для Павла Михайловича портрет Трощинского работы Боровиковского.
Конечно, деньги Третьякова нужны были прежде всего художникам неимущим. Однажды Ипполит Горавский выкупил для Третьякова картину нищенствующего художника Якова Капкова. Другой раз ему «пришлось буквально затащить в свою мастерскую спивающегося талантливого художника Н.П.Ломтева, который «без полуфунта не пишет», и заставить его работать над картиной для Третьякова».
Белые пятна
Сведения об Ипполите Горавском крайне скудны. Он участвует в выставках Петербургской академии художеств, получает награды.
Еще маленькая строка в статье Википедии — в середине 1860–х Ипполит работает учителем рисования в Минске в семье генерала Дружинина.
Есть зацепка: находясь в окружении Третьякова, Горавские познакомились с Александром Дружининым, известным литератором и аристократом. Дружинин умер в 1864–м. У него был брат–военный, Георгий Васильевич Дружинин: «Г.В.Дружинин в чине полковника был переведен 11.05.1853 года из лейб–гвардии Московского полка в лейб–гвардии Преображенский полк, а в 1856 году уволен со службы по домашним обстоятельствам в чине генерал–майора». Возможно, это именно тот генерал Дружинин, в семье которого Ипполит нашел денежную работу. У генерала было много детей, которых мог учить Ипполит Горавский. Правда, имение Григория Дружинина Мариинское находилось неподалеку от Санкт–Петербурга, сейчас там деревня Марьинско.
Павел Третьяков.Можем высказать гипотезу: после подавления восстания Ипполиту, столь явно обнаружившему симпатии к инсургентам, следовало убраться подальше.
Кстати, младший брат, Гектор Горавский, участвовал как военный в подавлении бунта. Можем опять–таки только предполагать, как складывались отношения между братьями. Тем более для Аполлинария события тоже аукнулись — было подано прошение об утверждении его профессором варшавской Школы изящных искусств, но в связи с событиями школа была закрыта.
Гилярий стал довольно успешным акварелистом. Стоит упомянуть, что Третьяков как–то жаловался, что подросший Гилярий как–то завалился к нему в дом прямо из деревни, «как какой–то неряшливый странник». Аполлинарий потом извинялся за брата.
Точная дата смерти Ипполита не установлена. Многие его картины тоже до сих пор не выявлены — о них знают из упоминаний в переписке с Третьяковым. Самые интересные из сохранившихся картин — «На берегах реки Березины» и «Вид в окрестностях Бобруйска».
Продолжение в литературе
И еще один след Горавских. В 1920–х на Беларуси было два брата–литератора — Адам и Вильгельм Горавские. Вильгельм, насколько мне удалось установить, — внук Гилярия Горавского. Максим Горецкий отзывался о нем так: «Змалку, як i ўсе сялянскiя дзецi, быў пастухом, пасля вучыўся, але перашкодзiла вайна i акупацыя».
В 1921–м, в тринадцатилетнем возрасте, Вильгельм «пад уплывам польскага патрыятызму» уехал в Польшу. А когда через два месяца вернулся в Беларусь, был направлен в Институт социального перевоспитания — так красиво назывался детский дом. Оттуда сбежал, целый год бродяжничал, блуждал по Украине, добрался до Кавказа. Затем вернулся в институт. Окончил польский педтехникум — напомню, тогда в БССР польский язык был одним из четырех государственных. Преподавал в польских школах в Беларуси. Писал на польском и белорусском, печатался в «Узвышшы» и «Маладняку». Его лирическая импрессия «Скрыпка», напечатанная в «Узвышшы» в 1927 г., повесть «На ўздыме» вызвали резонанс. А в 1937–м Вильгельма арестовали, обвинили в шпионаже в пользу Польши. Затем расстреляли... Интересно, вспоминал ли Вильгельм в заточении картину своего двоюродного деда о погибшем повстанце?
В том же 1937–м был расстрелян и его брат Адам Гракало–Горавский, как видим, вернувший себе первую часть родового имени. Он был научным сотрудником Академии наук БССР, членом польской секции Белорусской ассоциации пролетарских писателей.