Перемещают клапаны сердца, изменяют кровеносные сосуды, расширяют трахею — что еще умеют наши кардиохирурги

В РНПЦ детской хирургии каждый год оперируют порядка тысячи маленьких пациентов с патологией сердца, около 200 — 300 человек лечатся здесь медикаментозно. Самые серьезные пороки для наших кардиохирургов — не приговор. А детей, которым выполнили сложнейшие операции, не отличишь от сверстников. Подробнее об этом в интервью с завотделом детской кардиохирургии Юрием Линником.

Кардиохирург Юрий Линник.

По технике Озаки

— Сразу несколько редких операций провели белорусские детские кардиохирурги за прошлый год. Расширили трахею новорожденной малышке, которая появилась на свет с протяженным стенозом. Имплантировали искусственный желудочек ребенку с низкой массой тела, когда пересадка сердца была невозможна. Это сложнейшие методики?

— Расширение просвета трахеи в младенческом возрасте — действительно для нас новый опыт. Раньше это делали детям постарше. Случай уникален тем, что ребенку понадобилась операция фактически сразу после рождения. Пришлось полностью отключить легкие, а жизненно важные функции поддерживал аппарат искусственного кровообращения.

Что касается имплантации искусственного желудочка, это дает возможность маленьким пациентам дорасти до приемлемого возраста для трансплантации сердца. Основная сложность в том, что искусственных желудочков конкретно для детей нет, как и понятия минимального веса пациента. Производитель лишь рекомендует допустимую площадь поверхности тела, где речь идет о взрослом. Тем не менее поместить довольно большое устройство в грудную клетку ребенка и обеспечить правильную работу механизма оказывается возможным.

— В каких еще редких видах вмешательств преуспели наши кардиохирурги?

— Закрепили успехи в лечении патологии аортального клапана у детей, в частности освоили операцию Озаки. Суть в том, что удаляем поврежденный клапан и моделируем новый из ткани, которая окружает сердце. 

Это позволяет маленькому сердцу расти без череды последующих операций, а пациенту не нужно пожизненно принимать препараты против риска тромбоза. В отношении детей это новая методика. Наш центр в числе немногих, где ее выполняют. 

Самая распространенная при этой патологии — операция Росса, когда на место аортального перемещают клапан из легочной артерии. Однако по мере роста ребенка все равно приходится вмешиваться повторно.


— Освоить новые операции и поделиться опытом с коллегами помогают заграничные командировки. Какие примеры можно привести?

— Недавно посетил кардиохирургический центр в Италии по поводу внесения изменений в методику операции Озаки. Также наши специалисты обучались в Южной Корее эндоваскулярному протезированию нового вида клапанов легочной артерии. Ожидаем поступление этих устройств к нам в центр. Их применение позволит расширить пул пациентов, которым предлагаем миниинвазивные вмешательства. К слову, выполняем их через вену. Поэтому один из основных лимитирующих факторов — вес пациента. Чем он меньше, тем меньше диаметр вены, а значит, сложнее добраться к сердцу.

Навигационная система, ЭКМО и другие «штучки»

— РНПЦ детской хирургии часто посещают коллеги из стран Центральной Азии, куда наши специалисты тоже выезжают с мастер‑классами.

— Многие наши операции для этих стран в новинку. К примеру, по коррекции транспозиции магистральных сосудов детям весом меньше трех килограммов. Некоторые пациенты из Центральной Азии приезжают лечиться к нам. Недавно прооперировали детей из Кыргызстана и Казахстана. У одного ребенка был врожденный порок сердца, который сопровождался отсутствием легочной артерии. Это один из крупнейших магистральных сосудов, несущий венозную кровь в легкие. Мы сформировали легочную артерию из большого количества коллатералей — боковых или обходных путей кровотока, ветвей кровеносных сосудов. Летальность без операции при этом диагнозе очень высокая.

— Какое будущее у детей со сложными патологиями? Они развиваются так же, как сверстники?

— В абсолютном большинстве после операции дети забывают о том, что у них был врожденный порок сердца. Допустим, при сложном диагнозе транспозиция магистральных сосудов с 2010 года в нашей клинике нулевая летальность.  

Лечим однократной операцией. Такой ребенок будет учиться в школе, вузе, заниматься спортом, и рискну предположить, что даже профессионально. Наши пациенты заводят семьи, рожают детей, живут полноценно.

— Осваивать сложные технологии помогает современная аппаратура. Какими новинками располагаете?

— В центре высокотехнологичное оснащение. Недавно установили навигационную систему — сложный аппаратный комплекс для лечения тяжелой аритмии. Дело в том, что некоторые виды этой патологии не поддаются медикаментозному лечению. Ими занимаются интервенционные аритмологи — ищут патологические очаги сердца и устраняют их, прижигая электрической энергией либо замораживая. Но найти этот очаг достаточно сложно — помогает навигационная система.


В числе уникального оборудования — аппарат ЭКМО, который временно поддерживает жизнедеятельность организма с помощью искусственного сердца и легкого. Вообще, кардиохирургия — очень дорогостоящая отрасль, которая требует постоянных финансовых вложений. Новые кардиохирургические технологии в странах Центральной Азии развиваются медленнее в том числе потому, что государство не так активно, как наше, финансирует эти программы. А частная медицина не способна обеспечить качественную работу отрасли.

По макетам 3D‑печати

— Детская кардиохирургия в нашей стране развивается активно. Как продвинулись со временем?

— Раньше была категория некурабельных пациентов, которым не могли помочь не только мы, но и наши соседи. Теперь все иначе. Перечень сложных патологий, при которых оперируем, все время растет. Врожденных пороков сердца огромное количество, они могут сочетаться совершенно непредсказуемым образом. Это приводит к тому, что у нас постоянно есть уникальные диагнозы с точки зрения строения сердца. Поэтому в последнее время активно используем методику 3D‑печати — она позволяет напечатать точный макет сердца и отработать отдельные этапы предстоящей операции.

— Похоже, наступивший год будет для вас не менее насыщенным. Уже наметили планы?

— Есть новые вмешательства, которые постараемся ввести в свою практику. Например, операцию «трункального свича» — при очень редкой сердечной патологии. Также постараемся развивать программу трансплантации у детей. Есть пациенты, которым необходима пересадка сердца в детском возрасте. Но мы не можем ее провести по причине отсутствия доноров. Да, в нашей стране действует презумпция согласия на изъятие органов умершего, однако в отношении детей это деликатная тема. Понятно, родителей шокирует смерть ребенка, но вместе с тем он может спасти чью‑то жизнь. К слову, это общемировая проблема, но некоторые страны ее разрешили благодаря уникальным событиям. Так, в Италии ситуация изменилась в корне после «феномена Николаса Грина», когда родители пожертвовали органами своего трагически погибшего сына и спасли тем самым десять пациентов.

basikirskaya@sb.by