Академик Анатолий Рубинов о выборе белорусского пути развития и судьбах нашего народа

Приближается главное событие года — очередные выборы Президента нашей страны. Президентские выборы — это важнейшая политическая кампания, это время, когда все мы оцениваем прошедший период нашей жизни и перспективы на будущее. Это время, когда уместно еще и еще раз поразмышлять о выборе пути нашего развития, о судьбах нашего народа и нашего молодого независимого государства.

За всю свою многовековую историю Беларусь никогда не имела государственной самостоятельности. Говорить о Великом княжестве Литовском как о белорусском государстве нельзя даже с натяжкой. А после вхождения княжества в Речь Посполитую белорусы вообще утратили какую бы то ни было самостоятельную политическую роль. Практически вся белорусская верхушка была ополячена, и белорусские корни сохранялись лишь в глубинке, в деревнях. После присоединения белорусских земель к Российской империи процесс ополячивания сменился для белорусов процессом русификации, активно стимулируемым царским правительством. Вместе с тем к концу XIX — началу XX века благодаря усилению позиций белорусской интеллигенции, в первую очередь благодаря появлению талантливых белорусских литераторов, все более настойчиво стали проявляться тенденции к укреплению и развитию белорусского самосознания.

Революция 1917 года, сняв всякие запреты и препятствия, окрылила ту небольшую группу белорусской интеллигенции, которая сформировалась к тому времени и пробудила надежды на обретение белорусами собственной государственности. Первая попытка создания самостоятельного белорусского государства была предпринята в 1918 г., когда группа деятелей белорусского национального движения объявила об образовании Белорусской Народной Республики (БНР). Однако эта попытка была изначально обречена на неудачу.

Белорусское общество не было готово к полной самостоятельности. Оно не обладало необходимым экономическим, политическим и кадровым потенциалом. Да к тому же дело происходило в условиях немецкой оккупации. Белорусская Рада раболепствовала перед немецким кайзером и благодарила его за освобождение от российского владычества, что не одобрялось большинством белорусского народа. Все это вместе взятое не обеспечило всеобщей народной поддержки предпринятой инициативы и предопределило неудачу первой попытки. Тем более что советское руководство того времени заняло весьма прогрессивную позицию по национальному вопросу и, учитывая интересы и устремления белорусского народа, уже 1 января 1919 г. образовало Социалистическую Советскую Республику Белоруссию. По сути, это и послужило основанием для формирования в последующем белорусской государственности.

В советский период белорусское общество получило колоссальный импульс для своего развития. Несмотря на большие кадровые потери в среде белорусской интеллигенции, которые имели место в сталинский период, Беларусь благодаря советской власти выросла во всесторонне развитое и экономически сильное автономное образование. В нем были представлены все необходимые институты государственности — Конституция, законы, правительство, парламент, судебная система, система образования, научные и культурные учреждения и т.п. Право Беларуси на собственную государственность подчеркивалось еще и тем, что она являлась одним из соучредителей ООН. Тем не менее белорусские лидеры не ставили своей целью отделение от СССР и не помышляли о собственном суверенитете. Даже перед самым распадом Советского Союза на референдуме 1990 года белорусы в своем подавляющем большинстве высказались за то, чтобы оставаться в составе Советского Союза.

Однако волею судеб Советский Союз распался. Б.Н.Ельцин активно проводил политику, направленную на освобождение России от «бремени» всех союзных республик, считая их тормозом в своем развитии. И уже в 1990 году российский парламент по его инициативе объявил суверенитет Российской Федерации, что, собственно, и инициировало начало развала СССР. После этого последовал «парад суверенитетов» и со стороны остальных союзных республик. В пылу разгоревшихся страстей белорусский парламент также проголосовал за объявление независимости Беларуси.

Суверенитет был объявлен, однако ни о какой независимости тогда не могло идти и речи — Беларусь на все 100 процентов зависела от России. А так как после 1991 года российские поставки сырья, оборудования, комплектующих и т.п. были прекращены, кооперационные связи в экономике прерваны, в Беларуси начались интенсивные процессы распада и деградации экономики и всего общества. Страна быстро катилась к пропасти. И только начиная с 1994 года, после избрания А.Г.Лукашенко первым Президентом страны, в Беларуси начался процесс планомерного строительства собственной государственности. Поэтому именно 1994 год можно считать началом истории развития Республики Беларусь как суверенного, независимого государства.

Основная идея, лежавшая в основе распада Советского Союза, состояла в отказе от коммунистической идеологии и тоталитарной формы правления, массовом переходе к частной собственности на средства производства и перестройке политической системы по западному образцу. Последнее предполагало многопартийность, полную независимость друг от друга исполнительной, законодательной и судебной ветвей власти, а также свободу СМИ.

Тогда казалось, что достаточно реализовать эти базовые условия, и жизнь у нас сразу же станет как в Германии или в Голландии. Поэтому после обретения самостоятельности ряд постсоветских стран с энтузиазмом приступил к ускоренной реализации подобного плана. Как и семьдесят с лишним лет назад, народы охватил революционный подъем. Но в этот раз новые революционеры ратовали уже не за социализм, а за капитализм. Можно сказать, что на территории бывшей Российской империи происходила «великая капиталистическая революция». Однако очень скоро народ обнаружил, что эта революция приносит совсем не те плоды, которые были обещаны. Особенно наглядно это видно на примере России.

Стремительное разгосударствление российской экономики привело к разорению и деградации целых отраслей промышленности и сельского хозяйства. Богатейшие природные ресурсы страны оказались в руках кучки наиболее пронырливых деятелей, которые стали гордо именоваться олигархами. Как результат пошли процессы быстрого разбазаривания богатства страны и массированного вывоза капитала за границу. Вместо свободы предпринимательства и справедливой конкуренции общество получило криминальные методы хозяйствования, «крышевание» и рейдерство, всеобъемлющую и всепроникающую коррупцию.

Попытка политической демократизации общества по западному образцу также закончилась полным провалом. Исполнительная власть, потеряв терпение, расстреляла из танков законодательную и подмяла под себя судебную. Многопартийная система выродилась в формально декоративную, поскольку партии, представлявшие реальную оппозицию, очень скоро оказались вытесненными с политической арены. И, конечно, в этих условиях не приходится также говорить о реальной свободе и независимости основных средств массовой информации.

Резкое снижение уровня науки и образования, колоссальное имущественное расслоение общества, обострение этнических и ряда других проблем дополняют картину трансформации общества по ускоренному переходу от советского социализма к западному капитализму.

Россия через некоторое время поняла, что на данном этапе без сильной централизованной власти ей не обойтись, и после прихода к власти В.В.Путина приняла ряд мер по исправлению положения. Но джинн вседозволенности, коррупции и криминала уже был выпущен на волю, и утихомирить его оказалось делом чрезвычайно трудным.

Наиболее печальные последствия «демократических преобразований» мы наблюдаем в Украине. Раздувая фракционную парламентскую борьбу, противостояние исполнительной и законодательной власти, политическая элита в конце концов вообще утратила управляемость и контроль над страной, что привело к политическому и экономическому хаосу.

Таким образом, мы видим, что попытки слишком быстрого введения западных стандартов демократии, «европейский выбор» (который по наивным представлениям должен был сразу обеспечить населению западный уровень жизни) приводят к результатам, прямо противоположным изначально поставленным целям.

Спрашивается, почему так происходит? Думается, причины лежат в нашей истории, наших традициях и нашем менталитете. В том генетическом коде, который формировался у наших народов в течение столетий.

На протяжении нескольких сот лет подавляющую часть населения Российской империи составляли крестьяне, причем крепостные. То есть люди, которые не имели никакой свободы, никакой собственности и никак не были заинтересованы в результатах своего труда. Конечно, в царской России были и дворяне, и разночинцы, и купцы, и заводчики, и писатели, и деятели культуры и науки. И именно они определяли вектор развития огромной страны. Но, к сожалению, этот зародыш современной цивилизации, эта сравнительно небольшая прослойка была почти полностью сметена революцией.

Крестьянская масса поддержала революцию потому, что большевики обещали ей землю. Но советская власть землю крестьянам так и не отдала. Раскулачивание и коллективизация окончательно отбили инстинкт собственника, инстинкт хозяина в деревне. Примерно то же происходило и в промышленности, и в сфере услуг: бывшие хозяева были изгнаны, и дальнейшее развитие шло в условиях жесткой командной системы и суперцентрализованного планового хозяйства. В такой системе личная инициатива и заинтересованность в результатах своего труда были сведены к минимуму. Подчинение личности коллективу, коллективные решения, коллективное мышление, всенародная собственность — все это накрепко засело в генетической памяти народа.

Таким образом, к моменту демонтажа советских устоев у населения не было ни исторического опыта, ни традиций в организации жизни и работы на основе частной собственности и свободы предпринимательства. В своей массе люди были не готовы к цивилизованным рыночным отношениям, и предпринятая масштабная приватизация рассматривалась прежде всего как возможность личного обогащения. Поэтому стремительные преобразования общественного устройства 1990–х годов, не опирающиеся на необходимую экономическую и политическую культуру, с неизбежностью привели к тем уродливым явлениям, о которых упоминалось выше.

Лукашенко, придя к власти, не пошел по этому пути. Человек от земли, прошедший большую школу жизни, он данным ему природным чутьем понимал, что начинать с разрушения старого уклада ради призрачного светлого будущего нельзя. Ибо разрушить легко, а где взять ресурсы для замены старого новым? Если Россия в какой–то мере могла покрыть убытки своих «демократических преобразований» за счет нефтегазовых ресурсов, то у нас такой возможности не было.

Хочу напомнить читателям, как вводился новый экономический уклад в Восточной Германии после ее присоединения к ФРГ. Многие помнят, что в ГДР была промышленность весьма высокого уровня, немецкие предприятия были лучшими в социалистическом содружестве. Тем не менее после воссоединения с Западной Германией все эти предприятия были ликвидированы и заменены новыми. Не модернизированы или усовершенствованы, а именно полностью ликвидированы. Их продавали за одну марку любому, кто брался построить на их месте новые. Перевод бывшей ГДР на новые экономические и технологические рельсы потребовал от ФРГ огромных, можно сказать, фантастических вложений. Но Западная Германия была богата и могла себе это позволить.

У Беларуси же не было таких ресурсов, которые позволили бы быстро заменить старый уклад на новый, и она могла рассчитывать только на свои силы. Никакой инвестор вкладывать деньги в модернизацию предприятий советского образца не собирался — как было сказано выше, даже рачительные немцы посчитали невыгодным идти на подобные вложения.

При этом надо иметь в виду, что Беларусь после распада Советского Союза оказалась в особенно сложной ситуации. Дело в том, что в советское время Белорусская республика была определена как «сборочный цех» всего Союза.1 Тут и тракторы, и грузовые автомобили, и сверхтяжелые самосвалы, и станки, и металлургия, и электроника, и оптика, и масштабная химия, и военные разработки, и многое другое. В общем, «раскочегарили» промышленность так, что для такой маленькой страны это было бы, конечно, не по силам, и ни о какой сбалансированности экономики не могло идти и речи. Но рассчитано–то было не на маленькую республику, а на огромную страну — Советский Союз. И сырье, и энергоресурсы текли рекой в Беларусь из различных концов Союза. А обратно шли тракторы, комбайны, самосвалы, оптика, электроника и многое другое.

Поэтому после обретения независимости мы оказались сильно перегружены крупной материалоемкой и энергоемкой промышленностью. При этом в новых условиях ресурсы уже не поставлялись в плановом порядке, как раньше. За них надо было платить, и весьма немалые деньги. Закрыть эти производства было нельзя — там работали сотни тысяч людей: не выбросишь же их на улицу. А чтобы развивать, нужны были большие деньги. Ни у каких частников таких денег не было.

В этих условиях приватизация предприятий была бы не только бессмысленной, но и губительной — она привела бы лишь к их разграблению. Только государство, аккумулируя ресурсы, могло сохранить эти производства и вдохнуть в них новую жизнь. Это была тяжелейшая проблема, да и сейчас она еще давит на нас.

Советские технологии, доставшиеся нам в наследство, были далеко не самыми передовыми, и конкурировать нашим товарам на мировых рынках было непросто. Поэтому основным рынком для нас была Россия. И если бы Лукашенко разорвал тогда связи с Россией, и мы потеряли бы их рынок, да вдобавок не смогли бы пользоваться более дешевыми энергоресурсами, Беларусь бы не выстояла. Поэтому кто бы что сегодня ни говорил, но другого выбора у нас не было. И надо отдать должное политическому и экономическому чутью Александра Григорьевича, который не поддался на модные либеральные идеи, не отвернулся от России в пользу «западного выбора», не допустил массовой приватизации (а по существу, разграбления предприятий), а взялся за тяжелую практическую задачу восстановления и развития нашей экономики на базе имевшегося у нас потенциала.

Вместе с тем надо подчеркнуть, что Глава государства с самого начала ставил как первостепенную задачу поиск и освоение новых рынков сбыта, ибо без ее решения Беларусь не может рассчитывать на реальную независимость. И за прошедшие годы здесь сделано очень многое, в том числе личными усилиями А.Г.Лукашенко, который без устали занимается установлением взаимовыгодных экономических связей с зарубежными партнерами в разных частях света.

Основы политики нашего государства были заложены еще в первой предвыборной программе А.Г.Лукашенко. Все последующие годы политика государства развивалась четко и последовательно в соответствии с изначально намеченным курсом без каких–либо шараханий и колебаний. Эта политика получила название белорусской модели развития.

Сегодня раздаются голоса, что, мол, белорусская модель либо себя исчерпала, либо вообще была неправильной и надо искать некую новую модель. Однако критики не поясняют, что они имеют в виду под белорусской моделью и почему она устарела. Вместо этого они просто объявляют, что любые экономические проблемы, с которыми сталкивается страна, являются следствием этой модели.

А ведь белорусская модель касается не только и не столько экономики. Это прежде всего комплекс социально–политических принципов, положенных в основу нашего государственного устройства и нашего развития.

Важнейшей и принципиальной чертой нашей модели является ее социальная направленность. Не люди для экономики, а экономика для людей. Что это означает на практике?

Известно, что сиюминутные интересы экономики и социальные интересы общества часто противоречат друг другу. Например, в ряде случаев повышение производительности труда требует сокращения значительной части работающих. Или даже закрытия целого предприятия как убыточного. А если это предприятие градообразующее? Как быть тогда с населением? Оставить семьи на произвол судьбы?

Сегодня раздаются советы, что, мол, надо платить безработным по 200 долларов в месяц и переучивать их на другие профессии. Но на какие профессии переучивать инженера или мастера? На торговца, таксиста или дворника? Так и там места заняты. На IТ–технологии всех не переучишь и не устроишь. Значит, плодить армию бездельников, которых государство будет содержать за счет социальных фондов, отобрав деньги у пенсионеров?

Другие, не утруждая себя анализом, предлагают в качестве выхода создать миллион новых рабочих мест. Но за какие деньги? Кто–нибудь подсчитал, сколько надо вложить в новое рабочее место, чтобы оно приносило доход? Иначе как безответственным прожектерством такие подходы назвать нельзя.

Понятно, что если экономика неэффективна, то и социальные потребности общества не будут обеспечены. И в этом смысле можно сказать, что экономика первична. Но если для будущего процветания экономики сегодня кого–то надо опустить в нищету, то такой подход для нас не годится. Слишком долго наш народ жертвовал настоящим ради светлого будущего. Поэтому белорусская модель не приемлет «шоковой терапии». Здесь нужен такой баланс между экономической выгодой и социальными интересами, который позволял бы и экономику двигать вперед, и обеспечить непрерывный рост благосостояния людей. Это непростая задача, она требует продуманных, взвешенных подходов. И ее не всегда удается решить оптимальным образом. Но лучше двигаться медленнее без потрясений, чем быстрее, но с потрясениями.

Вообще, для белорусской модели характерен принцип постепенного, эволюционного развития. Какими бы привлекательными ни выглядели примеры западных стран, невозможно одномоментно скопировать их опыт. Мы слишком долго жили в системе с иным государственным и экономическим устройством. Методы управления, традиции, психология людей — все это не поддается слишком быстрым изменениям. А попытки искусственно ускорить, подстегнуть переходные процессы, как уже говорилось, приводят к плачевным последствиям.

Создавая новую страну и созидая будущее, не надо забывать свои корни и отказываться от своего прошлого. И мы не отбрасываем его, не предаем анафеме, как в иных странах, а используем все лучшее, весь тот опыт, который был накоплен поколениями наших отцов и дедов. Не революционные скачки, а непрерывность и преемственность исторического развития общества — это тоже одна из важных черт белорусской модели.

Еще одной чертой нашей модели является сдерживание чрезмерного социального расслоения на богатых и бедных. Мы ушли от уравниловки, создали материальные стимулы для проявления экономической инициативы и поощрения качественного труда. Но при этом обеспечили наименьшее среди постсоветских стран соотношение между доходами наиболее и наименее состоятельных групп населения. И это один из важнейших факторов, обеспечивающих стабильность нашего общества.

Столь же важным фактором социальной стабильности является равное отношение со стороны общества и государства к людям разных национальностей и разных конфессий. Принимая человека на работу, никто не интересуется, какой он национальности и какого вероисповедания. В Беларуси и русские, и белорусы, и поляки, и евреи, и украинцы по своим правам, условиям жизни и работы ничем не отличаются друг от друга. У нас нет фашиствующих организаций, нет национальных фобий.

Вместе с тем мы должны понимать, что для такой небольшой страны, как наша, народ должен быть един. Нельзя допустить разделения общества на отдельные национальные группы со школами на своих языках, газетами, радиостанциями и т.п. Это уже будет не Родина, не единая для всех Отчизна, а географическое место проживания, колонизируемое представителями разных народностей.

Белорусский народ — это все граждане, проживающие на нашей земле, независимо от национальной принадлежности. И все мы сообща строим свой общий дом, создаем и обогащаем единую белорусскую культуру, определяем свои праздники и вырабатываем общие обычаи. И в этом залог мира и стабильности в нашей стране. В этом перспектива дальнейшего развития и укрепления Беларуси.

Как видим, белорусская модель никак не сдерживает развитие экономики и политической системы общества. Поэтому нет никаких оснований говорить о том, что она устарела. Основные принципы, лежащие в основе этой модели, носят достаточно общий характер: они столь же актуальны сегодня, как были актуальны вчера и будут актуальны завтра.

Думается, что недовольство наших оппонентов белорусской моделью на самом деле продиктовано желанием быстрой приватизации основных государственных предприятий. По–видимому, они исходят из соображения о том, что рыночные отношения могут эффективно развиваться лишь в условиях частной собственности на средства производства.

Да, нельзя отрицать, что гарантом свободы предпринимательства является именно частная собственность. Частник сам решает, куда и как ему вкладывать деньги. Это его собственная инициатива и его собственный риск. Но, во–первых, как было показано выше, быстрая массовая приватизация госпредприятий в наших условиях ни к чему хорошему не приводит. А во–вторых, указанные преимущества частной собственности проявляются лишь в случае мелкого и среднего бизнеса. Для крупных предприятий форма собственности не играет определяющей роли. Как на частном, так и на государственном предприятии нет единого хозяина, который бы на сто процентов им распоряжался, и все работники, включая директора, в обоих случаях являются наемными.

Другое дело, что на практике наблюдается существенная разница в уровне бюрократизма, свойственного системе управления предприятиями в этих двух случаях. Руководители государственных предприятий, как правило, должны в большей мере согласовывать свои действия с органами госуправления, они не имеют права на риск, что сдерживает их инициативу и делает предприятие менее гибким и менее мобильным по сравнению с частным. Но в идеале при минимальном вмешательстве в дела предприятия со стороны государства обе формы собственности могут быть одинаково эффективны.

Отсюда следует вывод, что главное в нашей экономической политике на современном этапе — это не быстрая и массовая приватизация крупных предприятий, а либерализация их деятельности, расширение их прав, упрощение налоговой системы, сведение к минимуму разного рода бюрократических процедур, предоставление одинаковых возможностей для любого бизнеса независимо от формы собственности.

Вместе с тем необходимо иметь в виду, что иностранные инвесторы обычно предпочитают иметь дело с частными предприятиями. Поэтому в перспективе, учитывая возрастающие процессы глобализации экономики, неизбежно придется увеличивать долю частной собственности в большинстве сфер экономической деятельности. Но делать это надо постепенно, накапливая опыт, формируя традиции и законодательную базу, причем в первую очередь на примере мелкого и среднего бизнеса.

Именно такую политику и проводит руководство нашей страны. Президентская Директива № 4 предписывает всем органам власти, в том числе на местах, проводить систематическую работу по стимулированию предпринимательства и развитию частной собственности. Отметим, что и тут у Александра Григорьевича сработало предвидение — ведь Директива была выпущена пять лет назад, когда вопрос о создании новых рабочих мест еще не был столь актуален. К сожалению, надо признать, что ее реализация на местах осуществляется недостаточно энергично, и это направление работы, несомненно, надо усилить.

Молодая суверенная Беларусь находится на начальном историческом этапе своего развития, и, как уже отмечалось, пока мы не можем полностью копировать политическое устройство западных стран. Там давно уже сложилась такая система саморегулирования и местного самоуправления, при которой социально–экономический механизм работает в достаточной степени автономно и не столь сильно зависит от центральной власти. В этих условиях не так уж важно, кто будет избран следующим главой государства, так как его влияние на жизнь общества не является определяющим. Поэтому там можно позволить себе регулярно менять руководителя страны и тем самым спускать пар накопившегося в народе недовольства, не опасаясь при этом, что политический и экономический курс претерпит радикальные изменения.

У нашей страны ситуация иная. Мы находимся на марше, и наша социально–политическая система еще только складывается. При этом все возрастающая конкуренция на мировом рынке, усиливающаяся политическая борьба за ресурсы и доминирование в мире не позволяют нам расслабляться, терять времени и расходовать энергию на бесконечные внутренние политические баталии и периодическую смену руководства. Прошедшие годы показали, что порядок и прогресс наблюдаются только в тех постсоветских странах, где сохраняется сильная и несменяемая власть. Там же, где под модным флагом демократизации идет постоянная политическая борьба, происходят неутихающие парламентские битвы, дается ход «цветным революциям» и майданам, мы видим разорение и деградацию.

Сегодня, когда политическое напряжение в мире возрастает, когда расширяются военные конфликты и пожар полыхает уже не только в далекой Африке, но и у нас под боком, вопрос стабильности власти выходит на первый план. У нас в руководстве достаточно много опытных, высококвалифицированных кадров, и экономические проблемы в стране так или иначе решаются и будут решаться. Но если мы утратим политическую стабильность, если вместо организованной работы перейдем к политическим баталиям, то тут уж будет не до экономики. Страну в этом случае неизбежно ждет хаос и разорение, а возможно, и полное исчезновение с политической карты мира.

Выскажу свое мнение: нам всем надо осознать, что сегодня на кону стоит вопрос о сохранении Беларуси как суверенного государства нашего народа, как самостоятельной нации. И выход у страны сегодня только один: не шарахаться, не менять своего курса, а доверить Александру Григорьевичу Лукашенко как истинному патриоту и талантливому политику, лидеру, на деле доказавшему способность защищать свой народ в самых сложных ситуациях, — доверить ему и дальше вести нашу страну. Какие бы у кого ни были личные претензии и недовольства, сегодня их надо отставить в сторону ради сохранения нашего общего дома, нашей родной Беларуси. Я так считаю!

Советская Белоруссия № 188 (24818). Четверг, 1 октября 2015