«С первой судимостью было проще. Тогда я продавал обычную марихуану»: откровения наркодилера

В местах лишения свободы немало людей, чья преступная деятельность была так или иначе связана с наркотиками. Один из них — 34-летний гомельчанин Владислав Ц., который не дышал воздухом свободы уже 7 лет. Кроме статьи 328 УК, он обвинен и в покушении на контрабанду. Свою версию произошедших событий заключенный согласился рассказать корреспонденту «Р».

Коллаж Юлии КОСТИКОВОЙ

Тайна далекой посылки

При упоминании слова «контрабанда» сразу воображаешь ночной приграничный лес, тайными тропами которого пробираются суровые немногословные бородатые люди с подозрительными свертками и баулами. Однако в случае Владислава подобная «классика» отсутствует. Просто однажды он и его приятель Виктор уселись за компьютер, зашли в интернет и на некоем китайском сайте обнаружили то, в чем сильно нуждались: аналог особо опасного психотропного вещества с труднопроизносимым названием, включающим в себя множество цифр и химических элементов. Один из них — метанон, синтетический каннабиноид, воздействие которого в разы сильнее эффекта от конопли, входящий обычно в состав спайсов. 

За 100 граммов порошка далекому поставщику была переведена тысяча долларов в рублевом эквиваленте. Деньги принадлежали Виктору, но Владислав обещал возместить все его расходы, как только придет посылка, да еще сверху накинуть порядочную сумму. Так что извещение с почты приятели ждали с нетерпением. Причем конспирировались как могли: специально для переговоров о психотропах купили два телефона, в беседе использовали условные фразы…

Таможенники на ПТО «Минская почта» ничего об этих титанических усилиях не знали. Они просто удивились, обнаружив в одном из международных почтовых отправлений пакетик с надписью «Сахарная пудра», и задались вопросом, что же это за продукт такой диковинный, который нужно пересылать за тысячи километров. «Пудру» отправили на экспертизу, которая и определила, что именно заказано на «сладкое». Что ж, есть люди, для которых это действительно желанное лакомство, но в чай его лучше не добавлять…

Поскольку посылка задерживалась, выждав некоторое время, друзья оформили заказ еще на одну партию «сахарной пудры». 

Задержание на почте

На момент заказа вещество не было включено в республиканский перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих государственному контролю в нашей стране. Тем не менее оно имело свойства, аналогичные особо опасным веществам, не использовалось в медицинских целях, зато оказывало стимулирующее или депрессивное воздействие на центральную нервную систему человека и приводило к возникновению физической и психической зависимости от него. Поэтому к тому моменту, как посылка оказалась на территории страны, заказанное вещество уже включили в перечень. 

100 граммов опасного психотропного вещества эквивалентны как минимум 500 дозам. Информация о столь содержательной посылке поступила в компетентные органы, а их представители, разумеется, заинтересовались адресатом. Получив извещение о прибытии на его адрес международного почтового отправления, счастливый Виктор примчался на почту, где его уже ждали. Оказавшись внезапно в окружении суровых товарищей, не склонных к шуткам, он мигом признался, что проворачивал операцию «наркотики почтой» не один, а с товарищем. Так задержали и Владислава, который к тому времени уже имел судимость за наркотики. 

Владислава признали виновным в покушении на перемещение через таможенную границу психотропных веществ, а также в покушении на незаконное, с целью сбыта приобретение, перевозку и хранение психотропных веществ по предварительному сговору группой лиц. Его приговорили к 12 годам лишения свободы с конфискацией имущества. Приятель и подельник получил в наказание 9 лет неволи, тоже с конфискацией имущества. 

Интеллектуал в неволе

Все свободное время заядлый книгочей Владислав проводит в библиотеке исправительной колонии. Кроме того, он ведет для желающих кружок по изучению компьютерной грамотности. 

С порога интересуется, кто мой любимый писатель, и тут же сообщает, что всем другим предпочитает произведения Олдоса Хаксли. Прежде чем перей­ти к основной части беседы, мы обсуждаем особенности прозы Стивена Кинга и своеобразный стиль Харуки Мураками, а также достоинства некоторых сериалов. Увы, здесь я, можно сказать, профан: совершенно не хватает времени на долгие просмотры. Тем не менее Владислав советует мне посмотреть несколько фильмов. Не остаюсь в долгу и я: в памяти всплывает серия мистических детективов.

Называя статьи Уголовного кодекса, положенные в основу его обвинения, Владислав скептически усмехается и подчеркивает, что все они «через статью 14», то есть предполагают незаконченные действия. Не вступая в полемику, отмечаю, что не закончить действия можно по двум причинам: по собственной воле или же по не зависящим от человека обстоятельствам. Не прояви таможенники бдительность — и крупная партия психотропов оказалась бы на наркотическом рынке. 

— Все элементарно: была заказана посылка из Китая, — отметает Владислав мои измышления о контрабандистах в лесной чаще. — Это было давно, в 2012 году, работал я с ними напрямую. Нашел общий язык с китайцами… Как? Через Google-переводчик. Если раза четыре через него прогнать текст, многое уже становится понятным. Но проще сначала переводить с русского на английский, а потом уже на китайский. 

Светофор с подвохом

Владислав еще раз подчеркивает, что прежде чем сделать заказ, он внимательно ознакомился с республиканским перечнем наркотических средств и убедился, что нужное ему вещество туда не включено. Правда, непонятно тогда, зачем было предпринимать суровые меры конспирации и называть порошок сахарной пудрой… 

— С первой судимостью было проще, — говорит Владислав. — Тогда я продавал обычную марихуану. За это мне дали 8 лет. Отсидел, правда, меньше, лет пять. Во втором случае я наркотики не продавал. Тут все просто и в то же время тяжело. 

— Как родители отнеслись к вашей судимости?

— Да уж не обрадовались, конечно. Но и не отвернулись, поддерживали. Отец и мать любят своих детей в любой ситуации, что бы они ни сделали. Отец умер во время моего первого срока. А недавно и старшего брата не стало. Нет, он не наркоман, обычный алкоголик. Сначала умерла его сожительница, у нее тромб оторвался, а буквально в пределах месяца и он, с горя. Любовь, прямо как в книжке. А больше у меня родных нет, только мама.

— Не грустно от того, что не можете ее поддержать?

— Грустно, что вообще здесь нахожусь.

— Если занимаешься чем-то противозаконным, надо быть готовым к тому, что однажды потеряешь свободу… 

— Ну да… Это как со светофором: зеленый — двигайся, красный — стой. Для меня красный свет сменил зеленый, пока шла посылка. 

Незаконный бизнес

В документах значится, что у мужчины имеется среднее профессионально-техническое образование. Непонятно, пригодилось ли это ему, но долгое время он жил, признается сам, за счет продажи марихуаны. 

— С чего начался такой бизнес? Неужели проснулся однажды и подумал: «А не поторговать ли мне наркотиками»?

— На самом деле так и было, — смеется Владислав. — Хорошо, скажу вам, как, возможно, это было. Появилась девочка, на которую хотелось произвести впечатление. Средств особых и не требовалось, что там, нам по 15—16 лет было. Но захотелось почувствовать себя комфортно в финансовом плане. Подарок сделать, угостить… Нет, семья наша не бедствовала, но хотелось самостоятельности. Возможно, меня это подтолкнуло. Возможно! Это был 2000 год, в то время преступность в Гомеле имела большой вес. Помните, «пожарники», «морозовцы»? Молодежь тянулась в любую сферу криминала: если не барыга, значит, с блатными крадет. Вот так и жил. 

Владислав говорит, после первого освобождения открыл ИП, занимался отделкой квартир. Кроме того, организовывал отправление бригад рабочих на заработки в Россию:

— Собираешь десять работяг, отправляешь на работу, они тебе проценты платят. Главное, чтобы не кинули. На автоматах играть очень любил. И это еще подсадило… Нет, я не проигрывал, наоборот, зарабатывал…

За полгода до истории с посылкой произошел еще один инцидент с веществами, имеющими свойства опасных психотропов. Сотрудники милиции обнаружили дома у Владислава «соли», спайсы. 

— Тогда еще работала система списков, перечень республиканский. Я сверился с этими списками — все нормально, тех веществ, которые у меня имеются, там нет. И вот УБОП меня принимает и находит дома очень много веществ. Я раскладываю им и говорю: здесь нет запрещенных, я стараюсь действовать в рамках закона. Все изымают, забирают на экспертизу, и оказывается, что половина легального, половина нелегального. Потом была повторная экспертиза,  но дело в итоге закрыли. Мне понравилось, все было по закону, сработала презумпция невиновности. А через полгода одного человека ловят на почте сотрудники КГБ: он идет за посылкой, и у него оказываются запрещенные вещества. Он говорит, что это я заказал. На самом деле заказал не я, но они были нужны мне. Он говорит, я был у него в гостях, а пока он отошел на кухню, чтобы приготовить чай, все через его компьютер заказал и оплатил. Послушайте, да там переписка длится целый месяц! Он заказал разрешенное вещество, пришло запрещенное…

Республиканский перечень наркотических средств, психотропных веществ и прекурсоров тогда действительно часто обновлялся. Хитроумные изготовители наркотиков слегка изменяли химическую формулу своего зелья, и получалось якобы новое, в списке не состоящее. Эту лазейку устранили, внеся изменения в закон: уточнили формулировку понятия «аналог психотропного вещества» и внесли новую — о базовой структуре опасного вещества, которая остается неизменной даже при добавлении или изъятии некоторого количества атомов водорода.

— Моей вины здесь нет! — считает Владислав. — Это как если бы вы пошли в магазин за стиральным порошком, а вместо него вам подсунули кокаин. Разве вы будете в этом виноваты? Но этот человек называет мою фамилию, поднимают старое дело… В итоге я сижу в тюрьме. 

Если бы все было так просто...

Лекарство от тяжких хворей? 

Владислав пускается в длительное повествование о повторных экспертизах, сроках содержания. Возможно, его познания в юрис­пруденции обширны и серьезны и адвокат или следователь прониклись бы приведенными доводами. Но меня интересует другое. 

— Вы собирались продавать все эти вещества?

— Они мне были нужны для личного пользования, — после некоторой паузы с вызовом отвечает собеседник, упирая на слово «личного». — А даже если бы и торговал! Они не были тогда включены в перечень наркотических средств. Это сейчас он хитро составлен, а в 2012 году такого не было. Мне хотели вменить аналоги, но те изменения в законе случились в октябре 2012-го. А я сижу с мая. Мне вменили закон, который вышел позже. Ну в итоге так это все и закончилось. 

— Вы сами употребляли наркотики?

— Ну как бы… Получается… Что такое наркотические? Можно сказать, ненаркотические… Тут есть более серьезная проблема, если зреть в корень, — ненадолго стушевавшийся Владислав собирается с силами: — Почему я их употреблял? У меня есть на все ответ. У меня на свободе были, можно сказать, агорафобия и социофобия — ну, все вместе. Боязнь открытого и закрытого пространства. Обычные таблетки мне не помогают. 

— Это официально выставленный и подтвержденный диагноз? 

— Ну да! У меня куча справок. Я лежал в дневном стационаре, получал таблетки, лечился. На момент задержания в крови обнаружили наркотическое вещество, но оказалось, это прописанный мне клоназепам. 

— Вы этими фобиями с детства страдаете? 

— Нет, болезнь развилась где-то через полгода после освобождения по первой судимости. Врачи сказали, это результат стресса. 

— Как же вы здесь без препаратов обходитесь?

— На экстренный случай есть таблетки, они хранятся в медчасти. Все зависит от адаптации. Здесь все очень предсказуемо, режим, и обострений у меня не было давно. Понимаете, это неконтролируемые панические атаки на уровне подсознания. Прибивает тяжело, как от наркотиков, как пьяный совсем. Мозг отключается, становится плохо, одышка начинается, сердце колотится. На воле это постоянно, а в магазинах вообще жестко. Это, кстати, очень интересно — проводить эксперименты над собой. Интересное состояние. 

— Итак, вы утверждаете, что психотропные вещества вам были нужны для лечения. А какой, кстати, объем изъятого? 

— Граммов 200 порошка-реагента.

— А на одну дозу сколько нужно? 

После некоторой заминки Владислав предпочитает этот вопрос оставить без ответа. Ведь с помощью нехитрых математических вычислений можно определить, что 200 граммов хватило бы как минимум на 1000 доз, а это уже не слишком похоже на «немного порошка для личного пользования». И как ни назови эти вещества — особо опасными психотропами или их аналогами, а в остатке будет одно: искалеченные судьбы, утраченное здоровье, а то и жизнь, горе и слезы близких. Но это, похоже, Владислава мало волнует. Вцепившись в формальности, именно в них он видит некую несправедливость.

Что ж, право на свое мнение имеет каждый. Мое таково: в случаях, связанных с торговлей наркотиками, суровость закона более чем оправданна. 

nevmer@sb.by