Отпраздновала на сцене, исполнив сложнейшую партию сопрано в вокально-хореографическом представлении «Кармина Бурана». Редкое долголетие для колоратурной дивы! Первая ее наставница в искусстве пения – легендарная Дора Кроз – ушла со сцены в 40 лет, вторая – не менее легендарная Тамара Нижникова – в 51.
Шведова поет и будет петь. Голос и внешность позволяют. Не от родителей ли этот дар победительной молодости, внутреннего свечения и красоты?
– Мой отец, Владимир Васильевич Шведов, – ветеран от звонка до звонка. Служил в разведке, четырежды ранен, перебита сонная артерия, легкие и еще два тяжелых ранения. Дальше служил в армии, в республиканском военкомате по призыву, полковник в запасе, – рассказывает певица. – Мама, Пелагея Ивановна, проработала в штабе военного округа.
Спрашиваю, где познакомились. На фронте?
– Нет, это ужасно смешная история! Познакомились в 1958 году, когда ехали отдыхать в несвижский санаторий. Вышли на остановке в туалет, а он общий. Мама заняла очередь, разговорились…
Так и разговаривают до сих пор, уже больше шестидесяти лет.
С любопытством разглядываю фотографии. Поразительно! Никакой дряхлости!
–И в мыслях тоже! – говорит певица. – Живут отдельно, вдвоем. Я почти каждый день приезжаю. Мама сама готовит, я убираю, она плохо видит. Но, несмотря на это, сочиняет стихи, целые поэмы!
Пелагея Ивановна до знакомства с Владимиром Васильевичем не была замужем, а он пережил семейную драму.
– Сразу после войны папа был женат на балерине Одесской оперы. Она ему изменяла, и он с ней развелся, оставил квартиру и все имущество.
Семья отца была интеллигентной. Прадед певицы – священник. Бабушка окончила высшие Бестужевские курсы и учила с ней немецкие и французские глаголы. Дед был начальником могилевской железнодорожной ветки и какое-то время начальником Белорусского вокзала в Москве.
– Мечта моего отца была, чтобы я поступила в Москву в институт военных переводчиков.
А насчет пения, театра – после пережитой драмы отец об этом и слышать не хотел.
– Папа всю жизнь этого боялся, а меня всегда к этому тянуло. Когда я поступила в консерваторию, дома был грандиозный скандал, и я ушла на несколько дней из дома, пожила у подруги. Но потом все потихоньку утихло, на то они и родители...
Петь она научилась раньше, чем говорить.
– Пела чисто, в народной манере. Хотела быть Зыкиной! Я и сейчас так могу. У нас была замечательная соседка тетя Фира, она моей маме прожужжала все уши, что такая талантливая дочь и не учится пению. Взяла меня тетя Фира за руку и отвела в Дворец профсоюзов, где вокал вела Дора Захаровна Кроз.
Та самая Кроз, уроженка города Сенно, которая в 1933 году пела Микаэлу в первой белорусской «Кармен».
– У Доры Захаровны была колоратура, она пела Джильду и Розину, Нижникова донашивала ее костюмы. Первый ее муж [Наум Балазовский, дирижер и партийный секретарь Большого театра БССР] был расстрелян фашистами у театрального крыльца. Занимаясь с Дорой Захаровной, я полюбила оперу.
А потом была Белорусская консерватория, класс народной артистки СССР, профессора Тамары Николаевны Нижниковой. Казалось бы, прямой путь в Большой театр БССР!
Но свою сценическую карьеру Елена Шведова начала в Государственном музыкальном театре города Нальчика. За полгода спела партию Джильды в «Риголетто» и Виолетты в «Фиалке Монмартра», и поняла, что пора возвращаться домой.
– В театр я тогда даже не прослушивалась! А в филармонии в концертно-лекционном бюро работала с удовольствием. Я очень люблю дорогу и концерты. Иногда было по пять концертов в день!
Пела в том числе из репертуара Зыкиной: «Волгоградскую березку», «Течет река Волга...», «Тонкая рябина», «Оренбургской платок».
А в театр попала по звонку.
– Звонят из Большого театра и спрашивают: «А не могли бы вы завтра без репетиций спеть Царицу Ночи в “Волшебной флейте” с дирижером Юозасом Домаркасом?» Я согласилась, а потом всю ночь тряслась от страха. А Домаркас оказался очень хорошим дядькой, доброжелательным.
После Царицы Ночи была Олимпия в «Сказках Гофмана» с дирижером Татьяной Коломийцевой.
– Бабу Таню я ужасно боялась. Худющая была, как скелет, курила дешевые сигареты, да еще и говорила басом! Но очень хорошая оказалась. После «Сказок Гофмана» меня взяли в театр.
За тридцать лет в Большом театре всякое было, но помнится только хорошее.
– Я очень благодарна Маргарите Николовне Изворской-Елизарьевой и народной артистке Людмиле Ивановне Златовой. Они меня поддерживали. Особенно благодарна концертмейстеру Ларисе Семеновне Толкачевой. Я с ней сделала все свои партии и считаю ее своим вторым педагогом.
И, конечно, семья. Муж Андрей Корзун, который заведовал хирургическим отделением военного госпиталя, а сейчас в Пятой клинической больнице. Сын Дима, который вместе с семьей живет в Смоленске.
Спрашиваю, не жалеет ли Елена Владимировна, что не стала военным переводчиком. Работала бы в посольстве, посмотрела бы мир...
– Нет, не жалею! – со смехом отвечает она. – Я мир посмотрела на гастролях. Я много где была!
Фото из семейного архива
