Два берега одной реки

Так уж повелось на свете: одни дороги выбираем мы, другие сами находят нас. Главное — не остаться на их обочине...

Когда в родительском доме в деревне Сухмени Гродненского района ставились кросны, бабушка, наладив ткачество, частенько усаживала рядом с собой старшую внучку. Объясняла Маше, что к чему, учила ремеслу.

К Пасхе обычно кросны разбирали, и в хате становилось просторно и светло. А сувои (трубки полотна) ближе к лету расстилали на лужайке у дома. Чтобы льняная ткань как следует отбелилась под солнцем, теплым дождем и ветром. Вот эти полотняные дорожки–тропинки, убегающие вдаль, Маше запомнились больше всего. Чуяло сердце, чуяло, что выведут они ее на дорогу жизни...

Экскурсия школьников Коптевской семилетки на Гродненский тонкосуконный комбинат стала для ученицы шестого класса Маши Чекель поистине судьбоносной. Ее потрясли огромность цеха и вид прядильных машин. «Хочу работать здесь», — словно на табло, высветилось в ее сознании.

Тонкосуконный комбинат по тем временам считался предприятием весьма престижным. Желающих здесь работать хоть отбавляй. Несмотря на то, что условия труда в легкой промышленности никогда не были легкими. Когда Мария Чекель, окончив 8 классов, обратилась в отдел кадров комбината с просьбой принять ее на работу, ей посоветовали прийти через год. Тогда, мол, посмотрим. Год — это слишком много. Да и не на ту девушку напали кадровики. Упрямства Марии не занимать. Она обращалась в отдел кадров снова и снова, пока наконец не услышала: «Разнорабочей хозгруппы пойдете?» «Пойду», — не задумываясь ответила Мария. Главное — попасть на комбинат. Что это за хозгруппа, она поняла, лишь переступив порог склада топлива. Не тонкие нити, которые струились в прядильном цехе, а горы каменного угля поджидали девушку на топливном складе. Вручили ей совковую лопату с грубым черенком и объяснили, что надо делать. Угольная пыль скрипела на зубах, садилась на лицо, и к концу смены Мария была похожа на заправского шахтера. Только глаза блестели... К трудностям Марии не привыкать. Первая помощница мамы, она с детства втянулась в нелегкую крестьянскую работу.

Через четыре месяца, как раз к концу 1953 года, старательную, трудолюбивую девушку переведут в аппаратно–прядильное производство. Схватывая все на лету, она овладела искусством мгновенно поменять бобину, за 1 — 2 секунды присучить нити с веретен к ровнице (быстрее это сделать просто невозможно). А стоит замешкаться — и нить получится толще обычной, значит, и пряжа пойдет более низким сортом. Сэкономишь время и сырье — получишь больше пряжи. И месячная норма стабильно будет 120 — 150%. А это уже серьезный показатель. Правда, к концу смены Мария чувствовала тяжесть в ногах, и пальцы рук, такие ловкие с утра, к вечеру будто деревенели, но на душе было легко и радостно. И сердце наполнялось гордостью. Потому что, как сказал поэт, «это мой труд вливается в труд моей республики». Понятие «мой» было тогда не крохотным, принадлежащим только себе, а всенародного масштаба и огромным, как великая страна. И это придавало каждому свою значимость и чувство Родины.

Когда на комбинате провели реконструкцию (1955 г.) и вместо старых, малопроизводительных машин внедрили новые, у 20–летней прядильщицы Марии Чекель возникло огромное желание работать на современной технике. Дирекция прикрепила к ней опытного инструктора. Вместо положенных шести месяцев обучения Мария всего за месяц освоила абсолютно новую профессию на кольцевой прядильной машине. Если работа любимая, если знаешь ее в совершенстве и выполняешь с радостью, то результаты — как награда за доблесть. Они неизменно были лучшими на комбинате. Мария достигла такой высоты, что подниматься выше вроде бы и некуда. Но и опустить планку хотя бы на одно деление — ниже ее достоинства. Оставалось одно: быть на высоте! Бригада, в которой работала Мария Чекель, первой на комбинате удостоилась звания «Коллектив коммунистического труда».

Кроме работы, было много чего другого. И поначалу учеба в вечерней школе, а потом заочно — в Минском текстильном техникуме. И художественная самодеятельность, и комсомольские поручения. Да и на танцы во Дворец текстильщиков хотелось пойти. Ведь на то и молодость дана. И на все хватало сил, времени и желания...

Весна 1960 года в жизни Марии — 25–я по счету. 5 марта Мария была в Минском техникуме легкой промышленности: готовилась к защите диплома. Когда ей передали просьбу директора зайти к ней в кабинет, сердце екнуло: что–то дома случилось... «Срочно возвращайся в Гродно, — скажет ей директор. — Пришла правительственная телеграмма. Ты едешь в Москву на празднование 50–летия Международного женского дня». — «Я не поеду. У меня диплом...» «Такое может случиться только раз в жизни, — урезонивала Марию директор техникума. — Диплом защитишь, когда вернешься...»

Из Гродно в Москву Мария ехала в одном купе с председателем колхоза «1 Мая» Желудокского района Анной Назаровой. Дорога длинная, и под стать ей — беседа двух милых белорусок. А то, что одна из собеседниц старше другой на 14 лет — какое это имело значение?

«Была я на вашем комбинате. Любовалась работой прядильшиц, — рассказывала Анна Филипповна. — Меня поразило, с какой быстротой и ловкостью проделывают они операции. Выдержать такой темп 8 часов далеко не каждый сможет. Как же у вас это получается?» — «Что все делают одинаково быстро, весьма обманчивое впечатление, — возразит председателю Мария Чекель. — Своя быстрота, свои особенности, свой почерк есть у каждой пары рук. Это почти неуловимо для глаз, но существенно для результата. Потому одни прядильщицы месячную норму не дотягивают и до 100%, а другие выполняют и на 120, и на 140, и на 150...» — «Понимаю. Кроме обыкновенного профессионализма, надо иметь еще необыкновенный дар. И тогда у любого дела будет высота. А знаете, Мария, нас в Москве наверняка ждут большие награды...» — «Не нас, а вас, Анна Филипповна. Ваш колхоз лучший в области. А я просто работаю. За что же меня награждать?..»

Утром 8 Марта гостиница «Москва», куда поселили посланцев со всего Советского Союза на празднование золотого юбилея Международного женского дня, гудела как растревоженный пчелиный улей. Эмоции прямо–таки зашкаливали: поздравления, объятия, ликования, слезы радости на глазах... Из рук в руки переходила газета «Правда» с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 марта 1960 года о присвоении звания Героя Социалистического Труда 253 (!) советским женщинам. В списке Героев Соцтруда, который занял целую полосу «Правды», Мария нашла Анну Филипповну Назарову и от души порадовалась за свою землячку. И вдруг глаза ее наткнулись на фамилию... Чекель. «Надо же! У меня, оказывается, есть однофамилица», — подумала Мария. Но... Мария Александровна. Но... прядильщица Гродненского тонкосуконного комбината. «Так это же — я!» — как вспышка молнии в сознании. Потом она признается: «У меня такое было ощущение, как будто все это происходило не со мной. И Кремль, где мне вручили орден Ленина и золотую медаль «Серп и молот», и митинг на комбинате, и мои портреты на первых полосах «Правды», «Комсомолки», республиканских газет, и экскурсии в наш цех, чтобы посмотреть на Героя... Бремя славы, что легло на мою душу, — непростое испытание. Это такая ответственность за каждый прожитый день! За каждый свой шаг и поступок. И с этим надо было жить...»

Как–то Марию Чекель пригласили зайти в горком комсомола. Второй секретарь горкома передал ей письмо от воинов, служивших в Венгрии. Адресовано оно было лично Марии. И попросил обязательно дать ответ. Мария ответила.

После окончания военного училища имени Верховного Совета, почетным командиром которого был зачислен Владимир Ленин, лейтенанта Леонида Абабкова направили в Южную группу войск. Служил в Венгрии. Возглавлял комитет комсомола этой воинской группы. (Потом он станет политработником. В запас уйдет в звании полковника.)

Просмотр свежих газет лейтенант обычно начинал с «Комсомолки». Милое девичье лицо, глядевшее на него с первой страницы, притягивало к себе. «Такая юная — и уже Герой Социалистического Труда! Это как же надо работать, каким быть человеком, чтобы стать Героем?» — размышлял лейтенант. И само собой возникло желание написать девушке. Только не от себя лично. Это было бы слишком банально. «А почему бы нам не завести переписку с Родиной? С комбинатом из Гродно, где работает Герой Социалистического Труда Мария Чекель? Наша сверстница», — предложил комсомольский секретарь комитету. Его охотно поддержали. Ответ Марии, написанный красивым почерком, художник увеличил и разместил на стенде «Переписка с Родиной».

И полетели письма из Венгрии в Гродно на улицу Суворова, где жила Мария с родителями и младшей сестрой. Брат служил на Северном флоте. А из Гродно — в Венгрию. Редко — в комитет комсомола. И очень часто — комсомольскому секретарю. Лично. И длилась эта переписка больше года.

Отпуск лейтенанту дали целых 45 суток. Из Венгрии добрался до Львова. А там сел на поезд Львов — Ленинград. В Лиде — остановка. Не мог лейтенант проехать эту остановку. Не мог! Он жил встречей с Марией, как живут ожиданием большого и светлого праздника...

В Гродно Леонид приехал, когда рабочий день на комбинате уже закончился. Постоял у проходной. Решил податься в гостиницу. «Товарищ лейтенант! А вы — не Абабков?» — окликнул его молодой человек. — «Да, Абабков». — «Замечательно. А я — секретарь комитета комсомола комбината. Поедем ко мне. Моя жена — лучшая подруга Марии».

«Прибежала подруга и с порога выпалила: «У нас твой лейтенант. Ждет тебя», — с улыбкой рассказывала Мария Александровна. — Бросилась я наводить прическу. Нагрела на керогазе гвоздь. Руки от волнения дрожат. Висок слегка припекла... А глянула на Леню — и как будто стукнуло что–то в сердце: «мой». То же самое читаю и в его глазах...»

Через неделю они поженились. Леонид вез в подарок сестре отрез белой с люрексом ткани. Вот из нее–то и заказали платье для невесты. А после свадьбы сразу же собрались в дорогу. В родной деревне Леонида Абабкова Вяжище Гдовского района Псковской области сыграли еще одну свадьбу. И пришла разлука. Леонид Петрович уехал на службу. А Мария Александровна вернулась на свой комбинат. Семьей они станут не сразу.

С тех пор промелькнуло 55 лет. Эти замечательные люди, как два родных берега. А между ними — река жизни. Она приносила им и радости, и разлуки, и тревоги, и боль. И уносила многое. Но не смогла унести главное: счастье любить друг друга и жизнь, дарованную им. Это правда, что любовь создает человека. И если сердце наполнено ею, то оно способно совершить даже невозможное.

Советская Белоруссия № 82 (24964). Вторник, 3 мая 2016