«Думал, что умираю». История выжившего после кассетного обстрела горловского подростка

Спрашиваю у Димы, что хотел бы увидеть в Беларуси, где побывать. «По лесу, — говорит, — мечтаю в тишине погулять, порыбачить, в футбол поиграть». 16‑летний подросток Дима Качура выжил после кассетного обстрела в родной Горловке. Семь осколков достали сразу, пять все еще в нем. В Минск мальчика привезла по просьбе его семьи, на реабилитацию. Здесь его под опеку взяла команда Алексея Талая.


Попросила Диму вспомнить какую‑нибудь историю про 1 сентября. Не вспоминается что‑то, говорит. Слишком много с тех пор случилось другого, страшного, того, чего не должно было быть. Сейчас День знаний у подростка — по удаленке. Ни торжественной линейки, ни первой надписи на доске в первый день нового учебного года.

Димино детство закончилось в 6 лет. Рыбачил с отцом, когда начались первые обстрелы его окраины. А дальше — жизнь под постоянными бомбежками, взросление, первая любовь, социальная изоляция… И никаких планов на будущее.


Едем в Беларусь, разговариваем. Дорога долгая, и рассказов у парня вдвое младше меня не на одну жизнь наберется. Вот, к примеру, о недавнем ранении:

— Свист не был громким. Говорят, свой снаряд услышишь, но нет. Этот будто далеко где‑то летел. Я присел, а потом как шандарахнет. Меня аж к земле прижало. Боли сразу не почувствовал — шок. Глаза открыл, смотрю: дыра в руке, кровь идет, дыма много и маленькое что‑то, желтенькое такое взрывается. Думал, умираю… Хорошо, что сознание не потерял.

Парня заметили сотрудники ДПС. Наложили жгуты, перенесли в машину и отвезли в больницу.

Из выписки из медкарты: «минно‑взрывная травма: множественные слепые осколочные ранения головы, туловища, верхних и нижних конечностей с наличием инородных тел (металлических осколков)».

   — Что это было? — спрашиваю у Димы.

— Кассета.

К нам подросток ехал на восстановление. Обследования, процедуры, забота, внимание, общение. Семь осколков (как указано в выписке) сразу после ранения извлекли горловские врачи, еще пять остались. Посмотрели наши военные медики.

Дима сразу после ранения.

— Смотри, — ведущий хирург минского военного клинического медицинского центра Алексей Трухан показал на монитор с только что сделанным снимком, — вот эти светлые точечки — это осколки, которые у тебя остались. Что‑то сейчас с ними делать, доставать их не нужно. Что касается твоего нерва: если бы он был полностью поврежден, то ты бы так руку не сгибал. То есть здесь тоже трогать не будем. После ранения прошло всего два месяца, пока нужно подождать, посмотреть. Забудь о том, что эти осколки есть, они очень маленькие и никуда глобально не сдвинутся.

Осколки.

С ними, сказал доктор, можно жить долго и счастливо. В другой обстановке, возможно.

— Детство мое прошло по погребам, подвалам, прятались, — слушаю горловчанина. — Тогда мне лет 6 — 7 было. Есть у нас в микрорайоне (район пятой шахты, окраина Горловки. — Прим. авт.) спортивный зал, мы там раньше боксом занимались, а как все началось, то спортзал стал для нас бомбоубежищем.

Алексей Трухан.

Люди спали на полу, на спортивных матах, приносили какие‑то вещи, матрасы с собой. Особенно, продолжает Дима, страшно было, когда отец оставлял семью там, а сам уходил за едой и водой. Уже тогда, в свои шесть, ребенок понимал, что папа может не вернуться.

Юность — еще страшнее. Тогда западники стали поставлять ВСУ для ударов по мирным людям более точное, дальнобойное оружие. Теперь еще и вездесущие дроны.

— И «зажигательными» снарядами по нам тоже стреляли. Вот сидим мы у дома, я, друг и моя девушка, — свист, и что‑то в небе разрывается, и такой большой желтый шар. Он если в дом попадает, то сразу пожар. Мы спрятались. Прятались мы часто. По зданиям, сараям, под скамейками. Что рядом было, туда и бежали. И девушку, бывало, собой закрывал. Но все нормально, целы. Повезло.

Свидания у нас такие же: то у меня сидим, то у нее, то возле дома гуляем. Друг мой, так он к девушке в центр города пешком ходит (стараемся пешком не ходить, конечно), она там живет.


— Опасно.

— Опасно. А что делать? Любовь.

Дети все, рассказывает, сейчас в основном по домам сидят. Оно и понятно, сама видела следы от прилетов на тех же детских площадках.

— Общения, можно сказать, и нет. Только в интернете, когда он работает. Играть детям негде. Чем заниматься? Секции, кружки — их тоже нет, война. В центр города идешь и молишься, чтобы не прилетело. Я спортом раньше занимался, бокс, волейбол. В техникум когда поступал, думал, на соревнованиях за него буду выступать. Но все, закрыт техникум, все на удаленке. И практики тоже, считай, нет. Вот ты профессию получаешь, а никогда, грубо говоря, у станка не стоял. А, к примеру, студентам‑медикам как?

— Ты говорил, купаться любишь?

— Очень, летом все детство днями на ставке. Сейчас там очень опасно, лучше не рисковать. Да и дронов много стало, они везде, и уйти от них сложно. Они еще сбрасывают разные «ловушки»: фонарик, кошелек, игрушку, телефон и прочее. Ребенок поднимает — взрыв.


За то время, пока Дмитрий был в Беларуси, он встречался с разными людьми, гулял по городу и паркам, плавал с дельфинами, рыбачил, попробовал профессию пожарного‑спасателя, играл в футбол с командой клуба DMedia, тренировался с нашими чемпионами, мастерами спорта международного класса по рукопашному бою Евгением и Антониной Манько.

Футбол с командой DMedia.

— У него реально хорошо получается, — говорят они мне, пока парень что‑то пробует в зале. — Если бы ему постоянно тренироваться… Схватывает быстро, понимает, что надо делать дальше. Координации пока не хватает и практики. Способный паренек, и глаза горят. В принципе, год, два — и мог бы стать неплохим спортсменом.

…Некоторым нашим подросткам у него бы поучиться. С детства помогает семье, лет с 14 уже стал приносить в дом честно заработанную копеечку. Которая рубль бережет. Когда сам заработал, то и ценишь больше. Чтобы не пугать читателя, не буду называть ту сумму, на которую Диме и его родным нередко приходится жить в месяц… Когда ребята‑спортсмены увидели Димины прохудившиеся кроссовки, а потом узнали, что они у него единственные, сбросились и подарили новые. Были и другие нужные парню подарки от людей, казалось бы, посторонних.

На тренировке по рукопашному бою с белорусскими чемпионами.

Был случай такой. Идем по улице, и он услышал, как двое мальчиков (им лет по 10) матерятся. Так даже замечание сделал. «Ну как так? — говорил потом мне. — Это же так отвратительно со стороны, а ведь дети еще». Уступал место старшим, в компаниях с детьми за младшими присматривал. Все порывался нести тяжелые сумки, и это с его‑то осколками…


…После парада в Минске 3 июля гуляли по городу с моим большим другом и мамой троих замечательных деток Юлей Артюх. Много болтали, вспоминали свое, рассуждали о будущем, Юлины дети шалили (не без этого), а потом Дима вдруг говорит:

— Знаете, чего мне все эти годы так не хватало? Мамы.

Парад, 3 июля, Минск.

И рассказал, что она оставила семью, когда был маленьким. Вырастили отец с бабушкой. Сейчас пытается наладить отношения с матерью. Родителей, говорит, не выбирают.

Единственная Димина мечта — чтобы закончилась война. 

Планов не строит, собирается пойти служить. А дальше, говорит, как пойдет.

gladkaya@sb.by

t.me/lgbelarussegodnya