Солдаты в противогазах ЗЕЛИНСКОГО.Белорусский Верден
В августе – сентябре 1915 – 1916 гг., когда в ходе Первой мировой войны немцами был осуществлен Свенцянский прорыв, территория Сморгонского и соседних с ним Островецкого и Ошмянского районов оказалась в зоне военных действий. Войска 2-й русской армии закрепились на линии Верхняя Вилия – Молодечно – Сморгонь, а войска 1-й, 3-й и 4-й армий – на линии Михалишки – Ошмяны – Новогрудок – Барановичи – озеро Выгонощанское. На границе реки Вилия проходили упорные бои, о чем свидетельствуют захоронения воинов русской армии и немецкие – от деревни Белая на Сморгонщине до Быстрицы, Ковалевки, Тартака в Островецком районе.
Позиционные бои велись более двух лет на линии фронта: Крево – Богуши – Василевичи – Лычники – Сморгонь – Минки – Укроненка – Березовка – Спяглица – Семенки – озеро Вишневское. Большое захоронение русских и немецких солдат, а также мирных жителей – жертв газовых атак находится слева от дороги Сморгонь – Молодечно в деревне Белая.
В 1916 году, когда под Верденом терпели поражение французские войска, союзные России, по просьбе Парижа был предпринят отвлекающий маневр – наступление русских армий на Восточном фронте, в том числе и на Сморгонском участке. Нынешнее поколение называет это наступление каким-то легким и безобидным словосочетанием «отвлекающий маневр». Но так ли это было на самом деле?
Некоторые историки по праву называют Нарочанское наступление русских армий «белорусским Верденом» и приводят тому весомые доказательства. В батальном противостоянии, развернувшемся в окрестностях печально известного французского города, за 10 месяцев погиб 1 млн человек. В Нарочанском наступлении, составной частью которого была и линия фронта по реке Вилии, потери сторон только за десять дней составили 140 тыс. человек.
О том, как готовился прорыв на сморгонском участке фронта, вспоминал солдат 258-го пехотного Кишиневского полка Р.И. Мамонтов: «Весной в 1916 году под местечком Сморгонь мы стали спешно готовиться к прорыву фронта…
В этом прорыве наш полк потерял боеспособность, мы не могли удерживать и оборонять участок полка. К вечеру нам прислали замену – гвардейский гренадерский полк в полном штатном составе – 3 тыс. человек.
Всю следующую ночь гвардейцы работали, восстанавливали окопы, убирали трупы. Немцы свои окопы не восстанавливали, а готовили газовую атаку, а утром начали ее. Мы не ожидали, что противник пойдет на такое преступление, и поэтому, когда волна газов углубилась в тыл, больше всего потерпели резервные части. Этой газовой атакой немцы нанесли русским войскам большой урон. Неизвестно только, почему они не пошли на прорыв на этом участке, хотя знали, что у нас сопротивляться не было кому…»
Атака за атакой
Описываемые события происходили в районе деревень Клиденяты и Сукневичи. Во время позиционных боев село Белая, как находящееся напротив Сморгони рядом с железной дорогой и всего в 5 км от передовой, до конца войны постоянно оказывалось в зоне активных боевых действий. Особенно страдали здесь войска от газовых атак, которые устраивали немцы по русским позициям, расположенным вдоль путей. Вот один из эпизодов, который отражен в статье «Газовая атака германцев у местечка Сморгонь 19 июня 1916 года». Она печаталась в журнале «Военное дело» за 1916 год.
Германская газовая атака. Вид с воздуха. Местность в районе Сморгони и между окопами русских войск и противника сравнительно ровная и открытая, будучи пологой в нашу сторону, она представляла некоторые выгодные условия для выпуска газов со стороны противника. 19 июня германцы провели около местечка Сморгонь газовую атаку участка 64-й пехотной дивизии генерала А.Е. Жданко. Перед атакой на фронте наблюдалась полная тишина. Погода была тихая, с запада дул слабый ветер 1–2 метра в секунду. Многие еще не спали: возвращались с работ, разведки, секретов и готовились к отдыху.
Газовая атака немцев началась в З.15. Сначала противник открыл ураганный артиллерийский огонь химическими снарядами по окопам 2-й и 3-й линий, по ходам сообщений и по всему тылу. Через несколько минут после сигналов на рожках со стороны реки Гервятки у деревни Нароты, от станции Сморгонь, деревни Лычники и северо-восточной части Осиновского леса немцами было выпущено первое облако газов синеватого цвета и не особенно густое. Газы вырывались из баллонов с сильным шипением.
Как только было замечено облако, наши сигналисты заиграли условный сигнал: слушайте все! Все бросились по своим местам, надевая маски. Было сыро, костры, которые могли бы рассеять газ, не горели. В итоге солдаты открыли оружейный, пулеметный и артиллерийский огонь по облаку. Сразу же было передано сообщение в штаб о появлении газов.
Читайте также
После отражения атаки некоторые защитники окопов сняли противогазы, потому что в масках Куманта было тяжело дышать, а маски новейшего образца большей частью высохли и требовали смачивания. Многие же думали, что атака уже закончена, началась уборка отравленных. Однако противник, потерпев неудачу, выпустил с тех же пунктов второе газовое облако – оно было более густым и имело молочно-голубоватый цвет. Оно было более 8 метров в высоту и захватывало 5-километровый фронт...».
В тот день из общего количества потерь в 2550 человек больше всего потерпел 254-й полк, потерявший за полтора часа 1606 человек, из которых 411 умерли сразу. Кроме того, погибли артиллерийские лошади. Приведенный исторический пример показывает, что противник не выбрал тактику добиться своего любой ценой. Он выбрал для газовой атаки сморгонский участок, который прикрывал пути и железную дорогу до Молодечненского узла. В случае успеха немцы могли бы разбить его и прорваться на Молодечно.
Мы должны помнить
Некоторые архивные документы свидетельствуют: только в ночь с 19 на 20 июля 1916 года немцы провели семь новых атак. Газы шли отдельными волнами, некоторые из них доходили до размещения госпиталя 8-го санитарного транспорта Всероссийского земского союза (ВЗС). Он находился в Залесье.
Отражение газовой атаки у Сморгони, 19 июня 1916 г. Бойцы в противогазах, один из них как антихимическое средство использует факел.Вот воспоминания об этой газовой атаке графини Александры Толстой – дочери Льва Толстого. Она трудилась при госпитале, в 2015 году главный комитет ВЗС избрал ее своей уполномоченной. «...Там рожь. Смотришь – местами она примята. Подъезжаешь, лежит человек. Лицо буро-красное, тяжело дышит. Поднимаем, кладем в повозку, он еще разговаривает. Привезли в лагерь – мертвый.
Привезли первую партию, едем снова, отряд работает день и ночь. Госпиталь переполнен. Отравленные лежат на полу, во дворе.
...1200 человек похоронили в братской могиле... Приехали генерал-адъютант государя князь Юсупов, граф Сумароков-Эльстон. Они вручили награды за работу по спасению отравленных газами – Георгиевскую медаль».
Где похоронены те 1200 человек, неизвестно, может, на Белой, а может, прямо в Залесье возле госпиталя. Но несомненно одно: захоронение на Белой – это в большинстве жертвы немецких газовых атак.
Так уж распорядились судьба и история, что захоронения десятков тысяч воинов русской армии оказались могилами неизвестных солдат. Но в этом контексте одного нельзя забывать: российская армия была многонациональной армией, где служили и русские, и украинцы, и белорусы, и поляки, и литовцы, и латыши, и казахи, и грузины, и все они воевали и отдавали свои жизни за Отечество. В начале 1920-х годов германское правительство приняло меры по сохранению памяти о своих соотечественниках. И по соглашению с польскими властями были сооружены памятные знаки в местах захоронения их солдат, которые сохранились до настоящего времени на нашей белорусской земле. А вот русским воинам Первой мировой никаких памятных знаков долгое время не было. Причин тому много: и особое отношение в свое время к старой русской армии со стороны КА, и временное отторжение западнобелорусских земель, включение их в состав Польши, и новые неимоверные жертвы и разрушения во время фашистской оккупации во времена Великой Отечественной войны. Все это отодвинуло память о жертвах Первой мировой войны на многие десятилетия. Так что если отдавать дань памяти жертвам поколения наших дедов и прадедов, то надо помнить, с каким героизмом они отстаивали свою землю и какую цену они за это платили. И мемориал у деревни Белая – лишь малая толика этого большого долга потомков.
Ростислав ГЕРТ.
