Есть ли у Европы возможность быть суверенной?

Почему для ряда государств суверенитет становится слишком дорогим

Ввязавшись в геополитический конфликт, ЕС неожиданно (хотя со стороны это было почти очевидно) обнаружил, что для самостоятельной внешней политики необходимо обладать суверенитетом. А с ним очень большие проблемы. Полбеды, что нет собственных ресурсов. Худо-бедно их можно купить. Хотя для этого не стоит лихо ссориться и высокомерно смотреть почти на весь белый свет. Но много и других принципиальных проблем. Защитить себя ЕС толком не может: изыми из НАТО американские войска — и европейцы останутся с чем-то больше напоминающим по структуре и составу усиленную пограничную стражу…

Дорогая инициатива

Задумали сформировать свою армию, а вооружать ее нечем. Оборонные предприятия есть, но они плотно завязаны в большинстве своем на США. И сами по себе огромной ценности не представляют. Кинулись ревизию проводить в сфере безопасности — значимый пробел в микроэлектронике. Своих чипов даже для стратегических направлений нет. Сформировали соответствующую программу.

Но выяснилось, что суверенитет — очень дорогой проект. И платить за него Евросоюз не готов… Так недолго даже призрачность субъектности и в мировой политике, и в мировой экономике потерять.

Нынче в ЕС бродит много стратегических инициатив. Сложно сказать, как до Брюсселя, а до истеблишмента в ключевых национальных столицах доходит: история перестает быть томной. Того и гляди в Американские Штаты Европы переименуют. Поднажать на технологическую независимость выглядит вполне логично. Вот и придумали закон о европейских чипах.

Инициатива логичная. Но цена — 43 миллиарда евро. Желание обладать собственной, европейской, полноценной микроэлектронной отраслью привлекательно для всех стран Евросоюза. Но, как всегда, дело застопорилось на душераздирающем вопросе: а кто будет платить?

Куда тянутся нити

Первоначально планировали средства из общеевропейского бюджета. Но многие страны выступили против. Во-первых, европейская казна настолько долго является дойной коровой для той же, скажем, Польши, что для Варшавы выглядит просто оскорбительной сама мысль, что деньги могут быть потрачены на что-то другое, чем на помощь ей любимой. Во-вторых, небольшие государства (хотя основными донорами европейских финансов являются Германия и Франция) посчитали, что ключевыми бенефициарами будут Париж и Берлин. Поэтому проголосовали, по сути, утвердительно. Но за какие-нибудь чужие деньги.

Впрочем, возникает вопрос в самой целесообразности проекта в столь разобщенной по факту Европе. Микроэлектроника, космические, коммуникационные и некоторые другие технологии — убыточные проекты, если убрать составляющую обеспечения безопасности. Именно необходимость повышения оборонного потенциала толкает вперед и отрасль производства чипов, и ряд других высокотехнологичных направлений, которые по определению двойного назначения. Не будем спорить: определенными технологиями в микроэлектронике Евросоюз обладает. Но до полного цикла им, мягко говоря, дальше, чем Союзному государству Беларуси и России. Но в случае с ЕС возникает законный вопрос: по сути, зачем им свои микрочипы, если для «гражданки» они убыточны (по определению), а собственного ВПК, можно сказать, и нет.

В части производства вооружения ЕС полностью попал под стандарты НАТО. А они предусматривают, что все нити управления процессом будут тянуться в Вашингтон.

Наверное, чуть ли не единственная страна, которая обладает более-менее независимым военно-техническим потенциалом, — Франция. Она же единственная в ЕС обладает ядерным оружием. По логике вещей, если Европа действительно захочет быть суверенной в полном смысле этого слова, то лидерство (если не де-юре, то де-факто) отдрейфует с севера на юг.

Это в эпоху мирной глобализации (мирной для Европы, чего не скажешь про так называемый либералами третий мир) флагманскую позицию прочно заняла Германия. Да, экономика ФРГ — самая мощная и устойчивая в ЕС. И по отношению к ней даже Франция является равным, но немного младшим партнером. Про остальные государства и говорить не приходится.  

Но что касается суверенной политики, то тут уже Берлину придется встать даже не в топ-ряды, а где-то в хвост.

По итогам Второй мировой Германия согласно всем международным договорам является страной с частичным суверенитетом. И по ряду вопросов до сих пор должна проводить консультации со странами-победительницами. В том числе и с Россией как правопреемницей СССР.

Платить и расплачиваться

Поэтому как ни крути, а лидером суверенной Европы будет не Берлин, а Париж. А этого в Германии никак не могут допустить. На этой почве уже произошел конфликт между Макроном и Шольцем, когда ФРГ заключила с американскими компаниями крупные договора на поставку вооружений. И не сочла нужным посоветоваться с партнером по ЕС.

Судя по всему, в Берлине предпочитают отдать деньги Вашингтону, чем усилить экономику своего партнера-конкурента в рамках Евросоюза.

Да, собственно говоря, и сам союз на деле оказался не интеграционным объединением, а скорее зоной свободной торговли. Если же посмотреть на проблему глубже, то многие страны (прежде всего старого ЕС) от суверенитета уже и отвыкли. Этот статус дорого стоит. И в моральном, и в материальном плане. И за свою полноценную независимость европейцы не готовы ни платить, ни предпринимать каких-то реальных усилий. Как настоящие буржуа, этот сложный вопрос предпочитают отдать на аутсорсинг старшему американскому брату. Правда, в деле государственного строительства еще никому не удалось избежать формулы, что если не хочешь платить — будешь расплачиваться. Что сегодня ЕС и делает.

Попав в фарватер американской внешней политики, ни Берлин, ни даже Париж не могут свернуть в сторону. И хотя актором геополитического конфликта выступают США, боком он выходит больше всего именно Европе. И сегодня она уже теряет независимость и в экономике.

Вашингтон принимает откровенно недружественные протекционистские законы, не стесняясь высасывая высокотехнологичный бизнес, переманивая его низкими ценами на газ, электричество и преференциями, а европейский ­истеблишмент только высказывает ворчливое недовольство. И постепенно превращается из экономического центра в периферию.