Георгий Марчук вспоминает о драматурге Алесе Петрашкевиче
27.11.2015 23:23:19
Вот уж действительно кто у нас из драматургов недооценен, так это Александр Леонтьевич Петрашкевич. Он прожил очень интересную, богатую на события жизнь, в которой были ранний писательский успех, взлеты по комсомольско–партийной линии, падения вниз, снова подъемы. Он работал в отделе ЦК КПБ, затем возглавил этот отдел, стал первым ректором института культуры, заместителем главного редактора «Белорусской Энциклопедии», семь лет в издательстве руководил центром издания книг «Память». И на каждом посту, требующем внимания, находил время для творчества, вдохновенно писал пьесы.
Мы познакомились с ним в начале семидесятых прошлого века. Уже гремел славой его фарс, народная антирелигиозная пьеса «Адкуль грэх». Заревновал к его успеху даже А.Макаенок. Еще бы, такой бум! Родился новый комедиограф. Когда мне присуждали премию за одноактную пьесу в 1971 году, все члены жюри считали, что ее написал Петрашкевич. Пьеса была под псевдонимом. Он был старше меня на 15 лет, но это не мешало нашей творческой дружбе.
Работая в «Энциклопедии», случалось, он меня приглашал и зачитывал отрывки из новой пьесы. Он вернулся к комедии. Сочинил острую комедию «Украли кодекс». В.Туров решил экранизировать пьесу под названием «Воскресная ночь». Отмечали очень сильный актерский ансамбль и важность темы, но на фестиваль ее почему–то не отправляли. Это мало беспокоило автора сценария. С коллегами они уже сочинили новый — «Время выбрало нас» — о борьбе комсомольцев в Великую Отечественную войну. В это время он передал театру историческую пьесу «Написанное остается» о первопечатнике Ф.Скорине.
Созрела идея создать цикл исторических пьес, в центре которых судьба сильных личностей, их драма и трагедии на исторических изломах Отечества. Пьесу о Скорине все же поставили в театре имени Я.Купалы. После премьеры Петрашкевич признался, что, основываясь на биографии первопечатника, он кое–что добавил от себя. Это была колоритно описанная встреча Лютера и Скорины. Никто не заметил несоответствия. Ведь такая встреча могла быть.
Он еще сочинил сатиру «Интернационал в Пуховичах», но его уже тянуло к истории, хотя снова засел за комедию «Украли кодекс».
Алесь Петрашкевич (справа) и Георгий Киселев
на традиционной встрече энциклопедистов Беларуси и Прибалтики.
Латвия, июнь 1986 г.
на традиционной встрече энциклопедистов Беларуси и Прибалтики.
Латвия, июнь 1986 г.
Десять пьес повествуют о десяти веках нашей истории. Очень насыщенные историзмом и фактологией пьесы. Петрашкевич даже не предлагал их в репертуары театров. Дорожил временем. Надо было каждый день работать над архивом или разработкой нового эпизода. Побывал он в Японии и привез портативный магнитофон. Ехали мы с ним в автобусе на юбилей театра в Мозыре. Включил Петрашкевич магнитофон и записал живую народную речь попутчицы, сельской жительницы. Дали ей потом послушать ее голос. Что там было! И молилась, и крестилась: «А божачкi, адкуль? Голас з неба! А божачкi, шчо гэта таке у вас?» Повеселились.
Как–то после назначения на высокий пост встретились мы в резиденции высоких чинов ЦК КПБ в дачном поселке Дрозды. Я отвечал в Союзе кинематографистов за проведение закрытых просмотров иностранных фильмов, которые не демонстрировались на широких экранах. Некоторые фильмы из этой программы мы в обязательном порядке с переводчиком везли в Дом культуры дачников в Дрозды. Первому секретарю ЦК КПБ Киселеву показывали отдельно, на отдельной даче. Правда, он не был любителем «клубнички» — в фильмах часто были откровенные эротические сцены. Смотрели фильмы его жена и дочери и лучшая подруга жены зампред Совмина Снежкова.
Алесь Петрашкевич выступает на презентации книги
«Памяць. Бярозаўскі раён» в районном Доме культуры Березы.
Рядом с ним сидит поэтесса Нина Матяш. 1988 г.
«Памяць. Бярозаўскі раён» в районном Доме культуры Березы.
Рядом с ним сидит поэтесса Нина Матяш. 1988 г.
Так вот. Иду я к клубу, а навстречу — Петрашкевич с супругой. Прогуливаются по асфальтированной дорожке. Он опешил: «Как, Жора, и ты тут?!» — «Фильмы — моя работа». До сеанса было время, и мы решили пройтись немного, поговорить. «Знаешь, что сказал мне мой сын, когда мы заехали сюда на дачу?» Я молча слушал. «Сказал: «Не привыкай, отец, это все временно». И точно, он недолго побыл в высоких начальниках. И не жалел — тянула драматургия.
Леонтьевич воспитывал своих детей. Сын Андрей одно время был пресс–секретарем в Минской епархии. Дочь Татьяна — опытный редактор и стилист.
Возвращаюсь к нашей беседе в Дроздах. «Так все не вечно. А что же, по–вашему, вечно?» — спросил я. — «Народ и «мова». Относительно вечны, если с точки зрения могучего космоса. Живет «мова» — живет народ. Умрет мова, и нет народа...»
Эти идеи возрождения, отношения к родному языку очень его волновали.
Что останавливало режиссеров? Почему они «проспали» его исторические пьесы? Во–первых, очень мало у нас национально ориентированных режиссеров. Во–вторых, его пьесы требовали работы с автором. Они, пьесы, были многословны, с большим количеством действующих лиц. Трагедия драматургов в том, что когда их пьесы не ставят, то и широкая аудитория их не читает.
Когда я стал директором издательства «Мастацкая лiтаратура», издал сборник драматургии Петрашкевича. Он нежно погладил книгу со слезами на глазах.
Сил пробивать пьесы в театры у драматурга уже не было. Умерла неожиданно супруга. Он жил с дочерью. Наши дома по соседству. Иногда встречались у Комаровского рынка, рядом с которым живем. Александр Леонтьевич ходил в белорусской «вышиванке», соломенной шляпе, пробовал носить бородку. Походка была легкая.
Очень редко выступал в прессе как публицист. Жил пьесами. Просились герои Калиновский, Купала.
Его подкосил инсульт. Очевидно, сказалось напряжение. В майский день его 80–летия я позвонил, чтобы поздравить. С разрешения дочери он взял трубку. Поблагодарил за поздравление.
— Я уже, Жора, писать не могу. Еще немного читаю. Ты среди нас — молодец. На всех фронтах пашешь. Не отчаивайся никогда, делай свое дело. Написанное остается...
Через два года он умер. Похоронили тихо. Никто в нашем союзе и не знал о его уходе из жизни. Только после смерти Александра Леонтьевича Петрашкевича мы поняли, какое колоссальное наследие он оставил. Это тома оригинальных, глубоких исторических пьес. Не сомневаюсь — придет их время.
Георгий МАРЧУК, писатель.
Советская Белоруссия № 231 (24861). Суббота, 28 ноября 2015