«Опозданий нет? Дисциплину держите?» — мы гуляем с новым главным тренером сборной Беларуси по греко–римской борьбе Игорем Петренко по воскресным Стайкам, а сосны над головой шумят о весне. Впрочем, не до лирики. У борцов — традиционная подготовительная шестидневка с трехразовыми тренировками и одним–единственным выходным. Только что на моих глазах спортивная «Хонда» сорвалась с места, унося в город троих веселых ребят — развеяться и отдохнуть, сменить обстановку. Тоже нужно. «Опозданий нет? — переспрашивает Петренко и улыбается. — Сразу 50 отжиманий! Кому охота? Я, кстати, здесь не являюсь исключением. Если опоздаю — отожмусь. Мне кажется, ребята очень ждут этого момента...»
Петренко мне напоминает настоящего комбата, который свой офицерский доппаек щедро делит с бойцами и от пуль за их спинами не прячется. Даже утомительные семикилометровые кроссы Игорь Анатольевич исправно бегает со своими подопечными, обсуждая по пути насущные дела и рассказывая боевые байки. Ему есть чем поделиться, опыта хватает и борцовского, и тренерского. Да, великих побед на ковре Петренко не достиг, но трижды брал «бронзу» на чемпионатах Европы, один раз остановился в шаге от пьедестала на мировом первенстве. Зато его ученики уже сделали то, что когда–то не смог их тренер: Вячеслав Макаренко, Алим Селимов, Тимофей Дейниченко, Джавид Гамзатов — это все петренковские птенцы, выпорхнувшие из гнезда гомельской ШВСМ. И вот — новый вызов. В ноябре прошлого года Петренко на посту главного тренера сборной сменил Камандара Маджидова. Чем не повод для большой и обстоятельной беседы?
— Вы фильм «Водитель для Веры» смотрели?
— Да.
— Там главную роль играет ваш полный тезка — Игорь Петренко. Вам нравится?
— Очень! А вообще я фанат сериала «Ликвидация». Может быть, отчасти потому, что родился в Украине, под Луганском. Знаю и одесскую атмосферу. Я поражен, насколько четко Владимир Машков уловил все тонкости и как гениально сыграл. Разговорная речь, приколы... Все актеры проявили высший профессионализм! Раз пять уже видел, мне даже дети сказали: «Папа, сколько еще ты будешь его смотреть?» А я и 10 могу — не надоест.
— В Луганске давно были?
— Давно. Моя родина — Лисичанск, это километров 80 от Луганска. Приличный городок, богатый промышленными предприятиями. Есть нефтеперерабатывающий завод, пять угольных шахт.
— Кто ваши родители?
— Мама — белоруска, родом из деревеньки, что недалеко от Жлобина. Отец — украинец.
— Семья рабоче–крестьянская?
— И да и нет. До восьми лет я жил в Украине, и, насколько помню, мой дед по отцовской линии был зажиточным куркулем: у него был огромный дом в деревне, огород. А у родителей в городе была квартира. Жили во времена СССР совсем неплохо, кто бы сейчас что ни говорил. Мать вспоминала, что, как только я родился, нашей семье сразу двухкомнатную выделили. А вот в Беларуси — там да, жили победнее.
— Почему вы переехали?
— Так вышло. У матери в семье все поочередно в Лисичанск уехали. Ее отец, таким образом, остался один. Старенький. Нужен был присмотр. У мамы с папой к тому времени отношения не шибко ладились, вот она и вызвалась ехать. Я с сестрой — за ней. Что поделать? Но я не жалею, мы жили в хорошем, красивом месте на берегу реки. Пацану там раздолье.
— Борьба вас всегда привлекала?
— В Жлобине был волейбол, легкая атлетика... Потом появился бокс. Я — туда. Очень мне нравилось боксировать, но от летнего лагеря меня отцепили. Не знаю, возможно, потому, что «малой» совсем был, весил всего 26 килограммов. Расстроился. И тут как раз секция борьбы открылась. Весь город из числа пацанов, конечно, рванул заниматься. И я вместе с ними. Первое время было очень интересно. Тренер для привлечения внимания броски показывал, боевой раздел с ножами ввел — завлекал. В группах по 70 — 80 человек было, сейчас такое трудно даже представить. А остался почему? Исключительно благодаря матери. Если бы не она, вряд ли я стал бы бороться.
— Мать имела на вас такое сильное влияние?
— Тут дело в другом. Однажды она сказала: «Походишь ты на свою борьбу максимум недели две–три. Потому что у тебя, как у твоего отца, силы воли нет». Я завелся: что? у меня? да у меня силы воли — во, с прицепом! А потом — лето. Луг. Солнце. Гоняешь с пацанами в футбол. И тут — бац, вечер, время тренировки. А это значит, в город нужно идти. Пехом. Пять километров туда и пять обратно. Лень, конечно. А мама тут как тут: «Что, сынок, на борьбу не идешь уже?» И я ноги в руки, зубами скрипя в путь. Так и прикипел. А потом стало получаться, забрали в Гомель, в «Динамо». Окончил восемь классов, поступил в ПТУ, дали общежитие. Смотрел на старших ребят и делал, как они. У нас все рядом было — зал, общежитие. Жил с ребятами, которые старше на 4 — 5 лет, они меня здорово подстегивали: ты наш, давай результат! Приходили после своих тренировок со мной дополнительно заниматься. И покормят, и спать уложат, и на зарядку поднимут. Как родители, они, считай, меня и растили.
— Вы свою борцовскую карьеру считаете удачной?
— Считаю ее неплохой. Далеко не всего достиг, но в этом исключительно моя вина. Все уже не раз анализировал и прекрасно вижу, в чем недоработал, где сделал неправильные шаги. Хотя в плане самоотдачи и требовательности я себя никогда не жалел.
— В вашем весе была хорошая конкуренция?
— В чемпионате Беларуси на ковер выходили пятеро мастеров спорта международного класса! А чтобы получить звание мастера, нужно было попасть в шестерку сильнейших. Это было очень сложно.
— С нынешними временами и сравнивать нечего.
— Сегодняшнее первенство — от силы 10 процентов того, что было. Тем более что боролись мы тогда по тем правилам, которые лишь недавно вновь вернули — два периода по три минуты. Технический арсенал был у всех потрясающий: и партерная техника, и стойка. Зубастые ребятки были. Хотелось бы и сейчас таких видеть, но, увы, дефицит.
— Вы ведь участник Олимпийских игр в Атланте и Сиднее?
— Да.
— Я подозреваю, что та заминка, которая возникла у вас после моего вопроса об удачности карьеры, как раз и связана с воспоминаниями о них.
— Не стану спорить. На Олимпиадах меня преследовала коварная цифра 13 — и в Атланте, и в Сиднее я остановился на чертовой дюжине. Тому есть причины. И все они во мне.
— А жребий?
— Это именно то, что вообще не имеет никакого значения. Бороться нужно при любом раскладе. Если ехать и рассчитывать, что, мол, господи, вот бы мне повезло — ничего не выйдет. Не столько мы сделали хороших дел для бога, чтобы он в таких вещах нам помогал. Едешь бороться — борись. Есть поражения объективные, когда соперник сильнее. А случается, проигрываешь по собственной глупости. Из–за того, что тренера не послушал. Готовился неправильно. Испугался. Не настроился. Каждый борец в душе точно знает, почему именно он проиграл. Хотя не всегда об этом скажет.
— А в вашем случае как было?
— В Атланте пал жертвой самоуверенности. В схватке с поляком Завадским, который потом чемпионом стал, уверенно вел, но расслабился в концовке. Если бы мне перед Олимпиадой сказали, что его не пройду, я бы голову на плаху положил и сказал: рубите, такого быть не может! Много раз с ним боролся и проблем не испытывал. Это после понимаешь, что у соперника выхода не было: или пан, или пропал. Он попробовал, «ковырнул» меня и сорвал банк — 4:3. Гонг, и все — иди гуляй. Потом, не оправившись от такой пощечины, я и в «утешиловке» иранцу проиграл. Остался без медалей. В Сиднее были свои нюансы. В групповом турнире выиграл у чемпиона мира, но уступил вполне «проходному» американцу.
— Переживали сильно?
— После второй Олимпиады было очень обидно. Я ведь выполнил огромный объем работы. И за команду досадно. У нас тогда должно было быть минимум четыре медали! По самым скромным расчетам, при самом худшем раскладе. А в итоге еле выцарапали одну.
— Ну а призвание тренера когда вы в себе ощутили? С чего все началось?
— В другой профессии себя никогда не представлял. Сперва, в 2002–м, в Израиле предложили поработать полгода старшим тренером — там у них были небольшие внутренние распри. А когда вернулся домой, Камандар Маджидов предложил устроиться в ШВСМ. Сборную тогда возглавил Валерий Гайдук. Мы с ним особо знакомы не были, но он предложил работать вместе. Так и закрутилось. Потом персонально стал работать со Славой Макаренко — взяли «бронзу» в Афинах. Дальше — Алим Селимов из моей группы гомельской ШВСМ вышел, двукратным чемпионом мира стал. Тимоха Дейниченко, Джавид Гамзатов... У меня самого на ковре не все вышло, зато получилось у учеников. А это даже приятнее. Получается, что себя через них реализовал.
— Вы ведь в Гомеле живете?
— Да.
— И как часто сегодня вам удается там бывать?
— С ноября по сегодняшний момент я был дома ровно пять дней.
— Тяжело.
— Никто легких путей не обещал — это работа.
— А дети?
— Здесь у меня тоже дети — 40 человек! В семье же две дочки: старшая учится сейчас в Минске, младшая — в десятом классе, спортсменка — плавает и плывет неплохо. Жена работает. Раньше было тяжелее, когда ей, по сути, в одиночку приходилось детей на ноги ставить.
— Гомель — город борцовский?
— Конечно. Один из базовых регионов в стране. Неплохо работают тренеры начального звена.
— История Алима Селимова ярко это подтверждает.
— Да, он ведь начинал как борец вольного стиля. С Алимом я стал персонально работать в 2003–м. Переучивал из вольников в «классики». Трудно было. Но больше ему, чем мне, конечно. Алим — парень очень целеустремленный. Взрывной, амбициозный, нервный, хотел всего и сразу. Объем работы мы с ним проделали просто гигантский. Работал по–черному, ругался, плевался, но достиг. Характер.
— Алим рассказывал, как выносливость тренировал: во время кросса сознание терял, но не сдавался.
— Он из того типа борцов, за которыми тренерам нужно очень внимательно следить. Беспрекословно выполнит все, что ему скажешь, любую нагрузку сдюжит. И если не уследить, он просто поломается, у него нет предохранителя, как у многих других, когда загорается красная лампочка в сознании: так, я устал, стоп, хватит. И начинают филонить. А этот будет работать, пока не хлопнется в обморок.
— В Тимофее Дейниченко вы тоже сразу разглядели потенциал?
— Я его знаю с пеленок, он у меня в «Динамо» в Гомеле с 35 килограммов рос.
— Тут ведь целая драма. После Олимпиады в Лондоне и обиднейшего поражение в поединке за третье место Тимофей вдруг пропал с радаров. Почему он ушел с ковра в самом расцвете сил? Устал? Психологически подломился?
— Возможно, что чуток и надломился. Первый год после Олимпиады они все, кто принял участие в Играх, хотели дать себе отдых. А потом пошли обиды, что не оценили выступление, что они старались и так далее... Кто–то решил умерить гордыню и доказать всем и все заново. Тимофей занял другую позицию: почему я должен? Но, видимо, переболел. Предложил ему вернуться и попробовать еще раз. Разговор был приблизительно такой. Он: «Зачем, ведь у меня и так все есть»?! Я: «Все — да не все. Нет олимпийской медали». Это его зацепило. Вернулся. Посмотрим, что из этого получится.
— На турнире Караваева осенью он смотрелся очень неплохо. Тимофей, к примеру, стал единственным из состава второй сборной, кто сумел победить в матчевой встрече против россиян. Причем как! Своего визави Мусу Евлоева он поймал на такой эффектный прием и так впечатал его в ковер, что зал ахнул, ойкнул и взорвался аплодисментами. А Евлоев, увы, был вынужден покинуть ковер на носилках и отправиться в госпиталь.
— У Евлоева выявили очень серьезный перелом, шансов вернуться в борьбу у него теперь немного. А что касается Дейниченко, то я не стал бы сильно умасливать картину. Если будет работать в нужном направлении, все получится. Однако на уровне чемпионатов мира и Европы достойных соперников очень много.
— Предложение возглавить сборную стало для вас неожиданным?
— Скажу так: я к этому не был готов и не стремился. Знаю точно, было много людей, которые горели желанием стать главным тренером. А я работал себе в Гомеле, у меня был Гамзатов, молодежь, их результаты я отслеживал, а за остальными не особо наблюдал. Поэтому на первых порах пришлось нелегко. Я присматривался. Вникал. Кто чем дышит, каким техническим арсеналом владеет.
— Долго думали, прежде чем согласиться?
— Думать не пришлось: Родина сказала надо! Втянулся. Нашел с ребятами контакт. Хороший. Атмосфера радует. За период с ноября два раза делали срезы: брали определенных борцов и проверяли на медицинском уровне их физическое, психологическое и эмоциональное состояние. Последний раз буквально несколько дней назад. Результаты, честно говоря, порадовали. Все прибавили. И довольно мощно. Значит, направление выбрали правильное. Ребята и сами говорят, что стали лучше себя чувствовать. Посмотрим. Медицинские показатели — это одно, а ковер — совсем другое.
— А что за направление выбрали, если не секрет?
— Ведем точечную работу. Не забываем о специальной выносливости, силе — это все понятно. Но наша задача не вал давать, а вести конкретную работу над недостатками. Сегодня нужно четко подстраиваться под каждого соперника. Знать его сильные и слабые стороны и в тренировочном процессе моделировать обстановку, нарабатывать базу, изучать конкретные элементы. Правила сегодня изменились. Это не лондонская Олимпиада, где кандидат в мастера мог пролезть в финал «на шару». Здесь такое не прокатит. Совсем недостаточно быть мощным партеристом и все. Нужно еще как минимум показать и доказать судьям, что ты активен. А это значит — дышать, работать, потратить уйму сил, а не просто толкаться. И на этом фоне проводить приемы. Я говорю ребятам: включайте голову, ищите возможность для атаки. Больше будет работать голова, меньше придется трудиться ногам и рукам.
— Состав уже определили?
— Костяк есть, но конкуренция, увы, не так уж и высока. Хотя место в составе ни за кем не забронировано. Доказывать свое право быть первым номером нужно постоянно. Недостаточно для этого выиграть чемпионат страны, нужен результат на международном уровне, где все по–другому. Честно говоря, есть у меня даже идея просить каждого члена сборной назвать свой вариант состава. Кто, по их мнению, наиболее достойный? Себя напишут или признают, что есть сильнее? Решать–то все равно буду сам, но мне очень интересна их ответственность, взгляд на ситуацию.
— Сейчас в обойме сборной два ваших личных воспитанника — Дейниченко и Гамзатов.
— Сейчас у меня «личников» нет.
— Я к тому и веду: ревности со стороны других парней нет?
— «Мои» на сборах страдают больше, чем кто–либо другой. Уверен, никто не скажет, что в команде у меня есть любимчики. Ребята, с которыми раньше персонально работал, жалуются, мол, им я стал уделять гораздо меньше внимания, не бываю в Гомеле. Говорю: не я определю вас в состав, а ваши прямые конкуренты должны признать, что вы сильнее. Езжайте в Стайки, будем здесь работать. Все вместе.
— Едут?
— А куда деваться?
s_kanashyts@sb.by
Советская Белоруссия № 54 (24684). Суббота, 21 марта 2015
Фото: Оксана Канашиц
