Что такое «свобода слова»? Мне как бывшему младшему научному сотруднику, с точки зрения понимания физики процессов, близок и понятен старый анекдот: «Я могу выйти на площадь перед Белым домом и кричать «Долой Рейгана!», и мне за это ничего не будет. – Я тоже могу выйти на Красную площадь и кричать «Долой Рейгана!», мне за это тоже ничего не будет». С выводом можно и поспорить, но методология ясна.
Свобода прессы – она ведь производная от свободы слова? Или нет? Тогда предлагаю к рассмотрению еще один тезис: свобода прессы (слова) обусловлена нашим внутренним, на уровне народа и отдельного индивидуума, самоощущением, менталитетом, если хотите. Не будем обсуждать банальности типа «свобода прессы должна быть», «важнейшее завоевание цивилизации» и прочее в том же духе - нет ее. Нигде и никогда. Если вы «зеленый», не будете вы писать о пользе АЭС, если «христианский демократ» – о педофилии в церкви, какие там еще в Германии (которую взял просто для примера) партии есть? Не потому что не сможете – не напечатают. А если вы не «зеленый» и не «христианский», то где вас публикуют? Кто вам деньги платит? Интернет с блогами появился совсем недавно, а так журналистика – это профессия. Чтобы кормить семью и никак по-другому.
Так я о менталитете как начале (и конце) свободы. Россия: исторически, на уровне фундамента – монархия. Будете спорить? Одна шестая часть всей (!) суши – итог развития малюсенького Московского княжества. Это, если хотите, миссия, передаваемая через века и поколения. Через монархов. Отсюда и рамки свободы: бояре могут быть плохими, да что там «могут быть» – плохие! А царя не трожь.
Америка – веселая (не всегда, правда, и не для всех) игра по захвату чего только можно, такая «Монополия». Колонисты против индейцев, белые и черные, Север и Юг, как венец – республиканцы и демократы. Выбор партии чаще всего понятен еще в детском саду, обусловлен семьей и окружением. За кого болеть – за «Спартак или за «Динамо»? До фанатизма, до драки. Отсюда их рамки свободы: мочи противника (в рамах спортивных правил) как хочешь, а вот деньги не трожь. Это святое. И те, кто ими владеет (печатает, раздает), – равны апостолам.
Возьмем нашу Беларусь – это провинция, такое образцово-показательное хозяйство. Себе-то мы можем в этом признаться? В головах, особенно у старших, еще осталось томящее чувство причастности и гордости за ДЕРЖАВУ, поэтому и театр у нас Большой, и в хоккей надо быть чемпионами, и общественные стоны такого же масштаба. Ах, опять проиграли «Евровидение»! Ох, сколько ж медалей взять на Олимпиаде! Эх, на Украине такой шоу-бизнес! Бурлит еще национальное сознание, выплескивая через край лишнее, уминая шапку по Сеньке, пытаясь забыть про сладкое ощущение себя частью чего-то большого и запахивая великоватые одежки на холодном ветру независимости.
Но Беларусь – это еще и перекресток. Поляки на Москву, шведы под Полтаву, московиты за Самозванцем, Меньшиков за Карлом – всю дорогу через нас носились так, что дверь не закрывалась. С оружием люди бегали, не по нужде. Отсюда «памаркоунасць и разважлiвасць», а иначе хозяину не выжить. А мы выжили. И научились терпению, неторопливости и вот этому проклятущему «а можа, так i трэба?»
Или все-таки – благословенному, богоданному? Менталитет, обеспечивший выживание, диктует и рамки свободы: белорус внешне равнодушно слушает яростные речи революционных вождей, внутри недоверчиво смотрит на звенящие брички с зовущими лозунгами и, не дожидаясь, пока яркие жонглеры и заморские фокусники скроются вдали, разворачивается к своему хозяйству – «рабiць».
Конечно, зависть человеческую никто не отменял: «За морем телушка – полушка», «там хорошо, а нас нет»… Но поскольку свобода – это функция внутреннего самоощущения (возвращаясь к тезису), то если ее хапнуть больше, чем вмещается, – может разорвать на части. Как, собственно, с соседями и случилось, на наших глазах.
Так что – лучше ли умереть стоя, чем жить? Просто жить, в ладу с собой, со своей (в кои-то веки) землей и твоим (и тут уж – какой есть) народом.
mukovoz@sb.by
