Не так давно в афише театра появился «Веселый цирк» —спектакль по пьесе Лелявского-старшего.
Итоги третьего республиканского конкурса театрального искусства, подведенные в последние дни ушедшего года, как всегда, небесспорны. За исключением — опять же как всегда — кукольных спектаклей, единодушно признанных и жюри, и зрителями лучшим, что можно увидеть на нашей сегодняшней сцене. Как «лучший режиссер» Алексей Лелявский получил награды сразу за два спектакля — «Ладдзю роспачы» по Короткевичу, вышедшую в родном театре и пушкинского «Самозванца», поставленного в Бресте. Одновременно российские театралы признали его «Одиссея» одним из главных событий театрального Петербурга за 2014 год. Причем этот спектакль Лелявского так впечатлил экспертов Всероссийского фестиваля «Золотая маска», что теперь его включили еще и в конкурс на звание режиссера лучшей кукольной постановки в России... А еще говорят, что талант по наследству не передается!
Анатолий Лелявский.
Возможно, театр у Лелявских в крови? Алексей Анатольевич лишь пожимает плечами:
— Сведения, доставшиеся мне от папы, довольно скудные. Знаю только, что один из моих дедов был военным инженером, а прабабка — родом из Швеции и носила титул баронессы Оглео... Понятно, что в советские годы на подобные темы не откровенничали. Все, что упоминалось, было вскользь, как бы случайно. Помню, как еще ребенком, когда мы с папой были в Гаграх, я от него услышал, что «вот это — резиденция принца Ольденбургского, знакомого твоей прабабушки». И все, больше никаких подробностей...
Няня
— Как он обычно отдыхал? Опекал. Скажем, у меня — каникулы, у него — 3 — 4 свободных дня, значит, берем билеты и едем туда, где еще не бывали...
Он был действительно редким отцом... Когда меня отвели в детский сад в первый раз, увидев вечером мои глаза, папа сказал: «Больше ты туда не пойдешь». И у нас появилась няня. Познакомились мы с ней просто на базаре: среди людей, которые шли навстречу, я сам выбрал «бабушку»... С тех пор все большие праздники мы отмечали в маленькой комнатке ее коммунальной квартиры на Типографской. Теперь это Сурганова — и там, недалеко от нынешней академии искусств, раньше стояли бараки, в одном из которых жила Юлия Антоновна Шпилевская. Вдова польского офицера, погибшего в Сибири... Праздники были замечательные.
Каша
Поначалу, насколько я могу судить, папина семья жила более–менее сносно, в центре Москвы. Крестил его митрополит Введенский, в школе папа учился вместе с детьми Мейерхольда–Райх, то бишь с Есениными... Вспоминал, как однажды заболел и не смог поехать на дачу к Максиму Горькому, куда их собирались отвезти в гости вместе с другими детьми... Но вскоре все сильно изменилось. Папин отец, один из участников разработки грандиозного проекта Дворца Советов, по всей вероятности, был репрессирован, мама, работница Рабкрина (а по образованию художница), осталась одна. Чтобы решить «продовольственный вопрос», она отвела сына в балетную школу при Большом театре, где детей кормили бесплатно. Именно там, рассказывал папа, увидев огромную ванну с манной кашей, он и понял, что бесплатная еда не приносит большого удовольствия... Вообще, все самые страшные, болезненные моменты своей жизни он вспоминал с юмором. Даже войну...
Алексей Лелявский.
Выбор
Сразу после войны его призвали в армию. Служить довелось на юге, где папа рисовал портреты начальников и оформлял армейский клуб — рисовал он, кстати, неплохо. Но поступил на режиссера драмы в Ташкентский театральный институт. Возможно, определенную роль в его решении сыграло то, что учителя в те годы там были завидные — в годы войны в Ташкент переехали не только крупнейшие заводы, но и театры, киностудии. А возвращаться из армии ему было не к кому — мама умерла еще в войну...
Куклы в папиной жизни появились почти случайно: получив распределение в Усть–Каменогорский драмтеатр, параллельно он стал подрабатывать режиссером кукольных спектаклей. А после сделал окончательный выбор в пользу кукольного театра из соображений творческой свободы и безопасности — в конце концов, там не было необходимости ставить идеологически выдержанные спектакли про Иосифа Виссарионовича. В Министерстве культуры СССР ему предложили на выбор два кукольных театра — в Риге или Минске. Выбрал Минск... Позже, когда уже я решал, где работать, папин приятель–режиссер с не меньшей серьезностью посоветовал мне подумать, готов ли я ближайшие несколько лет прославлять со сцены Леонида Ильича или все же хотел бы заняться чем–то другим. Такое было время...
Семья Лелявских.
Быт
Поначалу весь кукольный театр размещался в четвертом подъезде оперного театра, потом ему передали целый угол дома недалеко от нынешнего Дворца Республики. Но свой первый кукольный спектакль я смотрел в зале института иностранных языков — еще долго это был разъездной театр, умудрявшийся давать более тысячи спектаклей в год на самых разных сценах.
Теперь все говорят: настоящий кукольный театр начался у нас с Анатолия Лелявского. Ну да, многое здесь появилось благодаря ему. В том числе — актерская школа–студия при театре, а потом и курс в театрально–художественном институте. Тем не менее нам, своим домашним, он всегда говорил: «Надо быть готовыми к переезду» —– и старался не обрастать бытом. Уверен, если бы папа почувствовал, что театр или зрители больше не ждут от него ничего вдохновляющего, оставил бы все без сожаления.
Но в конце концов он просто устал... Не думаю, что причиной его инфарктов была критика — в прессе папины спектакли критиковали часто, зато публика была всегда на его стороне, ну и чувства юмора у него хватало, чтобы разделять идеологию и творчество. Но, как мне кажется, он совершенно не умел просить о помощи, еще в юности обзаведясь привычкой рассчитывать только на себя. И вдобавок многое держал в себе... Когда я уже учился в институте, иногда приходил к нему на репетиции. Помню, подсел как–то раз сзади. Сидит папа — как всегда, сдержанный, спокойный. И тихо матерится... Услышал это я один — выходить из себя было не в его правилах.
Репетиция
Хотел ли он, чтобы я его заменил? Возможно. Я не спрашивал... Но на выбор моей профессии папа повлиял существенно, пусть и ненавязчиво.
Я неплохо учился в физико–математической школе и свое будущее планировал связать с цифрами, поскольку любая публичность была связана для меня тогда с большим стрессом. А накануне экзаменов так волновался, что папа предложил «для начала» сходить почитать стихи в театрально–художественный институт — провести вроде как репетицию «настоящих» экзаменов. Неожиданно для меня «репетиция» оказалась успешной...
«Красная Шапочка» в постановке Анатолия Лелявского и сейчас собирает залы.
Некоторые из папиных спектаклей сохраняются в репертуаре театра и сегодня. Это не дань традиции, отнюдь. С моей точки зрения, спектакли должны сходить с афиши на пике, оставив о себе светлую память. Однако эти спектакли себя еще не исчерпали. Не исключено, что мы вернем еще что–то из его прежних постановок. Во всяком случае, хотелось бы. Но это должно быть на уровне не ниже прежнего...
zavadskaya@sb.by
