Что только не считают сегодня дискриминацией представительниц прекрасной половины человечества... Кое–где джентльмен может нарваться на оскорбление, просто предложив даме поднести сумку: он что, хотел подчеркнуть слабость попутчицы?..
Я настроена вовсе не так радикально. Но вот что меня раздражает — это полки в книжных магазинах, уставленные брошюрами преимущественно розового цвета: чтиво только для женщин! Или сам термин «женская проза». А что, есть «мужская проза»? Зачем распределять книги, как по туалетам, — М и Ж? Опять же существуют устойчивые стереотипы насчет женского чтения. Насколько они оправданны? Что хотят читать современные женщины? Что им предлагают? Об этом я, литературный обозреватель–писатель Людмила Рублевская, говорю со своими собеседницами — главным редактором журнала «Алеся» Ларисой Раковской и критиком Маргаритой Алешкевич.
Л.Рублевская: Издатели создают какое–то литературное гетто. Конечно, не секрет, что основные читатели книг сегодня — это представительницы прекрасного пола. По опросам рекомендательной системы ИМХОНЕТ, женщин интересуют в основном четыре темы: жизнь звезд, мода, секс и отношения, красота. Что интересно — потом уже идут темы «семья и дети», «диеты», «психология», «домашние питомцы»... И совсем мало читают рецепты... Выяснилось почему. Основной потребитель рецептов — дамы после 36 лет, а на интернет–порталах тусуется публика помоложе.
Л.Раковская: То есть женщина, которая сидит в интернете, не готовит, а только что–то разогревает в микроволновке?
Л.Рублевская: Возможно! Что касается литературы, то по опросам, проведенным в Великобритании, получилось, что у дам более всего популярны современные романы с романтическим уклоном. Тридцать процентов предпочитают детективы и триллеры. Топ–десятка книг, востребованных читательницами, составленная на том же ИМХОНЕТе, выглядит абсолютно стереотипной. На десятом месте — Эдуард Асадов, поэт, стихи которого мы переписывали в тетрадки в детстве. Выше — «Маленькая принцесса» Фрэнсис Бернетт, детективы Татьяны Устиновой, романы Сесилии Ахерн, Джоанны Линдсей, Татьяны Поляковой, Софи Кинселлы, Стефани Майер, и на первом месте — Джейн Остен. Как видите, в списке нет авторов–мужчин.
Л.Раковская: Я много читаю детективов в дороге. Купила как–то три книги Устиновой. Первая понравилась... Когда прочитала три подряд, мне стало нехорошо. Как и у Донцовой, видно, что сюжет выстроен математически, и он везде один: Золушка встречает мужчину мечты.
М.Алешкевич: Статистика — очень опасная вещь. Она под любую идею подобьет цифры. Мужчины читают не меньше, просто они не участвуют в опросах. Я была в модельном бизнесе и скажу, что там о моде не читают — там ее смотрят. Среди моделей есть программисты, инженеры, которые знакомятся со специальной литературой. То есть стереотипы даже здесь не срабатывают.
Л.Раковская: Проблема в том, что у людей клиповое мышление. «Много букв» не хочется читать, вникать в психологию героев... И журналы этому поддаются, публикуя материалы коротенькие, разбивая тексты на пункты... Три совета психолога, пять способов быть красивой...
Л.Рублевская: Но параллельно читаются ведь все эти саги в огромных томах... «Сумерки», «Пятьдесят оттенков серого», та же Остен...
М.Алешкевич: Ну так и Бхагават–Гита читается. Сейчас у молодых девушек, которые следят за собой, популярна йога. А те, кто занимается йогой, рано или поздно начинают читать Бхагават–Гиту, древний текст с огромным объемом комментариев.
Л.Рублевская: Короче, женщину, если мотивировать, можно заставить читать что угодно!
М.Алешкевич: Одни хотят узнавать себя в героях, живущих в обычной реальности, другим, наоборот, нужно читать об идеальных отношениях, об экзотических приключениях... По выбору книг можно определить, сложилась ли жизнь у читательницы.
Л.Раковская: В литературе очень много резерваций. Например, есть целый пласт альтернативной истории, часто встречаю рекламу таких книг. Но не знаю ни фамилий авторов и никого, кто бы это читал. Знаете, когда–то на меня произвело впечатление высказывание: «Пусть читают какую угодно дрянь, потому что это вырабатывает хотя бы навык чтения».
М.Алешкевич: Даже навык чтения линейного текста утрачивается очень быстро. И навык его написания тоже.
Л.Раковская: Я читаю тексты молодых журналисток и понимаю, что у них в голове какие–то обрубки мыслей, не своих к тому же. Круг чтения определяется еще и тем, что девушка всегда в поиске себя, разбирается сама с собой, а мужчина — со всем миром. Он отвоевывает свое место. А она должна получать подтверждение, что единственная и неповторимая.
М.Алешкевич: Конечно, нам не хватает романтики. Хочется уйти в свой мир! С другой стороны, разве это желание только женщин? Единственное существенное отличие между дамой и кавалером в том, что она может стать матерью. И когда она становится матерью, у нее исчезает время на чтение.
Л.Рублевская: Выходит, как бы нам ни хотелось, чтобы женщины ходили и читали, скажем, «Другой пол» феминистки Симоны де Бовуар, они все равно будут читать о любви?
М.Алешкевич: Феминизм придумали мужчины, чтобы получить дешевую рабочую силу.
Л.Рублевская: В Беларуси ниша «литературы для женщин» тоже заполняется. Популярны книги Тамары Лисицкой и Натальи Батраковой, недавно вышел иронический детектив Алены Белоножки «Чамадан з кракадзiлавай скуры». С другой стороны, у нас есть Алена Браво, которая пишет о современницах, но ее книги нельзя назвать «дамским чтивом».
М.Алешкевич: И ее трудно читать, потому что это больно...
Л.Рублевская: Неужели барышни избегают литературы боли, правды о своих проблемах? Просто мы очень разные. Я, например, познакомилась с Минским книжным клубом, в котором в основном дамы собирались для того, чтобы обсуждать прочитанное за месяц. И списки там вполне достойные — от Олдоса Хаксли до Юкио Мисимы.
Л.Раковская: Моя мама часто спрашивает, почему я в журнале не публикую рассказы Алены Браво, ведь она очень хорошо пишет? Да, это настоящая литература... Но, скажем, рассказ о женщине с навязчивой идеей изнасилования — не совсем журнальный вариант. Сейчас тренд западной литературы в том, что вся беллетристика имеет три пласта. Там есть любовная история — даже в самом жестком детективе. Обязательно есть историко–географическая составляющая, которая расширяет кругозор. Вряд ли я стала бы лезть в Википедию, чтобы узнать, скажем, какие редкоземы добывают в некоей африканской стране. А в детективе я об этом узнаю... И еще социальный подтекст, психология. Отношения начальника и подчиненного, коренного населения и эмигрантов, домашнее насилие...
М.Алешкевич: А мне кажется, дамы сегодня очень много читают философии.
Л.Рублевская: Некоторые — да. Но мне тяжело представить, что все читательницы возьмутся за Платона или Хайдеггера. Сегодня для такой литературы придумывают форму «лайт», то есть упрощенный вид.
М.Алешкевич: Платон делал так же...
Л.Рублевская: Вряд ли его можно сравнить с Коэльо и подобными. Их читают в уверенности, что это сложная философская литература, потому что об этом твердят аннотации. А что касается сублимации через литературу, напомню, что есть такой синдром Бовари, описанный в психиатрии. Когда женщина, начитавшись романов, утрачивает связь с реальной жизнью и ведет себя по модели героев.
Л.Раковская: Мне кажется, синдром Бовари на самом деле не имеет никакого отношения к литературе. Некоторые так живут и не читая книг.
Л.Рублевская: Я читала об одной толкиенистке, которая искренне считает себя эльфом, хотя у нее есть профессия, семья. Но также у нее есть и эльфийское имя, и эльфийские одежды. А как сегодня, после саги «Сумерки», многие ищут тип вампира? Как раньше возникла мода на байронического героя...
Л.Раковская: Да, и все искали мужчину бледного, с горящим взором... Литература способна сильно воздействовать на сознание.
Л.Рублевская: С другой стороны, сегодня она активно дает антигероев — кому подражать в романе Алексея Иванова «Географ глобус пропил», в романах Станкевича, той же Алены Браво?
Л.Раковская: Это качественная, профессиональная литература. Она дает катарсис, надежду... Герой Станкевича — это герой–романтик, который бьется за свои идеалы. Всегда есть такие герои — воины света... Каждый день мы выбираем, быть воином света или таким, как все. Почему молодые люди читают Станкевича? Потому что в его книгах ставится проблема нравственного выбора.
М.Алешкевич: Его проза, по–моему, читается молодыми, потому что она кинематографична и брутальна, все равно что боевик смотреть.
Л.Рублевская: Так по какому принципу ты, Лариса, отбираешь рассказы для «Алеси»?
Л.Раковская: Два критерия. Это должна быть история — не важно, романтическая, юмористическая, бытовая. И она должна быть лаконичной. Бывает, присылают рассказ, похваляясь, что в его основе реальное событие. Но я считаю, главное — это должна быть литература, которая предполагает художественное обобщение. Есть законы жанра, и профессиональный писатель их чувствует. Между простым и примитивным граница прозрачна, но она есть. С другой стороны, качественная беллетристика возвращает людей к чтению. Если нет легкой интеллектуальной литературной сытости, человек не возьмется за литературные десерты, то есть за то, что не для всех.
rubleuskaja@list.ru
Советская Белоруссия № 98 (24728). Среда, 27 мая 2015
