(Окончание. Начало в предыдущем номере.)
Когда советские войска освободили Минск, 46–й гвардейский полк ночных бомбардировщиков перелетел на седьмую с начала операции «Багратион» аэродромную площадку, которая расположилась рядом с поселком Рассвет и деревней Ясновка, в каких–то 25 километрах от Минска. Об огромной немецкой группировке, находившейся совсем рядом, тогда никто даже и не догадывался.
После повторной неудачной попытки прорыва кольца окружения генерал Пауль Фелькерс 5 июля в 19 часов 30 минут отправил радиограмму — приказ, согласно которому дивизии, бросив артиллерию, тяжелое вооружение и обозы, должны были самостоятельно, по одной, пешим порядком пробиваться в западном направлении. Начало прорыва — в 22 часа 30 минут.
Ночь с 5 на 6 июля 1944 года стала последней, отчаянной попыткой 105–тысячной немецкой группировки, окруженной юго–восточнее Минска, прорваться на запад. От взрывов, сигнальных ракет и горящих лесов стало светло как днем. Грохот пулеметных и автоматных очередей, взрывы гранат, лязг железа, рукопашные схватки, крики — все смешалось в сплошном смертном гуле. Стихло только к утру...
Прорваться через боевые порядки наших войск довелось немногим. Рано утром 6 июля на разведку вылетел самый опытный экипаж 46–го гвардейского в составе заместителя командира полка по летной части Серафимы Амосовой и штурмана полка Ларисы Розановой. Попали под сильный обстрел, У–2 получил серьезные повреждения, едва сели.
Полк решили срочно перебросить на новую посадочную площадку. Разбитый У–2 требовал колоссального ремонта. Что делать? Старший инженер полка гвардии капитан Софья Озеркова скрепя сердце, а другого выхода просто не было, решает оставить с самолетом техника звена Аню Пилипенко, а ей в помощь — прикомандированную к полку подвижную авиаремонтную мастерскую ПАРМ–1 с шестью специалистами–мужчинами. Командование полка с этим предложением согласилось. Все знали — Аня справится, вот только бы немцы не помешали...
С тревогой в душе покидала Аню Озеркова. Вот так же в 1942–м она сама осталась с неисправным самолетом и попала в окружение. Вышла к своим, но особисты быстренько состряпали дело, обвинив в измене. Трибунал приговорил к расстрелу. Спаслась чудом. Командующий фронтом случайно услышал о предстоящей казни и вмешался...
Знала бы Аня, в какой опасной ситуации она оказалась и какие события кипят всего в 10 — 20 км на восток и на запад от ее аэродрома! Восточнее Смиловичей добивали остатки 78–й дивизии генерала Траута, возле Узлян взяли в плен командира 260–й пехотной дивизии генерала Клямта, на подходе к Крупице остановили элитную дивизию «Фельдхернхалле» и пленили ее командира генерала фон Штайнкеллера, восточнее Самохваловичей после упорных боев сдался командир 12–го корпуса генерал Мюллер.
К середине дня 9 июля ремонт самолета закончили. К вечеру должна была прилететь Катя Олейник с летчицей и перегнать У–2 в полк. И вдруг они увидели группу вооруженных немцев, направляющихся из леса в их сторону. Что предпринять? Залегли, приготовились к бою. Но что сделаешь с одной винтовкой и пистолетами против автоматчиков? Когда немцы подошли поближе, Аня увидела, что у одного из них в руках палка с белой тряпкой. Сдаются? Она знала, что были случаи, когда немцы под видом сдачи в плен приближались к нашим бойцам с белым флагом и поднятыми руками, а затем первые шеренги расступались, а из глубины строя автоматчики открывали огонь. Таким чудовищным способом они преодолевали наши заставы и вырывались из окружения.
Что задумали фрицы на этот раз? Среди них было много крепко сбитых, хорошо вооруженных солдат. Как оказалось впоследствии — личных охранников генерала. Аня, с трудом подавив в себе страх, решила подпустить их метров на сто и приказала одному из механиков как можно громче крикнуть: «Хальт!» Немцы покорно остановились. От группы отделился офицер (им оказался начальник разведотдела корпуса майор Ломай) и на чистом русском языке сказал, что штаб 27–го корпуса во главе со своим командиром — генералом Фелькерсом решил прекратить сопротивление и сдаться.
Что было дальше? Дадим слово самой Анне Иосифовне Пилипенко, которая рассказывала: «Я приказала им сложить оружие на земле. Немцы аккуратно положили все, что у них было из оружия. Я заметила, как генерал посмотрел на меня: лицо его перекосилось, а в глазах было выражение гнева и унижения. Пленных мы отвели на пункт сбора».
А вот как пояснил обстоятельства своего пленения сам Фелькерс во время допроса 16 июля 1944 года в Москве: «Насколько мне известно, отдельным боевым группам ночью удалось прорваться через первое кольцо окружения. Ночью шли, днем отдыхали в лесах. Штаб корпуса 7 июля без боя достиг леса на западе от Смиловичей. Убедившись в бессмысленности сопротивления, не имея боеприпасов и продовольствия, я отдал приказ штабу корпуса сдаться. 9 июля в 17.00 с белым флагом я сдался вместе со штабом корпуса одному штабу русских военно–воздушных сил. Со мной в числе других были начальник штаба корпуса полковник генерального штаба Штатс, адъютант — подполковник Кайзер, командир батальона связи — подполковник Губер, начальник разведотдела майор Ломай и еще несколько офицеров, унтер–офицеров и рядовых штаба, всего 30 человек. 9.07. Нас доставили в штаб полка. 10.07 — в дивизию. А затем к командующему фронтом».
Текст обращения 16 пленных немецких генералов во главе с Фелькерсом от 22 июля 1944 г., опубликованное в газете «Красная Звезда» 25.07.1944 г.
Покривил душой Пауль Фелькерс. Постеснялся рассказать, что «штаб русских военно–воздушных сил» — это гвардии лейтенант Аня Пилипенко и шесть авиамехаников! А может, и действительно ошибся генерал пехоты? На опушке стоял У–2 , который, немцам это было хорошо известно, использовался для связи при крупных штабах, рядом с самолетом — автофургон авиационной мастерской ПАРМ–1 на шасси ЗиС–6, очень похожий на штабной автобус. Да и сама Аня с гвардейским значком, медалью «За отвагу» и орденом Красной Звезды на гимнастерке выглядела вполне солидно. А маленькие звездочки на погонах издали сразу и не разглядишь. Обидно, конечно, боевому генералу сдаться девчонке, но что было, то было.
Фелькерса со товарищи геройский отряд Ани Пилипенко сдал на сборный пункт пленных 1270–го полка 385–й Кричевской стрелковой дивизии. Сразу же пошел доклад по инстанции, и пленение генерала пехоты зачли этой дивизии. В представлении к ордену Красного Знамени (наградили его орденом Отечественной войны I степени. — Прим. авт.) командира 385–й сд говорится: «В результате боев частей дивизии уничтожено 4.260 солдат и офицеров и 2.897 взято в плен, в том числе штаб 27–го армейского корпуса во главе с генералом — командиром корпуса».
Собственноручные признания и автографы генералов под письмом обращением. Первая — Фелькерса, вторая (ниже под ней) — Мюллера, третья (еще ниже) — Гольвитцера.
А что же Аня Пилипенко? В тот же день 9 июля из полка прилетел У–2 с летчицей, которая взяла Аню на борт отремонтированного самолета, и они направились к своему аэродрому. А по земле тронулась в путь автомастерская ПАРМ–1.
По прибытии Пилипенко доложила о своих приключениях командиру полка. Гвардии майор Евдокия Бершанская объявила ей благодарность, но докладывать выше и представлять к награде не стала. За оставленный в такой обстановке без охраны самолет и техников начальство по головке не погладило бы. Чудом все обошлось.
Легко представить, какие чувства переполняли сердце Ани Пилипенко, когда 11 июля по радио в сводке Совинформбюро прозвучало: «Восточнее города Минска наши войска завершили ликвидацию окруженных групп противника. За 10 июля в этом районе взято в плен свыше 2.000 немецких солдат и офицеров. Нашим войскам сдался в плен со своим штабом командир 27–го немецкого армейского корпуса генерал от инфантерии Фелькерс».
Немецкое радио, естественно, промолчало. А ведь было время, когда фамилия Фелькерс гремела на всю Германию. За всю войну только 1.631 немецкий военнослужащий был удостоен высшей почести: подробному рассказу о его подвигах в выпусках новостей — «Вермахтберихт». О генерале Фелькерсе трубили на весь третий рейх дважды — 12 декабря 1942 г. и 23 ноября 1943 г.
Важнейшую роль сыграл Фелькерс в прекращении кровопролития и сдаче в плен всей немецкой группировки, оказавшейся в Минском «котле». Всего в каких–то 10 километрах от места, где сдался в плен Фелькерс, такая же участь постигла и командира 12–го корпуса генерал–лейтенанта Мюллера. Оказавшись в плену, Мюллер развил бурную деятельность и, объявив себя исполняющим обязанности командующего 4–й армией, тут же написал приказ о незамедлительной капитуляции всех войск, попавших в окружение восточнее Минска. Приказ был незамедлительно размножен и с личной подписью Мюллера доставлен по назначению делегатами и сброшен в виде листовок с самолетов. Но надо знать немецкий орднунг — порядок, сдались лишь подчиненные Мюллеру части 12–го корпуса, да и то не все. И лишь когда на этом же приказе 10 июля рядом с подписью Мюллера появился автограф Фелькерса, назначенного ставкой Гитлера командующим всей группировкой, начали складывать оружие и остальные. А теперь подумайте, скольким солдатам — и советским, и немецким — спасла жизнь Аня Пилипенко, взяв Фелькерса в плен!
Кстати, весьма любопытны обстоятельства пленения Мюллера и реакция на это вышестоящего командования. Вот здесь наград не пожалели! Сначала слово самому Мюллеру: «Около 4 часов утра 8 июля 1944 года в сопровождении одного офицера и горниста выехал верхом из нашего расположения и направился наугад навстречу русским, ориентируясь по огню их артиллерии. Мы наткнулись при этом на охрану штаба крупного артиллерийского соединения. Меня немедленно переправили к одному из старших советских офицеров».
А вот как это описывается в архивных документах: «6.7.44 г. подполковник Калинин (командир 693–го артполка 238–й стрелковой дивизии. — Прим. авт.) из–за отсутствия горючего со 2–м артиллерийским дивизионом 693–го артполка был оставлен вместе с тыловыми подразделениями дивизии в районе пос. Кайковский. Окруженный противник в составе 12–го АК 7.7 организовал атаку в этом районе, занял ст. Михановичи, д. Кайково и пытался прорваться на запад. Несмотря на явное превосходство противника, подполковник Калинин отразил все атаки, при этом нанес большие потери в живой силе, взял в плен командира 12–го АК генерал–лейтенанта Мюллера, тем самым обеспечил пленение всего 12–го АК. 8.7.44 г. взято в плен до 3.500 солдат и офицеров». За этот подвиг комполка был представлен к ордену Суворова III степени, но получил орден Красного Знамени. «Охраной штаба», на которую наткнулся Мюллер в лесу, оказался старший телефонист 3–й батареи 693–го артполка старший сержант Михаил Глотов. Подполковник Калинин наградил своего расторопного подчиненного медалью «За отвагу», как сказано в представлении, «за то, что он 8.7.44 г. в районе Кайковский взял в плен немецкого генерал–лейтенанта». Командир 121–го стрелкового корпуса генерал–майор Дмитрий Смирнов, которому подчинялся 693–й артполк, лично доставил Мюллера на командный пункт 50–й армии в Негорелое и был награжден командармом Болдиным наручными часами. Все понимали значимость этого события! А у Ани Пилипенко за Фелькерса, увы, только благодарность...
Надо сказать, что все 22 немецких генерала, взятые в плен в операции «Багратион», безоговорочно признавали старшинство среди них генерала пехоты Фелькерса. Не случайно именно он возглавил 17 июля 1944 года «прогулку» по центру Москвы 57.600 военнопленных разгромленной в Белоруссии группы армии «Центр». В «почетном карауле» справа от него шел генерал–лейтенант Винценц Мюллер, а слева — командир 53–го армейского корпуса генерал пехоты Фриц Гольвитцер. 22 июля 1944 года Фелькерс первым подписал письмо–обращение 16 плененных на белорусской земле генералов к военнослужащим вермахта, в котором генералы отреклись от Гитлера. 3 августа 1944 года от имени «белорусских» генералов он выступил на заседании национального комитета «Свободная Германия» и первым вступил в «Союз немецких офицеров». Его примеру последовали генералы Мюллер, Гольвитцер, Гофмайстер, Лютцов, Траут, Энгель, Клямт.
В плену Пауль Фелькерс содержался в специальном генеральском лагере № 48, больше известном как Войково, который размещался в бывшей дворянской усадьбе у села Чернцы, недалеко от города Иваново. Здесь «белорусский Паулюс» встретился с настоящим сталинградским генерал–фельдмаршалом Паулюсом, который «прописался» в Войково еще в 1943 году. Кстати, в плену к июню 1945 года в СССР на нарах находились 227 генералов. Из них только 9 имели звание генерала пехоты, как Фелькерс.
Большинство из взятых в плен в Белоруссии генералов вернутся в «фатерлянд». Фелькерс — нет. 23 января 1946 года он скончался от кровоизлияния в мозг и был похоронен в Иваново в безымянной могиле на участке городского кладбища лагеря военнопленных № 324.
Аня Пилипенко вместе со своим 46–м гвардейским Таманским Краснознаменным ордена Суворова III степени (награжден им за успешные боевые действия в Белоруссии) полком встретила победу на Одере, в Германии. К концу войны она лично обслужила 1.250 боевых вылетов, а ее звено — 3.085. Была награждена орденом Отечественной войны II степени. А всего за полком числится 23.672 (!) боевых вылета, 2.902.980 (!) сброшенных бомб и 2.600 зажигательных ампул! 23 девушки–авиатора стали Героями Советского Союза! После развала СССР к ним добавились еще три героини: две удостоены звания Герой России, одна стала Героем Казахстана.
Среди 119 воевавших в годы войны на самолетах У–2 полков нет ни одного (а они были укомплектованы мужчинами), которые могли бы сравниться по показателям боевой эффективности с женским 46–м гвардейским. Хорошо известно, что женский труд и сегодня в два раза производительнее мужского.
В том, что Фелькерса взяла в плен именно женщина, я вижу особую историческую справедливость. Это и возмездие, и символическая награда советской женщине–труженице, женщине–воину, женщине–матери, вынесшей на своих хрупких плечах все тяготы войны. Сколько боли, бед и трагедий выпало на их долю! Казалось, ни одно сердце не способно это выдержать. Выдержали! Сколько слез выплакано: реки, озера... В их горьких соленых волнах они должны были, на это рассчитывал враг, захлебнуться, погибнуть! Не погибли!
Тяжелый непосильный труд у станков и мартенов, на полях и нефтепромыслах должен был сломить, заставить опустить руки! Не опустили!
И не случайно на Мамаевом кургане в Волгограде, где начиналась наша Победа, стоит с гордо поднятым мечом в руке женщина — Родина–мать! А в Берлине в Трептов–парке этот победный меч опустил мужчина — воин–победитель.
Низкий поклон вам, Анна Иосифовна Пилипенко, низкий поклон вам, наши героини: летчицы, танкисты, пехотинцы, снайперы, медработники, саперы, связистки, партизанки, подпольщицы, трактористки, комбайнеры, сталевары... Всем, всем, всем!
Советская Белоруссия № 124 (24754). Четверг, 2 июля 2015
